Хороший год, или Как я научилась принимать неудачи, отказалась от романтических комедий и перестала откладывать жизнь «на потом» | Хелен Расселл | страница 78 | LoveRead.ec

— В таком состоянии мы часто проявляем нерешительность, потому что ответственный за это участок мозга слишком чувствителен к утратам и разочарованиям, — подтвердил Алекс. — Мы не можем смириться с «неправильным» выбором, поэтому стараемся защититься.

Я прекрасно это помню: неспособность видеть красоту, потому что она кажется недостижимой; дни, когда я не могла выйти из машины, чтобы навестить друзей, потому что безостановочно рыдала; чувство безнадеги. Для меня депрессия всегда была не знаменитой «черной собакой» Уинстона Черчилля, а какой-то бездонной ямой. Чем-то вроде ловушки для слонопотама из «Винни-Пуха» — судя по таким аналогиям, депрессия впервые настигла меня в очень юном возрасте. Яма безумно глубока, и выбраться невозможно. Я чувствовала себя потерявшейся в лесу. Напуганной, замерзшей и уставшей от бесплодных усилий.

Вот уже несколько лет, как я не чувствовала ничего подобного — к счастью. Полагаю, это потому, что я осознала свои триггеры (переутомление, стресс) и симптомы (привычка грызть ногти до крови, потеря терпения) и научилась крутить Джаггернаута (сон, общение с близкими и живая черная собака — огромный лохматый мишка, позволяющий Рыжику кататься на себе, единственное существо, которому требуется лечение из-за «синдрома счастливого хвоста»^[34]). Но пара моих подруг сейчас находятся в такой яме. И мне больно видеть их в таком положении.

Сегодня каждый четвертый испытывает психические проблемы, и депрессия, по данным ВОЗ, является основной причиной инвалидности в мире. Я выглянула из окна гостиничного номера и задумалась о психическом здоровье прохожих на улице: женщина под синим зонтом — не ты; парень с пучком на скейтборде — не ты; плотный мужчина с пакетами из магазина — не ты; северная богиня… тебе не повезло — четвертой оказалась ты…

Что же мы можем сделать, чтобы остановить «нисходящую спираль»?

— «Настройка» мозга зависит от трех факторов. Во-первых, это генетика, которая формирует нашу склонность к образованию определенных мозговых схем.

Недавно в журнале Neuron были опубликованы результаты исследования, которые показали, что гены определяют наше отношение к неопределенности (некоторым счастливчикам — Легомену, Мэверику, Бейонсе — повезло получить ген «принятия перемен»).

— Во-вторых, — продолжал Алекс, — это опыт, полученный в раннем детстве, включая внутриутробный период. Важно все: уход, привязанности, травматичные события — все, что происходило с вами в детстве. Все это предопределяет развитие мозговых схем.

Вот незадача… Когда мне было два года, врачи в нашем доме только что не ночевали, а потом все окуталось трауром. Как-то мне не повезло.

— А третий фактор — это обстоятельства текущей жизни, умение справляться с проблемами, личные отношения, работа и образ жизни. Два первых фактора не поддаются нашему контролю, но третий — вполне.

Уррра! А как?

— Нужно развивать в себе чувство благодарности, осознанность и заниматься медитацией.

— Упс. — Сердце у меня упало. — Я думала, вы скажете…

Осознанности мне хватало с избытком. Речь идет о внимании и осознании всего, что происходит вокруг нас. Я уже несколько лет была ярой сторонницей хюгге. А появление ребенка, для которого все внове, сделало меня еще более чуткой к собственному окружению.

Но медитация — это «сознательное выделение времени для развития средства, способствующего осознанности». Тут было сложнее. Я знала, что медитация «полезна», но никак не могла отвлечься от собственных мыслей. И сам процесс казался мне (очень) скучным. Мы привыкли к «деланию», а не «бытию». Психологи из Гарварда и университета Вирджинии недавно установили, что нежелание оставаться наедине со своими мыслями настолько сильно, что мы предпочитаем даже удары электрическим током. Так что медитация меня как-то не привлекала.

— Я уже пользуюсь зубной нитью! — сообщила я Алексу. — Этого недостаточно?

Я пыталась, честно пыталась заняться медитацией во время лечения от бесплодия — этот метод советовали мне многие врачи. Но результата не было. Я даже ходила на курсы медитации и точно помню, что у нас были занятия в школе. Хотя я заставляла себя медитировать на трех разных этапах жизни, но никогда не считала это полезным. Алекс сказал, что в этом и заключается моя ошибка.

— Исследования показывают, что активный выбор чего-то меняет наше отношение к этому и способствует выбросу дофамина — поэтому сознательное и добровольное решение сделать что-то доставляет нам удовольствие. Мы не просто выбираем то, что нам нравится; нам нравится то, что мы выбираем.

Это напомнило мне совет любителя печенья Бенджамина: успех в переменах приходит, когда мы действительно желаем этого, для самих себя. Но проблема оставалась: как мне дойти до такого состояния, чтобы по-настоящему захотеть медитировать? Однако Алекс произвел на меня глубокое впечатление своим поистине колоссальным мозгом, и мне захотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы не проводить еще одну бессонную ночь в полном одиночестве в безликом гостиничном номере.

«Случайный вопрос: вы когда-нибудь практиковали осознанность или медитацию?» — отправила я запрос своим друзьям в WhatsApp. И тут же заморгало многоточие — Решительная девочка уже писала ответ. Через мгновение я прочитала:

«Лучше пусть с меня живьем шкуру спустят».

Отлично. Очень помогла. Спасибо.

Подруга с Идиотом-начальником сообщила, что у нее есть книга-раскраска для развития осознанности. Я ответила, что это не считается («Даже у моей матери есть такая книга…»), но меня удивило, что этот тренд продолжает сохраняться. Множество подобных книг входит в топ-10 на Amazon. Подруга, обосновавшаяся в новой квартире ближе к Вэйтроуз, сообщила, что это занятие очень успокаивает. Какое извращение: большинство из нас и без того целый день на работе сидит за столом, «раскрашивая по контурам» по приказу других людей. Так почему же нам хочется заниматься тем же самым в свободное время?

«Почему раскрашивание, а не рисование?» — спросила я.

«Потому что рисовать я не умею, — ответила подруга. — Раскрашивание помогает мне успокоиться после долгого дня. Я не умею вязать или вышивать. А это самое доступное для меня занятие».

Это я могла понять — всем нам нужно какое-то творчество, и продажи альбомов оригами тому доказательство. Психологические обоснования пользы раскрашивания давно были отвергнуты, но возможно, к этому следует относиться иначе. «Если так чувствуешь себя лучше и это никому не причиняет вреда, занимайся на здоровье». Подруга прислала мне фотографию своих идеально заточенных карандашей Faber-Castell с припиской: «Кроме того, у меня есть повод покупать канцтовары». И в этом я была с ней совершенно солидарна.