Ветренное счастье - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Дремова cтр.№ 25

— Да иди ты со своей рыбой! — отвернувшись к окну, Юрий сглотнул комок терпкой обиды.

— Ишь ты, интеллигент нашёлся! — беззлобно ругнулся Антон. — Не хочешь — не надо, я и сам съем.

— Между прочим, у меня высшее образование, — вскинув подбородок, Юрий с давно забытым достоинством расправил плечи.

— Да? А чего ж ты тогда, профессор, в овощном мешки грузишь? — губы Антона скептически изогнулись. — Да ладно заливать-то, у нас тут таких, как ты, — каждый второй, и у всех белая кость.

— Да что ты вообще обо мне знаешь?! — внезапно Берестов почувствовал к этому недалёкому белобрысику такую острую ненависть, что перед его глазами всё поплыло. — И ты, и вот они, — Юрий обвёл взглядом задымлённое помещение пивной, — и все вы, что вы все обо мне знаете?! Что мы вообще друг о друге знаем?

— А почему ты решил, что все обязаны о тебе знать? — не повышая голоса и особенно не стараясь вникнуть в глубокую философию Юрия, гусар поднёс к губам тонкие рыбьи рёбрышки. — Ты думаешь, твоя глупая жизнь кому-то, кроме тебя, интересна?

— Тогда зачем ты меня расспрашивал? — обида в душе Берестова постепенно стихала и, переходя в назойливую, тупую боль, осаживалась где-то внутри сыпучей ржавчиной.

— Да о чём-то нужно было поговорить, не молча ж пиво глушить, — резонно ответил гусар. — Да ты бери, не журись, а то потом жалеть будешь, рыбка-то вроде ничего попалась.

С отвращением обведя взглядом зал пивной, Берестов тяжело вздохнул и вдруг увидел самого себя со стороны. Жалкий, опустившийся, с затравленным взглядом и засаленными рукавами, он был одним из этих людей, собравшихся вокруг грязных столов и философствующих о жизни над пенной шапкой разведённого водой пива. И этот сигаретный дым, и серые тряпки уборщиц, и заляпанные стеклянные кружки с длинными прозрачными ручками — всё это было частью его жизни, жизни Юрия Ивановича Берестова, потомственного дворянина Шаховского, опустившегося грузчика из овощного за углом.

Подняв дрожащую ладонь, Юрий с удивлением посмотрел на незнакомые пальцы в прожилках грязи, и его душу внезапно затопила волна величайшего отчаяния и безнадежности, разрезая грудь огненной болью. Здесь, в шумной и тесной пивной отныне было его место, и все эти люди, горланящие невпопад и с жадностью заглатывающие пиво, отныне тоже были частью его самого. Берестов тихо засмеялся и, протянув руку к центру стола, взял самый большой кусок.

* * *

— Любаш, а ты сама разве не будешь? — Кирилл взялся за кручёную, похожую на твёрдый канатик, ручку изящной чайной ложечки и принялся торопливо размешивать сахар.

— Не греми, Миньку разбудишь, — подцепив лопаткой последний блин, Люба положила его на верх общей стопки и, отделив ножом небольшой кусочек сливочного масла, с ловкостью смазала поверхность высокой ароматной горки.

— Да ладно тебе, парень уже взрослый. Захочет — будет спать, а не захочет — ты хоть на цыпочках ходи, — наслаждаясь необыкновенным ароматом домашних блинчиков, Кирилл зажмурился и громко втянул ноздрями воздух. — Вкуснотища-то какая, у меня даже слюнки потекли! И когда ты всё успеваешь?

— Ты разве не знал — у меня же шесть рук, — смех Любаши прозвучал неестественно, — а ещё у меня сто жил и вместо одной жизни целых две.

— Чего это ты вдруг, случилось что? — оторвавшись от изумительно приятного занятия — размазывания сметаны по блину, Кирилл бросил в сторону Любы удивлённый взгляд.

— Всё, что могло случиться, случилось много лет назад, — не глядя на Кирилла, Люба взяла прихватку и, обернув ей горячую железную ручку, поднесла сковороду к открытому крану с водой.

— Я что-то не пойму, к чему ты клонишь.

Кирилл нахмурился и хотел добавить что-то ещё, но его слова полностью потонули в шипении раскалённого металла, соприкоснувшегося с холодной водой. Дождавшись, пока шум стихнет, Кряжин заговорил снова.

— Любаш, последнее время ты какая-то взвинченная, что происходит, ты мне можешь сказать?

— Ничего особенного, — не поворачиваясь, Люба быстро протянула руку и, подхватив кухонное полотенце, принялась вытирать вымытую сковороду с обеих сторон.

— Люб, что творится? В конце-то концов, ты мне можешь объяснить по-человечески или нет?

Внезапно аппетит пропал, и, отложив вилку, Кирилл почувствовал, как внутри него появилось какое-то странное ощущение, обострившее его чувства до предела и заставившее взглянуть на всё, что его окружало, с определённой внутренней неприязнью, казалось бы, ни на чём реальном не основанной.

— Что происходит? — снова повторил он. — Уже несколько недель ты ходишь мрачнее тучи. Уж я к тебе и так, и эдак, не знаю, с какой стороны подойти и что сказать. Ты стала воспринимать в штыки каждое моё слово! Что с тобой такое?

— У меня сложный переходный период, никак не могу выйти из подросткового возраста, — голос Любаши был по-прежнему бесцветным.

Стараясь особенно не шуметь, Люба открыла дверку холодильника и достала оттуда банку сайры в масле. Взяв сухую тряпку, она несколько раз провела по крышке и, зацепив нож открывалки за край, стала осторожно поворачивать ручку по часовой стрелке. При каждом повороте ручки тонкая металлическая крышка банки слегка пружинила, и прозрачное, чуть загустевшее масло, пропитанное запахом рыбы, крохотными порциями выплёскивалось на поверхность.

— Любаш, а чего ты не попросишь об этом меня? — Кирилл, со спины наблюдая за действиями жены, хотел встать, но неожиданно слова Любаши буквально пригвоздили его к табурету, заставив напрочь позабыть о благих намерениях.

— А чего тебя просить, только зря кланяться! У тебя же всё равно найдётся уважительная причина для отказа.

— Не понял… — лицо Кирилла вытянулось.

— Было бы даже удивительно, если бы ты понял, — вытащив открывалку, она подцепила ровный край крышки кончиком ножа и, открыв ее, стала перекладывать консервы в кипящую воду.

— Постой-постой, как интересно получается! Это когда же я тебе отказывал в помощи? — мускулы на лице Кирилла напряглись, и под смуглой кожей скул перекатились жёсткие узлы желваков.

— Зачем же отказывать? — пройдясь столовой ложкой по дну опустевшей банки, Люба нажала на крышку пальцем и, вмяв её вовнутрь, бросила в помойное ведро. — Разве об этом кто-то говорит? Гораздо разумнее не лезть на рожон. Чего ради выпрыгивать из порток? Легче наобещать с три короба, а потом под каким-нибудь благовидным предлогом отбрыкаться. Зачем влезать в ярмо самому, когда дома есть бесплатная лошадиная сила?

— Ты чего плетёшь? — Кирилл скользнул взглядом по растёкшемуся на поверхности блина сливочному маслу и почувствовал, что его начинает мутить. — Какая ещё лошадиная сила? Ты дурь-то не городи, а то я ведь могу и обидеться. Чего ты хочешь, поссориться? Давай, я не против, заодно и развлечёмся.

— Да ничего я уже не хочу! — очистив луковицу, Любаша разрезала её пополам и, подержав срезы под холодной водой, намочила нож.