«Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1945 годы - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Алексеев cтр.№ 256

По воспоминаниям очевидцев, на одном из заседаний произошел следующий инцидент: не посоветовавшись со своим подзащитным, Асанума неожиданно попросил слова для реплики и обратился к суду с ходатайством в указанном выше духе. Зорге тут же потребовал слова и заявил: «То, что только что сказал мой адвокат, ошибочно, и я не могу с ним согласиться. Ответственным за создание этой организации и за ее деятельность являюсь только я один. Другие участники были всего лишь моими помощниками. Так, например, Одзаки был лишь моим советником и собеседником по политическим проблемам. Если моя организация и ее деятельность являлись нарушением закона, то вину следует возложить только на меня одного. Было бы крайне ошибочным возлагать вину на Одзаки, снимая ее с меня».

В начале сентября процедура кохан подошла к своей последней стадии — прениям сторон и вынесению приговора. Еще за месяц до этого, 2 августа, умер художник Мияги Ётоку, ослабленный давним туберкулезом, сломленный пытками и суровыми условиями тюремной жизни. «Я предвидел это и все же был глубоко потрясен, — писал Одзаки жене, узнав о смерти друга. — Туберкулез! Его здоровье не вынесло здешней жизни. Мияги был чудесный человек… Он был совершенно одинок, и никто не приехал с его родины — Окинавы, чтобы взять его останки» ^[876].

Приговор был объявлен 29 сентября 1943 г. В отношении Рихарда Зорге и Ходзуми Одзаки он гласил: «Хикокунин о сикэй ни сёсу» («Обвиняемый приговаривается к смерти»). Когда зачитывался приговор, присутствовали только Рихард Зорге и Одзаки Ходзуми. Это была их первая встреча после ареста. По свидетельству того же адвоката Асанумы, они выслушали приговор спокойно. Первым был выведен из зала суда Одзаки, затем — Зорге ^[877]. Бранко Вукелич и Макс Клаузен были приговорены к пожизненному заключению. Анна Клаузен — к трем годам тюрьмы.

Мотивировочная часть приговоров в отношении обвиняемых по «делу Зорге» в значительной мере механически воспроизводила текст заключительного определения, составленного Накамурой. В ней говорилось, что Рихард Зорге и его помощники осуществляли свою деятельность ввиду «стремления Коминтерна изменить государственный строй Японии и отменить систему частной собственности путем установления диктатуры пролетариата и создания коммунистического общества» ^[878].

Вместе с тем в приговоре, вынесенном Зорге, на этот раз было четко указано, что в 1929 г. он перешел из Коминтерна в Четвертое управление Красной армии, т. е. в советскую военную разведку. Однако вновь утверждалось, что Зорге продолжал работать и на ЦК советской компартии и на Коминтерн ^[879].

Мотивировочная часть приговора в отношении Рихарда Зорге, в которой обосновывалась необходимость вынесения ему смертной казни, начиналась с сообщения о том, что «обвиняемый является внуком Адольфа Зорге — секретаря I Интернационала, созданного Карлом Марксом». Тем самым Рихарду Зоpгeставилось в вину даже то обстоятельство, что он являлся внучатым племянником секретаря Генерального совета I Интернационала (1872–1874) Фридриха Адольфа Зорге.

Окружная прокуратура, сочтя приговор в отношении Вукелича и Клаузена «мягким», обратилась с протестом в Верховный суд, требуя для них смертной казни. В протесте в отношении Вукелича говорилось, что вина обвиняемого столь же велика, как и вина Рихарда Зорге и Одзаки Ходзуми, поэтому он также заслуживает смертной казни. Однако 5 апреля 1944 г. Верховный суд оставил решение окружного суда в силе.

По закону каждый осужденный имел право обжаловать в Верховном суде приговор. Рихард Зорге и Одзаки Ходзуми использовали свое право. Кассационную жалобу в верховный суд от имени Зорге оформил и подал адвокат по назначению Асанума, а от имени Одзаки — адвокаты Хоригава и Такэути, приглашенные друзьями Одзаки и его женой.

Адвокат Асанума впоследствии вспоминал: «Доктор Зорге не питал каких-либо иллюзий в отношении результатов апелляции. Он проявлял мудрость и сдержанность».

О чем же писал Рихард Зорге в кассационной жалобе? Он ни в чем не раскаивался и не просил снисхождения, но обвинял окружной суд в необоснованности приговоров, вынесенных как ему, так и всем обвиняемым по общему делу. Кассационную жалобу Зорге начинал с того, что доказывал несовершенство японских законов, составленных в такой форме, которая дает суду возможность произвольного их толкования. Зорге писал далее, что и представители обвинения, и сам суд не приняли во внимание ни характера деятельности его организации, ни характера информации, которую она получала в Японии. Значительное место в кассационной жалобе посвящено защите помощников Зорге. Касаясь обвинений, предъявленных ему лично, Рихард Зорге указывает, что свою информацию он получал в стенах германского посольства, что эта информация предоставлялась ему добровольно сотрудниками посольства и что поэтому ни способ получения, ни источник ее происхождения не дают оснований для наказания по японским законам, ибо подобную информацию невозможно отнести к разряду «государственных секретов» Японии ^[880]:

«Я считаю, что в обвинительном заключении, которое было нам предъявлено, не было уделено достаточно внимания нашей деятельности и характеру информации, которую мы получали. Данные, которыми снабжал нас Вукелич, не являлись секретными и не представляли большого значения; он приносил только информацию, которая была известна каждому корреспонденту. То же самое можно сказать и о Мияги, положение которого не позволяло добывать государственные секреты. Только Одзаки и я получали то, что можно охарактеризовать как политическую информацию.

Я получал свою информацию из германского посольства, но и в этом случае ее с натяжкой можно отнести к “государственным секретам”. Эта информация передавалась мне добровольно. Я не получал ее методами, за которые я должен бы быть наказанным. Я никогда не прибегал к обману или насилию. Посол Отт и командор Шолль просили меня помогать им в написании отчетов, особенно Шолль, который очень доверял мне и просил прочитывать все его отчеты до их отправки в Германию. Что касается меня, то я очень доверял этой информации, так как она составлялась и оценивалась компетентными военными и военно-морскими атташе для использования германским генштабом. Я убежден в том, что, передавая эти данные германскому посольству, японское правительство допускало возможную утечку части из них.

Одзаки получал большую часть своей информации из Общества завтраков. Но это Общество не было официальной организацией. Информация, которая обсуждалась в этом Обществе, была предметом дискуссии и в других подобных группах, которых было много в Токио в те дни. Даже те данные, которые сам Одзаки считал важными и секретными, теряли этот свой статус, поскольку попадали к нему за пределами своего секретного источника» ^[881].