«Верный Вам Рамзай». Книга 2. Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии 1939-1945 годы - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Алексеев cтр.№ 105

Низкие оперативные плотности войск в районах (полосах) прикрытия, именно это имел в виду Зорге, неготовность укрепрайонов и полевых укреплений не обеспечивали устойчивой обороны. В результате по 58 советским дивизиям нанесли удар свыше 120 немецких дивизий, которые сразу же прорвались на большую глубину.

Армии прикрытия по своему составу и оперативному построению, мобилизационной и боевой готовности соединений и частей, по существу, были не в состоянии выполнить поставленную задачу по прикрытию отмобилизования, сосредоточения и развертывания главных сил фронтов (на полное развертывание войск приграничных округов в полосах прикрытия планом отводилось до 15 дней) в случае внезапного нападения противника. Тем более они не были способны отразить массированные удары его крупных сил ^[372].

«Разбить Красную Армию в первом большом сражении», как об этом писал Зорге, и что являлось отражением общего замысла плана «Барбаросса» было заведомо невыполнимой задачей. Однако, немцам удалось «в первом большом сражении» разгромить первые эшелоны армий прикрытия приграничных округов.

Разнобой в докладах разведки, в том числе Рихарда Зорге, о сроках нападения и его неотвратимости в конце марта — начале апреля был не дезинформацией, а следствием колебаний Гитлера. Принятие окончательного же решения, по-прежнему, оставалось за ним.

Следует напомнить еще раз несколько выдержек из уже цитируемой Директивы № 21:

«… Приказ о стратегическом развертывании вооруженных сил против Советского Союза я отдам в случае необходимости за восемь недель до намеченного срока начала операций.

Приготовления, требующие более продолжительного времени, если они еще не начались, следует начать уже сейчас и закончить к 15.5.41 г. …

Все распоряжения, которые будут отданы главнокомандующими на основании этой директивы, должны совершенно определенно исходить из того, что речь идет о мерах предосторожности на тот случай, если Россия изменит свою нынешнюю позицию по отношению к нам.

Число офицеров, привлекаемых для первоначальных приготовлений, должно быть максимально ограниченным. Остальных сотрудников, участие которых необходимо, следует привлекать к работе как можно позже и знакомить только с частными сторонами подготовки, необходимыми для исполнения служебных обязанностей каждого из них в отдельности.

Иначе имеется опасность возникновения серьезнейших политических и военных осложнений в результате раскрытия наших приготовлений, сроки которых еще не назначены (выделено мной. — М.А.)» ^[373].

Если представить себе, что Директива № 21 оказалась тогда на столе у советского руководства. К каким выводам можно было бы прийти? Таких выводов два, и они взаимоисключающи. Первый вывод: названа дата завершения приготовлений — стратегического развертывания вооруженных сил — требующих более продолжительного времени, т. е. более восьми недель до срока начала операций — к 15 мая 1941 г. Именно 15.05, отложилось у германского военного командования как дата начало операции «Барбаросса», некоторые же посчитали днем начала выступления следующий после 15 мая день — 16.05.

Второй вывод, противоречивший первому, — конкретный срок нападения на Советский Союз был еще не определен, более того, даже допускалась возможность отмены этой операции. Названная же дата — 15 мая (равно как следующий день — 16 мая) — никоим образом, не являлась датой начала кампании против Советского Союза. Иначе, зачем было оговаривать в Директиве следующие обстоятельства: «на тот случай, если Россия изменит свою нынешнюю позицию по отношению к нам»; «опасность возникновения серьезнейших политических осложнений в результате раскрытия наших приготовлений, сроки которых еще не назначены»; «приказ о стратегическом развертывании вооруженных сил против Советского Союза я отдам сам». Подобные оговорки были предназначены сугубо для внутреннего пользования крайне ограниченным кругом лиц.

Поэтому срок 15 (16) мая 1941 года, как представляется, являлся не окончательным, а возможным.

В фундаментальном труде «Сухопутная армия Германии. 1933–1945» бывший генерал-майор вермахта Буркхарт Мюллер-Гиллебранд свидетельствовал: «Гитлер до последнего момента не объявлял своего решения о сроках фактического начала кампании против Советского Союза. Это обстоятельство приходилось учитывать при проведении подготовительных мероприятий по стратегическому развертыванию сил» ^[374].

Бывший начальник первого отдела военной разведки и контрразведки Германии генерал-лейтенант Ганс Пиккенброк показал на Нюрнбергском процессе: «О более точных сроках нападения Германии на Советский Союз мне стало известно в январе 1941 г. от Канариса. Какими источниками пользовался Канарис, я не знаю, однако он сообщил мне, что нападение на Советский Союз назначено на 15 мая» ^[375].

В военном дневнике генерал-полковника Гальдера значится: «“Барбаросса”. 1. Начало операции — 16. 5» ^[376]. В примечании к немецкому изданию указано: «Так называемый день “Б” — установленный срок начала операции “Барбаросса”. Срок был установлен директивой № 21 от 18 декабря 1940 г.». Казалось бы, логично: начало операции назначено на следующий день после завершения стратегического развертывания, то есть 16 мая. Тем не менее, в этих же записях Гальдер делает пометку: «Если операция «Барбаросса» начнется 15 мая 1941 г., то 4-ю горную дивизию не следует посылать в Болгарию!» ^[377]. Это «если» также свидетельствует о неопределенности срока.

В то же время согласно германским документам и показаниям подсудимых на Нюрнбергском процессе, 15 мая рассматривалось высокопоставленными военными как срок нападения на Советский Союз, причем однозначный, а не возможный.

В части сроков нападения на Советский Союз особняком стоит «Директива по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск (план “Барбаросса”)» от 31 января 1941 г., разработанная Генеральным штабом сухопутных войск ^[378]. Директива начинается словами: «В случае, если Россия изменит свое нынешнее отношение к Германии, следует в качестве меры предосторожности осуществить широкие подготовительные мероприятия которые позволили бы нанести поражение Советской России в быстротечной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии». По сути, это — повтор оговорок, сделанных в Директиве № 21 от 18 декабря 1940 г.: агрессия состоится в том случае, если СССР «изменит свое нынешнее отношение к Германии». Отсюда: если «нынешняя позиция по отношению к нам» не изменится, то и не будет вторжения.