Медальон Таньки-пулеметчицы - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Баскова cтр.№ 74

– Бабушка, что с тобой? – недоумевала Ася.

– Мне плохо, – едва выдохнула Маркова, бросив мимолетный взгляд на возившегося с машиной парня, который, казалось, не обращал на них никакого внимания, – поедем на такси, моя девочка.

Внучка захлопала в ладоши. Вскоре возле них затормозили вишневые «Жигули» – предмет роскоши и мечтаний советского обывателя, и пожилой водитель, ровесник Татьяны, помогая ей сесть на переднее сиденье, поинтересовался:

– Куда, гражданочка? Не в больницу? Вы такая бледная и вся дрожите.

Собрав последние силы, Маркова покачала головой:

– Нет, на улицу Челюскинцев. Дом я покажу.

– Хорошо. – Водитель нажал педаль газа, искоса поглядывая на Татьяну, закрывшую глаза и тяжело, прерывисто дышащую.

– Может, все же в больницу?

Она едва качнула головой, боясь потерять сознание:

– Нет.

Вишневые «Жигули» вклинились в поток машин, и Маркова, делая над собой неимоверное усилие, раздумывала, что с ней будет дальше. Как поступить? Что, если ей не кажется, что, если на ее след напали после долгих лет? Неужели ее искали? Ее надежды, что война спишет все и поможет уйти от расплаты, оказались призрачными. Сколько раз, приникая к экрану телевизора, когда показывали суд над военными преступниками, она слышала страшные для себя слова: для подобных преступлений нет срока давности. Слышала и надеялась на лучшее. Возможно, для нее все закончится не пулей в затылок или виселицей. Она уже давно добропорядочная гражданка, фронтовичка, жена фронтовика, имевшего награды от самого Сталина… Иногда такие мысли убаюкивали ее, и она продолжала играть роль хорошей матери, жены, работника, однако наступали ночи, когда становилось невмоготу, и Татьяна ворочалась в постели, мешая спать мужу. Что же делать, что делать? Бежать? Но куда? Она пожилой человек, и силы уже не те, чтобы колесить по стране. Впрочем, если за нее взялись, это не поможет. Он кинут все силы и поймают ее. Что же делать?

– Гражданочка, улица Челюскинцев, – провозгласил водитель, и Татьяна резко качнулась на сиденье.

– Да, вот мой дом, самый первый, пятиэтажный. – Она порылась в сумке и достала кошелек. – Сколько я вам должна?

– А сколько не жалко на лекарства фронтовику, бабонька. – Мужчина подмигнул ей. – Небось муж тоже фронтовик?

У нее задрожали руки:

– Да, да, и я, я тоже…

– Тогда ничего не возьму, – решил водитель, но Маркова назойливо совала ему мятый рубль:

– Умоляю вас, вы меня так выручили…

Он что-то говорил, но женщина, вытащив внучку, бегом направилась к дому. Яков встретил их на пороге, взял девочку на руки, чмокнул по-хозяйски жену в щеку и озабоченно посмотрел на нее:

– Таня, что с тобой? Ты сегодня такая бледная… Уж не заболела ли?

Ласковый голос мужа спровоцировал слезы, которые давно не катились из глаз Татьяны. Интересно, когда в последний раз она плакала? Когда варилась в Вяземском котле? Когда сидела за колючей проволокой, ожидая расстрела? Или когда Анисим, эта хромая сволочь, выгнал ее на мороз?

– Да что ты, родная? – Яша старался смахнуть слезинки с ресниц супруги. – Что случилось?

– Да ничего, Яшенька, – Маркова опустилась на диван, накрытый цветастым покрывалом. – Знаешь, я сегодня пришла на фабрику посмотреть на своих учениц – и грустно мне стало, хотя радоваться должна. Работали они споро, не подкачали, а я вот расстроилась.

– Да почему же, Танечка? – недоумевал Яков, и его худое вытянутое лицо с впалыми щеками, обтянутыми желтой кожей, еще больше вытянулось.

Он говорил так мягко, с такой любовью, что женщина заплакала навзрыд. Что скажет он, ее Яша, когда узнает… Нет, лучше смерть, лучше бегство и скитание, чем такое. Конечно, Яша никогда не простит…

– Я подумала, что не так давно и сама была молодой и красивой. – Танька еле выговаривала слова – рыдания душили ее.

– Ты у меня и осталась красивой, – успокаивал ее муж, целуя жесткие волосы. – Ну, – он встал перед ней на колени, – угомонилась? Внучка на тебя смотрит, тоже сейчас зарыдает. Какой пример детям подаешь?

– Ладно, не буду. – Маркова взяла сумку и, повернувшись к присмиревшей Асе, быстро пытавшейся сообразить, что же она сделала не так, если бабушка плачет, сказала девочке: – Иди, дорогая, поиграй или телевизор посмотри. Плохо сегодня бабуле.

– А мы с ней в парк сходим уток покормить, – предложил Яков и погладил плечо жены. – А ты пока полежи, отдохни. И чтобы к нашему приходу веселая была.

– Да, я так и сделаю. – Татьяна прошла в кухню и поставила на плиту остывший чайник. Она слышала, как Яков давал наставления внучке, и от его доброго голоса хотелось не только рыдать, но и биться головой об стенку, чтобы выбить ужасные мысли, роем теснившиеся в мозгу. Когда родные ушли, Маркова подошла к окну и, спрятавшись за занавеской, выглянула во двор. Яша и Ася медленно двигались в сторону парка, девочка что-то щебетала, а дед, вытянув тонкую жилистую шею, внимательно ее слушал. Татьяна ожидала увидеть незнакомую машину и того парня, который, как она считала, следил за ней, однако никого не заметила. Схватившись за сердце, вырывавшееся из груди, как пойманная птица, женщина опустилась на табуретку. Неужели ей все показалось? Может, и не было никакого парня в грязно-белой футболке, может, и не было никакой слежки? И все это – плод ее больного воображения?

Чайник пел и сипел, обдавая ее парами кипящей воды, а Танька все сидела, уставившись в одну точку на белой стене.

* * *

Андрей Николаевич, мешая сахар в стакане с крепким чаем, который он всегда пил в минуты волнения, поглядывал на лейтенанта Григория Лобойко, одетого в грязно-белую футболку и спортивные штаны с белыми лампасами и вытянутыми коленками. Смущаясь и потея, паренек с приглаженными волосами и огромными честными глазами, делавшими его похожим на студента-отличника, рапортовал о результате проведенной работы, сбиваясь на каждом слове:

– Даже не знаю, товарищ полковник, как она меня вычислила. Вероятно… – Тут он замолчал, подбирая нужные фразы, но Власенко ответил за него:

– Да ты не переживай так, Гриша. Может, никого она не вычислила. Может, это совесть ее нечистая покоя не дает. Думаешь, не ждала наша красавица более тридцати лет, когда за ней придут? Ждала, еще как ждала. Ждала и подозревала милиционера в каждом человеке. И этот час настал.

Гомель, 1978-й

Прошла неделя, быстро и незаметно, словно один день. Татьяна ходила на работу, водила внучку в школу, забирала ее, готовила уроки, стараясь не показывать родным свои подозрения и переживания. Женщина была осторожна как никогда, однако ничего подозрительного не замечала. Парень в смешном спортивном костюме, встретившийся на ее пути два раза, исчез с горизонта и больше на нем не маячил. Когда пролетела еще одна неделя, Маркова осмелела и решила проверить свои подозрения, совершая длительные прогулки по городу. Краем глаза она следила за машинами, проезжавшими мимо, запоминая их марки и цвет, но ни с одной не сталкивалась два раза в день. С каждым днем напряжение, не дававшее спокойно спать ночами и радоваться жизни днями, все больше отпускало ее. Когда Татьяну пригласили на праздничный концерт в Дом культуры, посвященный дате освобождения города, она пришла с удовольствием. В здании собрались все оставшиеся в живых ветераны города. Кое-кого из них Маркова знала: ей было не впервой присутствовать на подобных мероприятиях. Иногда она приходила с Яковом, но чаще – одна, муж не любил шумные праздники. Вот и сегодня он пожаловался на боли в сердце и остался дома, припав к телевизору, а она, надев самое нарядное платье – из малинового кримплена, делавшее ее стройнее и моложе, отправилась в Дом культуры. Любезная директор, высокая пышная дама в блузке с оборками, подчёркивавшей пышность груди, с широкой улыбкой встречала гостей. Пионеры – девочки в белых кофточках и синих юбочках, мальчики в белых рубашках и синих брюках, с алевшими красными галстуками, провожали их в зал. Татьяне досталось место в первом ряду, рядом с невысоким коренастым пожилым мужчиной с пронзительными голубыми глазами. Маркова отметила про себя, что видит его впервые, и ее сосед, словно прочитав мысли, приветливо улыбнулся: