Я никогда не - читать онлайн книгу. Автор: Малика Атей cтр.№ 54

– Добрый день! – Возле меня появилась милая девушка в форменной черной футболке и черных скинни-джинсах. – Вам помочь? Здесь у нас модели для бассейна, а чуть дальше – пляжные варианты.

Я смотрела на консультанта, не зная, что мне сейчас следует сделать. В последнее время все неприятные открытия приходили ко мне целиком, сразу располагаясь там, где только что были совсем другие знания. Они занимали свои места так прочно и быстро, что у меня не бывало времени на обработку новых данных, времени, которое служило бы мне амортизатором. Я больше не могла получить своеобразное удовольствие удивления и возмущения, диссонанса, когда в новое не можешь поверить. Другое устройство вещей вмиг сменяло прежнее, и я даже не успевала прочувствовать этот переход, устроить прощание тому, во что я только что верила.

– Да, – сказала я продавщице после кратковременного ступора, – будьте так добры, передайте это Кариму Оразовичу и скажите, что я поздравляю его с успешным первым кварталом продаж. – Я протянула девушке свою визитку.

– Он сейчас здесь. – Девушка была ужасно милой, из тех новеньких, которые стремятся сделать больше, чем должны. – Карим Оразович бывает здесь как раз по утрам, может, мне сходить к его секретарю и узнать, найдется ли у него минутка?

– Мне неловко просить о встрече без предупреждения. – Я улыбнулась. – Но вы очень добры, спасибо.

– Совсем не за что. – Она вертела мою визитку в руках. – Я прямо сейчас ее передам.

– И поздравления, – напомнила я.

– И поздравления, – кивнула она.

Я вспомнила все. Как он разглядывал белье на мне, когда мы занимались любовью, как предрекал, что я разорюсь, как отмалчивался, когда я жаловалась на шум стройки, как мы всегда говорили обо мне, и он казался мне таким хорошим слушателем, и он никогда не упоминал, чем именно занимается на работе, как он бывал у меня в ателье каждый день и я думала, что он приезжает нарочно ко мне, а он приходил из своего же магазина по соседству, как я рассказывала ему о своих страхах и о зависти, как говорила, что именно неправильно делают байеры и мерчендайзеры этого магазина и что надо поменять – и это очень скоро менялось, потому что я не знала, что даю советы непосредственно владельцу.

Я вернулась в ателье к одному из немногих поступивших мне заказов. Он был почти закончен, и я продлила себе работу, решив сшить в качестве бонуса кружевную маску и еще милый шелковый наглазник для сна. Я думала о том, что еще можно было бы сшить для всего сшитого чехлы, подумала о том, чтобы вышить на чехлах инициалы, и прикидывала, насколько это безумно по шкале от Бернарда Блэка ^[71] до чувака из «Отверженных», отдавшего Жану Вальжану серебряные подсвечники, когда Карим постучал в дверь. Я не захотела впускать его внутрь, взяла сумку, вышла на улицу и заперла ателье, не оставляя записки, что скоро вернусь, – кому это нужно.

После ночного дождя утро было умытым и солнечным, асфальт уже подсох везде, кроме тени, и в маленьких лужах отражалось небо, а по небу разметались полупрозрачные слоистые облака – такие же, как были бы, не принадлежи магазин, потопивший меня, доселе любимому человеку, не будь все, во что я верила, превращено в издевательство. Мы шли молча, и во мне бурлила обида, а в нем, наверное, стыд, потому что он не выдержал этого стыда и накинулся на меня.

– Ты знаешь, – он остановился передо мной как вкопанный, – как ты действуешь на меня? Ты знаешь, как страшно тебе в чем-то сознаться, ты знаешь, как страшно получить твое осуждение? Я боялся, что ты перестанешь со мной общаться раз и навсегда. У меня был не лучший план, но ты в нем тоже виновата. Ты сделала свой дорогущий ремонт раньше, чем мой отец определился, будет ли в магазине одежда или белье. Контракт с брендом одежды сорвался, франшизу перекупили, а контракт с маркой белья оказался выгодным. Если бы я сказал тебе еще на этапе стройки, ты бы уговаривала меня все поменять – а я видел, что твой бизнес загнется рано или поздно в любом случае. С другой стороны, я надеялся, что ты уже заполучишь своих клиентов до того, как мы откроемся, и я не хотел, чтобы от знания, что тебя ждет, у тебя опускались руки. Ты так убежденно говорила о своих преимуществах, что я надеялся, найдутся те, кто будет ходить к тебе и смотреть с презрением на масс-маркет.

– И когда ты собирался сказать мне? – Я смотрела на него, и мне не хотелось его душить, мне хотелось, чтобы этого никогда не произошло. – Когда я продам ателье и мы перестанем быть конкурентами? Когда наш ребенок пойдет в школу и там спросят, где работает его папа?

– Я склонялся ко второму, – цинично поддержал мою шутку Карим.

Я думала, что разговор будет длинным, что я скажу ему все, и он ответит на все теми или иными оправданиями, – но теперь, когда мое первое и основное любопытство было удовлетворено, когда я знала причину, по которой он решил умолчать, я почувствовала эту безвозвратность отчуждения. Я почувствовала, что ненавижу его.

– Может, ты и боялся быть сволочью передо мной, – я не стала делать вид, что не поняла его глупой причины, – только сволочью нельзя показаться и нельзя быть сволочью перед кем-то отдельно взятым. Человек или сволочь, или нет.

– Я надеялся, – он взял меня за руку, когда я развернулась уходить, – что к тому моменту, когда я скажу тебе, ты будешь любить меня больше, чем любишь свою работу.

– Ну уж нет, – я больно сжала его кисть, – чего я не позволю тебе делать, так это извратить все и остаться в собственной памяти долбаным романтиком. Я знаю, какой у тебя был план. Ты ждал, что я разочаруюсь в своих способностях продавать, увижу, что у меня ничего не получится, а тут ты подоспеешь – богатый и успешный, готовый подставить свое крепкое плечо. И я подумаю – ох, да я же всего лишь глупая девочка, куда мне до настоящего бизнеса!

– Кора, – он вздохнул, пытаясь все отрицать и пытаясь показать нелепость подобной догадки, – Кора, я…

– Ты предатель. – Я смотрела на него, а он был все таким же красивым, таким же безупречным в своем отглаженном костюме, и мы все еще казались невозможно, непростительно прекрасной парой, и он все еще не хотел со мной расставаться, и я все еще могла остаться с ним и выйти за него замуж, и часть меня, допускавшая все, что угодно, еще допускала такую удачную, разумную возможность, но я смотрела на него и ненавидела, так ненавидела, что могла взорваться и превратиться в злой черный пепел, и я крутанулась в своих нелепых тапках и пошла прямо к нему в магазин, потому что это было единственное место на свете, где он не мог ко мне подойти.

Я проснулась поздно вечером. Раньше, чем глаза различили в темноте очертания нелюбимой комнаты, я услышала, как мама говорит по телефону. Тяжелый сон возвращался, тело не слушалось, а я жутко боялась снова провалиться в отвратительные видения, из которых едва вынырнула. В плохие дни между всеми горестями, какие бывали, протягивается одна непрерывная нить, и ты забываешь, что когда-то было и хорошо, и вся твоя жизнь кажется хроникой тоски.