Я никогда не - читать онлайн книгу. Автор: Малика Атей cтр.№ 47

Иногда я с ужасом представляю себя в старости в маленькой комнате уродливого ателье, расположенного на подступах к рынку, среди других портних, с уродливой подушечкой для иголок (в виде сердца, в цветочек) и чуть менее уродливым изделием в руках, швами наружу. Я выхожу на свет божий к клиентке, ее явно раздражают мои прикосновения. Они с матерью внимательно меня оглядывают, неубедительно скрывая свою внимательность, и потом, по дороге домой, говорят: наверное, в молодости она была очень красивой. «Какая тяжелая работа для ее возраста», – скажет дочь. «Кто-то же должен ее делать», – ответит мать.

Нам милы грустные удовольствия, очаровательная печаль, упоение сентиментальным оплакиванием. Ничего нет общего у меланхолии с отчаянием, меланхолия – ветер на пустынном зимнем пляже, отчаяние – это когда собственная рука вдруг становится, как у предателя Питера Петтигрю, серебряной и неуправляемой, и начинает душить твое горло. Это неспособность очнуться от дурного сна, неспособность справиться с самим собой.

И мне оставалось только изводить остальных.

– Я никогда не читала Достоевского целиком.

Мы сидели на полу кругом и пили вино.

– Корлан, ну не знал я, что ты не любишь красное! – Юн порывисто встал, но поскользнулся на гладком паркете.

– А я тебе ничего и не говорю.

– Только четвертый круг заставляешь нас поминать нелюбимых тобой писателей, – ответил Юн.

– Потому что это вино меня не вдохновляет. – Я кивнула в сторону дурацкой бутылки сладкого шираза.

– Если хочешь, я съезжу за чем-нибудь другим.

– Да все нормально, – одновременно откликнулись Анеля и Бахти.

Ануар лег, положив голову на колени Бахти.

– Я никогда не занимался сексом на виду у кого-нибудь.

Карим беззастенчиво выпил.

– Расскажи, – попросила Бахти. Карим покачал головой.

– А наедине расскажешь? – Бахти загорелась.

– Может быть.

– Эй! – возмутился Ануар.

– Я же шучу. – Бахти наклонилась и поцеловала его. – Я никогда не встречалась со своим учителем. – Бахти обратилась ко мне, я сделала вид, что отпила.

– Я все видела, – наябедничала Анеля.

– Оно окрашивает зубы. – Я критиковала юновское вино весь вечер.

– Я могу сходить в «Столичный» ^[56], – снова предложил Юн.

– Поскользнешься еще.

– Знаешь! – На сей раз он поднялся на ноги медленней и, стараясь сохранить достоинство – насколько это возможно в коричневых носках, – вышел в коридор обуваться.

– Юн, она же пошутила, – в один голос сказали Бахти с Ануаром.

– Саша, останься, пожалуйста, – прощебетала Анеля.

Юн вошкался – наверное, ждал моих извинений.

– В кои-то веки Юн перешел от слов к делу: пообещал сходить в магазин и, несмотря на гололед, идет туда, – безжалостно сказала я.

Юн хлопнул дверью.

– Ни разу не смешно. – Анеля побежала догонять его.

– Почему ты с ним всегда так? – Ануар смотрел на меня с осуждением.

– Потому что не решаюсь сказать ему прямым текстом: «Юн, ты мне не нравишься, не приходи больше». – Я составила грязную посуду на поднос. – А он все не хочет понимать намеки.

Ануар опешил и замолк.

– Просто – за что? – спросил он через какое-то время.

– Не знаю, но с ним что-то не так.

– Ладно. – Ануар отказался от дальнейших расспросов. – Надеюсь, вы помиритесь, и все будет ОК.

Бахти взяла Ануара под локоть:

– Кора, ты не обидишься, если мы тоже пойдем? Все равно вчетвером не получится играть.

– Идите. – Я кивнула, немного обиженная, что так долго готовила десерт, а его никто не попробует. – Спасибо, что остался. – Я закрыла за ними дверь и увидела, что Карим пока не собирается уходить. – Они все так легко пугаются.

– Кто рассказал тебе? – спросил Карим. – О Юне. Ты ведь поэтому его не любишь?

Я сделала вид, будто понимаю, о чем он. И я села к нему поближе и слово за слово узнала секрет Юна.

Наверное, я сидела к нему слишком близко.

Я умывалась, злая, что согласилась вчера с ним спать, злая, что я размазня, а он – как ни в чем не бывало. Я подошла к постели, Карим лежал на ней поперек, звездочкой, лицом вниз. Весь блестящий, гладенький, возвышается узкая мясистая попа, идеальное, изумительное тело, идеальная темная кожа, и он так раскидался по кровати – беспечность гадкого ребенка, который наносит обиды и не может их почувствовать. Мне захотелось сделать ему больно. Я села рядом, легко провела рукой по его спине, прицеливаясь. И следующим движением, когда он, расслабленный, ждал, что я буду гладить его, я вонзила ногти в его попу, ободрав ему кожу до крови.

Возмущенный возглас. Он повернулся ко мне – не дожидаясь вопроса, я въехала ему по лицу.

– Какого черта. – Он поймал мои запястья и опрокинул на спину.

Я его пнула по голени – попала по кости, наверное, потому что он сжал рот. Он смотрел на меня с интересом, глаза ясные и чистые после сна, и в лице никакой злости – но только я попыталась высвободиться, чтобы ударить его, как он прижал меня к кровати, больно сжимая мои руки.

– Я люблю тебя. – Он дождался, когда я посмотрю на него, и поцеловал меня в шею.

Я ударила его коленом, не очень понимая, куда попадаю, и он сменил мягкий поцелуй долгим, больным засосом.

Утром тридцатого декабря мне написал Ануар.

Ануар: Кора, Юна сегодня не будет.

Я: Ты хочешь суюншi? ^[57]

Ануар: Предлагаю позвать вместо него Вову.

Я: Без неудачника за столом как-то не по себе, правда?

Ануар: Он хороший парень.

Я: У которого в пятницу днем нет планов на пятницу вечер.

Ануар: Не будь такой милой в течение дня, на вечер же ничего не останется.

Я видела Вову как-то раз – печальное создание. Кадык, постакне и безответственность. Карим протянул Вове руку поздороваться, но тот вынимал из спортивной сумки тапочки и не заметил.

– Ануар сказал принести сменку, – произнес Вова, так толком ни с кем и не поздоровавшись.

– Сегодня последняя игра перед Новым годом. – Ануар пританцовывал от предвкушения. – Я хочу услышать от вас такое, чтобы сомневаться, встречать ли его с вами.