Сексуальный интеллект - читать онлайн книгу. Автор: Марти Кляйн cтр.№ 23

Вот несколько других практически бесспорных фактов: большинство людей хотят чувствовать себя особенными, большинство хотят чувствовать себя привлекательными, и большинство хотят чувствовать свою компетентность. Так что вы можете строить свои предположения в этом направлении, но обращайте внимание на своего партнера – вдруг он не входит в это «большинство».

А вы сами? Узнайте себя получше, не причисляйте себя ни к какой категории и не позволяйте вашему партнеру это делать. Если она говорит: «Это прям по-мужски», скажите ей правду: «Я это делаю, потому что я – это я». Если, заблудившись, вы отказываетесь обратиться за помощью, то это не потому, что вы мужчина, – это потому, что вы глупец. А женщина, которая тратит целое состояние на обувь в магазине, вовсе не поступает по-женски – скорее всего, она просто безответственная.

Вся эта концепция Марса/Венеры о том, что мужчины и женщины радикально отличаются друг от друга, проникает в наши отношения, подрывая наше доверие друг к другу и мешая наслаждаться этими отношениями. Как вообще люди могут надеяться установить прочные и значимые отношения, если они верят в то, что они с разных планет?

Итак, если мужчины и женщины так похожи, то почему общение с «противоположным полом» вызывает у них столько проблем? Я думаю, это очевидно, что мы ошибочно фокусируем внимание на различиях между ними. Если спросить геев, кто сводит их с ума, они вздохнут и ответят: «Мужчины». Если спросить лесбиянок, кто сводит с ума их, они нахмурятся и ответят: «Женщины». Потому что это гендер людей, которые их сексуально привлекают. Мы уже знаем, кого гетеросексуалы считают своей проблемой: другой гендер.

У большинства людей был неудачный опыт отношений, и многих из нас рано или поздно начинает раздражать значимый для нас человек. Мы приписываем ряд негативных характеристик человеку, которого мы когда-то любили, идеализировали, кому мы верили и кто нас подвел: он или она эгоистичны, импульсивны, властны, пассивны, ненадежны, манипулируют нами и совсем нас не слушают. И так как большинство людей гетеросексуальны, формулировка звучит так: все мужчины или женщины «противоположны» нам и разбивают наши сердца. Но я думаю, многие на самом деле хотят сказать вот что: «Быть в отношениях сложно! Мой партнер неидеален и никогда таким не будет, и при этом очень многого от меня хочет!»

Вот вам история, на примере которой можно увидеть, что происходит, если основывать свои решения в браке и в сексуальной жизни на «знаниях», которые на самом деле неверны, но при этом вы на сто процентов уверены в своей правоте.

И Уильям, и Гонг выросли во Вьетнаме, у обоих там все еще жили родители. Не зная друг друга, оба приехали в Сан-Франциско учиться в колледже, а потом остались, каждый живя своей жизнью. В конце концов они встретились, и, хотя это не был брак по расчету, оба понимали, что им нужно жениться на ком-то из Вьетнама. Так что, хотя Гонг была разведена и на восемь лет старше Уильяма и хотя их интересы сильно различались, они поженились через несколько месяцев после знакомства.

Именно тогда они начали заниматься сексом. Все было очень неловко и печально, и после шести месяцев бесконечных попыток они почувствовали, что их энтузиазм начал ослабевать. Поэтому спустя два года совместной жизни они пришли ко мне.

Уильям был интеллигентным, энергичным и привлекательным, но таким непробиваемым, что его убеждения трудно было оспорить. И с таким человеком Гонг приходилось жить в браке. То, сколько раз Уильям повторял, что он, в отличие от меня, знает, как работают вьетнамские обычаи, ничуть не помогало нашей терапии. Когда Гонг время от времени жаловалась, что, ведя себя таким образом, он оскорбляет ее и всех окружающих людей, его пыл на время ослабевал и он просто начинал отвергать все, что я говорю, псевдолюбезной фразой: «У каждого свое мнение, мы можем только согласиться или не согласиться».

Ситуация была не из лучших, и они явно мучились в отношениях, но мне эти ребята нравились, и я очень хотел помочь их паре.

Итак, что Уильям «знал» о сексе?

• Их постоянные ссоры, связанные с финансами, не должны влиять на их желание или возбуждение.

• То, что он не так часто хотел, отчасти было вызвано его «старением» («Мне уже больше тридцати», – говорил он).

• Такая «взрослая» женщина, как Гонг, не должна настолько часто хотеть секса.

• Секс в браке должен включать проникновение, а желание Гонг «разнообразить процесс» (в данном случае она хотела орального секса) не отвечает «вьетнамским традициям». Поэтому он не обязан мириться с ее сексуальными предпочтениями.

В перерывах между нашими сеансами я обдумывал, как мне найти подход к Уильяму. Но, несмотря на мои старания, каждую неделю я снова ловил себя на том, что пытаюсь оспорить верность его убеждений. Иногда я рассказывал об индивидуальных историях жизни и субъективных взглядах каждого, но это ни к чему не приводило, потому что Уильям был уверен в том, что его слова – сущая правда, а не просто личное мнение. Так что меня бесконечно втягивали в обсуждения того, какое влечение считается «нормальным» для 45-летних женщин, как часто люди практикуют куннилингус в браке, как работает нервная система человека и так далее. Неделю за неделей я испытывал на себе то, с чем приходилось бороться Гонг.

Хотя Гонг и не верила в традиционную модель семьи, она старалась быть хорошей вьетнамской женой. Но, когда она предпринимала очередную попытку, в ней росло негодование, а его огромное чувство собственного достоинства (помимо свойственных ему упертости и нарциссизма, он был еще и первым ребенком в семье!) так обижало и оскорбляло ее, что молчаливое смирение чередовалось с неожиданными истериками. Он искренне не понимал, почему она срывалась на него, и ожидал извинений, что только сильнее ее бесило.

Неудивительно, что они не спали друг с другом.

Я пытался донести до Уильяма, что по крайней мере здесь, на Западе, хорошие сексуальные отношения выстраиваются совместными усилиями обоих супругов, но он меня не слышал. Более того, я предлагал ему поговорить с кем-нибудь еще, кто смог бы изменить его мнение, но он отказался это сделать. Он сказал, что уважает меня и что, если он и пересмотрит когда-нибудь те «знания», в которых он уверен, то только во время сеансов со мной. Мне было приятно это слышать, но в то же время я не знал, что делать дальше.

Наконец я предложил Гонг признаться Уильяму, что она чувствует себя невидимой рядом с ним. Ему было жаль это слышать. Я спросил, похоже ли это на то, что чувствуют все матери и бабушки во Вьетнаме.

– Один в один, – горько сказала она, – еще девочкой моя бабушка усвоила правило трех повиновений (отцу, мужу и сыну). Неужели моя жизнь будет такой же?

А мать?

– Мой отец грозил развестись с ней, если она не родит сына. И, естественно, его родители считали ее за рабыню. Никого в доме не волновало, что она думает и чувствует.

Задавая Уильяму вопрос о том, какой жизни он хочет, я сказал, что понимаю его дилемму: в каком браке ему следует жить – в традиционном вьетнамском или более современном американском? Если в традиционном, значит, его слово – закон, а его «факты» – реальность. Если выбирать второй вариант, то они с женой будут иметь равное право голоса, а его видение реальности время от времени будет подвергаться сомнению. Он долго думал над ответом.