Психологические ловушки. Как мы создаём то, от чего потом страдаем - читать онлайн книгу. Автор: Джорджио Нардонэ cтр.№ 7

Всё это не имеет ничего общего с преднамеренной иллюзией, что всё будет хорошо потому, что я думаю позитивно. Самообманы действуют только тогда, когда осуществляются бессознательно: становясь явными, они теряет свою силу. Позитивное мышление – произвольный и осознанный акт и, именно поэтому, мало эффективен.

Следует избегать тенденции преднамеренно создавать иллюзии, так как только неосознанные иллюзии могут быть эффективными. Следует помнить, что, в лучшем случае, завышенное ожидание украсит поездку, но удручит момент прибытия; в худшем случае, эффект будет следующий: иллюзия – разочарование, депрессия. Кроме того, мы никогда не должны применять позитивное мышление, когда сталкиваемся с такими эмоциями, как страх, гнев или боль, которые лишь усилятся, а не уменьшатся.

Позитивное мышление хорошо работает только тогда, когда уже существуют положительные результаты: в этом случае, уверенность в своих силах и ресурсах, проявленных до этого на деле, повышается. Это означает, что необходимо активизировать усилия по причине доказанной эффективности, что прямо противоположно неподкрепленному доказательствами и иллюзорному ожиданию.

Несмотря на то, что история и наука демонстрируют, что только глупцы, а иногда и сумасшедшие, никогда не меняют свои идеи, неукоснительное следование своим представлениям и ценностям остается непоколебимым принципом. Даже приверженность самой экстремальной идеологической позиции, ставшей причиной конфликтов, войн и жестокостей, совершаемых человеком на протяжении веков, не смогла дискредитировать твёрдую и зачастую слепую веру в важность принципа непротиворечивости. Следует вспомнить, что Аристотель сформулировал принцип непротиворечивости как критерий своей логики, имея в виду внутреннюю непротиворечивость модели анализа, а не ради амбициозности, с которой некоторые отстаивают свои позиции, часто перед очевидным провалом, во имя этого принципа.

Как утверждал Бенджамин Франклин: «Опыт свидетельствует, что человеческие существа не учатся на опыте». Возможно, история великих религий, которая описывает жизнь мучеников, погибших во имя приверженности вере, восславляет такое поведение как святость. В то же время история известных революций нам повествует о героических восстаниях и расплатах, понесённых за отстаивание своих идей. Классовая борьба, на основе идеи Маркса, превратила принцип идеологической последовательности в настоящее знамя социальных преобразований.

Мы, конечно, не пытаемся отрицать значение принципа непротиворечивости, наоборот, хотели бы подчеркнуть его важность и ценность, отличая его функциональное применение от нефункционального и опасного, как для себя, так и для других. С одной стороны, можно восхищаться Мучеником Св. Себастьяном, который был пронзён стрелами, а потом забит до смерти камнями и брошен в Большую клоаку в Риме, так как будучи римским солдатом не отрёкся от веры в Христа. С другой стороны, вряд ли можно восхвалять последовательность и непротиворечивость Гитлера с его сумасшедшим проектом истребления еврейского народа.

Другими словами, если предпосылка ошибочна, то посредством корректного рассуждения, поскольку оно непротиворечиво, можно придти к катастрофическим результатам. Для человека, страдающего опасной формой паранойи, необходимость защищаться от других, возможно, совершая при этом тяжкое преступление, будет действием не только разумным, но и обоснованным с точки зрения его убеждений, а, следовательно, правильным.

Ради принципа последовательности и непротиворечивости каждый год умирают многие предприятия, оставаясь верными производственной миссии, которая однажды привела их к успеху: они не развиваются, адаптируясь к рыночным новшествам и изменениям.

Когда последовательность из полезного инструмента логики или формы защиты своих собственных идей и принципов превращается в догматическую процедуру, она делает нас ригидными и неспособными гибко адаптироваться к изменениям окружающей реальности. Речь идет об эффекте, можно сказать, «противоестественном», так как он подрывает саму основу выживания и эволюции живых систем, а именно принцип адаптации.

Принцип последовательности и непротиворечивости любой ценой не соответствует многим аспектам действительности, с которыми мы соприкасаемся, но в то же время, он является полезным и неприкосновенным в определённых контекстах. Это нетрудно продемонстрировать: читатель, вам когда-нибудь приходилось встречать человека абсолютно последовательного в своих мыслях и действиях? Не думаю, что кто-то может ответить утвердительно, так как, на самом деле, это просто невозможно: мы беспрестанно колеблемся, подгоняемые ветрами страстей и возникающих желаний, нас захватывает вихрь наших мучений и толкает в омут страданий, мы воспаряем от своих успехов, чтобы потом быть поверженными разочарованиями, окрылены любовью или уничтожены отказом.

Абсолютная согласованность принадлежит другому миру, не миру людей. Когда мы её ожидаем от других или самих себя, мы открываем дверь в царство патологии, переодетой в костюм добродетели.

Для того чтобы не попасть в эту ловушку, мы должны научиться принимать как собственную непоследовательность, так и непоследовательность других, и избегать роли инквизитора в отношении других и самих себя, по причине того, что были непоследовательны. Как мы видели, это означало бы идти против самой человеческой природы. Амбивалентность, будучи одной из характеристик, наиболее опороченных общепринятым здравым смыслом, в реальности является неизбежной чертой наших отношений с самими собой, другими людьми и окружающим миром. Пытаться подавить её – всё равно, что пытаться удержать кота в мешке: он будет царапаться, кусаться, а как только окажется на свободе, станет неуправляемым. В то время как мы можем попытаться приручить его и подружиться с ним, если принять идею непоследовательности, которая не подчиняется разумному контролю.

Наиболее распространённой ошибкой при оценивании, свойственной человеку, и не только, так как этот феномен наблюдается и среди наиболее развитых видов животных, является переоценка людей, которых мы любим – детей, близких, друзей. Меньше внимания уделяется противоположной тенденции, возможно, поскольку она менее полезна, хотя встречается гораздо чаще – недооценке тех, кого мы не любим и кого мы отвергаем. Как часто мы повторяем, говоря о ком-либо, кого презираем: «Он преуспел, потому что ему помогли, его продвигали, он угождал начальству и, кто знает, может, состоит в секретной ассоциации или секте»; в то время как, о тех, кого мы ценим, мы говорим: «Да, ему помогли, но он этого заслуживал, или он всего добился сам, его лишь всего подтолкнули». Одну и ту же ситуацию мы рассматриваем по-разному и используем разные способы оценки в зависимости от отношений с субъектом оценивания. Это лишь маленький пример тенденции быть близорукими или даже слепыми в отношении близких нам людей, которую мы проявляем в повседневной жизни. В отношении же тех, кто далек от нас или не похож на нас, мы можем быть жестокими и беспощадными.