Рог Роланда и меч Гильома - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Яснов cтр.№ 23

Канабей, младший брат эмира, убил бы Немона на месте, столько ярости вскипело в его сердце при виде погибшего племянника, но пришел на помощь старцу сам император и снес мавру голову своим острым Жуайёзом.

Но если бы только французы выходили победителями из этих поединков! Слишком много у эмира полков — на смену одному могучей рекой катится свежий. Кричат басурмане на сотнях языков, воют, лают, ржут, улюлюкают, теснят войска Карла на одном краю поля, но те побеждают на другом.

Жемальфен, которого поставил эмир во главе своего воинства, пока сам был в Сарагосе у Марсилия, гордый рыцарь Жемальфен подъехал в печали к Балигану и возвестил ему о потерях:

— Несчастливый для вас нынче день, мой государь! Погиб ваш сын Мальприм, убит ваш брат Канабей, сразили их два христианина, и сдается мне, одним из этих двух был сам император Карл.

Поник головой эмир и спросил верного Жемальфена:

— Вы человек мудрый и правдивый. Скажите же, кто сегодня должен одержать верх — я или Карл?

А тот в ответ:

— Тревожусь я за вас, сеньор. Видать, суждена вам смерть. Не спасут нас наши боги. Посмотрите на Карла, посмотрите на французов — вовек не видал я такого короля и таких бойцов. Однако же киньте клич — пусть наши войска не знают страха, пусть рубятся до последи его!

А в это время храбрый Ожье Датчанин налетел на арабского знаменосца, в руках которого вздымалось к небу древко с басурманским драконом на стяге. Вышиб он араба из седла и растоптал копытами своего коня хоругвь эмира. И когда увидел эмир, что пало знамя Магомета, понял он, что дело его и вправду плохо и что победа остается за Карлом.

Попритихли басурмане, и Карл спросил у баронов:

— Достаточно ли у нас еще сил? Могу ли я еще на вас рассчитывать?

— И спрашивать не надо, государь, — обиделись бароны. — Позор тому, кто оставит поле брани!

Вот тут и сошлись конь о конь эмир и император. Весь день провел Балиган в седле, а мощи его не убавилось. Уже и закат близок, а ратный клич эмира летит по полю, подбадривал оставшихся в живых язычников. Но и Карл по-прежнему в силе. И его клич покрывает шум битвы и ведет за собой отважных воинов.

Узнали Карл и Балиган друг друга по голосу и бросили коней навстречу друг другу. Одновременно ударили они один другого копьями, да так, что пробили щиты и вспороли кольчуги. От такого удара лопнули у обоих подпруги седел, и упали оба на землю. Однако тотчас же ловко вскочили, показывая, что каждый цел и невредим. И тогда притихло поле брани, и только зазвучали два голоса — Жуайёза и Пресьоза.

Могуч и храбр император Карл, но даже он не страшен эмиру.

Бьют сплеча достойные бойцы, и от таких ударов летят в стороны осколки щитов, обрывки кожи, обручи, кольчужные кольца… Стальные клинки высекают из шлемов целые снопы искр… Нет, не прекратится поединок, пока не признает себя виновным и побежденным либо франк, либо араб.

— Одумайся, Карл! — вскричал наконец эмир. — Проси пощады, пока еще жив! Знаю, кто убил моего сына и брата. Ты во всем виноват, король! Ты творишь зло в моей земле. Но если признаешь мою власть и станешь мне слугой, отдам тебе во владение всю Испанию!

— Невместно вести мне торг с язычником! — отвечал Карл. — Однако если примешь Христов закон, перейдешь в нашу веру, буду тебе другом, эмир!

— Ты скверный проповедник! — разъярился тот. — Не бывать такому вовеки!

Взмахнул Балиган Пресьозом и ударил короля клинком по золотому шлему, рассек Карлу волосы и сорвал с головы кожу в ладонь шириной. Пошатнулся Карл от страшного удара, чуть не упал на землю, но тут явился к нему небесный ангел и спросил его тихо:

— Что с тобой, король?

Услышал Карл слова ангела, забыл о смерти и страхе, вернулась к нему его мощь, и поразил он эмира булатным Жуайёзом — пробил изукрашенный шлем, раздробил арабу лоб, все лицо рассек до седой бороды, и упал эмир бездыханным на кровавую землю.

— Монжуа! — зычно вскричал император, и победным криком ответили повелителю его войска.

Смерть Марсилия. — Главная добыча. — Прах героев. — По дороге к замку Эйи. — «Проклятый изменник!» — Смерть Альды. — «Никого, кроме нас с вами, граф!» — Чудо с башней. — Суд на Сильвестров день. — Пинабель и Эмери. — Казнь Ганелона. — Берта и Милон. — Прощальный глас Олифана.

тогда, увидев, что погиб их предводитель, бросились войска эмира наутек. Побежали в страхе огромные ботентротцы, побросали копья исполинские мальпризцы, смолкли от ужаса дикие гунны, а бородатые вальфрондцы, страшнее которых не сыщешь на белом свете, кто куда погнали своих скакунов, скрываясь в клубах пыли от преследования французов.

— Отомстите, бароны! — закричал Карл Великий. — Каждому врагу воздайте за каждого убитого нашего брата, за всех родных и друзей, чью смерть вы оплакали сегодня утром!

— Так и будет, король! — откликнулись его дружины и бросились вдогонку за сарацинами.

Ни страшный зной, ни едкая пыль не смогли остановить воодушевленных рыцарей. И погнали они язычников до самой Сарагосы. Царица Брамимонда взошла на башню и увидела оттуда, что бегут к Сарагосе оставшиеся войска эмира, а за ними по пятам гонятся отважные воины императора Карла.

— О государь! — бросилась она к Марсилию. — Мы погибли! Разбиты наши полки, пал эмир позорной смертью, нет нам спасения!

Повернулся Марсилий к стене, зарыдал в великой скорби и умер от горя.

И тогда вошел Карл в Сарагосу, и царица Брамимонда отдала ему ключи от города. Приказал император крестить всех оставшихся неверных, а кто сопротивлялся и поднимал на его дружинников копье или меч, был убит на месте. Сто тысяч мавров крестил Карл в Сарагосе и только для царицы Брамимонды сделал исключение: не хотел король крестить ее насильно, решил отвезти ее в Ахен, чтобы увидела она воочию грандиозные соборы, чтобы оценила благородство христианских рыцарей и добровольно приняла святую Христову веру.

И когда утром взошло над Испанией жаркое южное солнце, собрал император войско и, оставив в городе верных своих дружинников, отправился наконец домой, в милую Францию. Потянулись по горным дорогам бесчисленные обозы, нагруженные несметными сокровищами, а сам Карл вез главную добычу: красавицу царицу, и двадцать тысяч ее прислужниц, и казну нечестивца Марсилия.