По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 249

Ужас, какой даже и представить себе он не позволяет сейчас, налагает на это полный запрет. Но не наложишь запрет на своеволие людское – после себя…

Наверное, скорее всего на ханский ковер сел бы Джучи, как старший; но слишком уж добр, а в переходное время это опасно, может не удержать поводья. И будет мешать его близорукость, привычка придавать слишком большое значение мелочам, распыляться на них, усложнять самое простое – далеко не всегда видя главное, сложное.

Про Чагатая и говорить не приходится… Слишком вспыльчив, жесток и не умеет, да и вряд ли хочет думать. Такой гневливый и дурноватый правитель очень скоро восстановит против себя всех тойонов… Нет, ему, сварливцу и придире, лучше поручить следить за порядком в Иле, соблюдением законов, подавлением всяких проходимцев.

Третий сын Угэдэй приветлив, разговорчив, имеет редкий дар уговорить любого несговорчивого упрямца. Ко всему имеет способности, быстро думает, легок на подъем, на дело. Только вот не обладает глубокомысленностью Джучи, его пытливым умом. К тому же мягковат нравом, про таких говорят, с пушинкой сравнивая: дунешь – улетит прочь, втянешь воздух – тут окажется… Впрочем, нет, не так уж он и легковесен. Можно ли такого ставить правителем? Можно, если бы прибавить ему немного жесткости и неуступчивости Чагатая…

Младший же сын Тулуй слишком юн еще, не вошел в силу и возраст. Но, судя по тому, как управляет войсками, правильно оценивает быстро меняющуюся обстановку и тут же принимает верные решения, берет управление на себя, он намного превосходит братьев по способностям, просто этим талантам надо еще вызреть.

Да, все четверо родились и выросли совершенно разными. Вот бы все их лучшие стороны да сосредоточились хотя бы в одном из них…

Когда хан через несколько дней сказал о том матери сыновей своих Борте-Хотун, она очень удивилась:

– Грех какой, с чего это ты?! Не рановато ли тебе завещание составлять?..

– Пришла пора решать, ибо все мы не вечны, – сказал хан, недоумевая, что хотун не придает должного значения этому жизненно важному делу в судьбе ее сыновей, да и всего Ила. – Я тоже не собираюсь умирать завтра же, но пора уже определить, кто придет мне на смену.

– Так кто-нибудь из сыновей и сядет, – очень просто решила Борте и виновато рассмеялась.

– Нельзя так говорить: «кто-нибудь»… А вдруг они, все уже взрослые люди, правящие обширными землями, имеющие каждый свое большое окружение и отдельные войска, не найдут общего языка? И такое нельзя сбрасывать со счета… Не заколеблются ли тогда устои такого огромного Ила, не развалится ли он на враждующие между собой куски, земли?

– Нет-нет, и не говори такое, грех!.. – замахала обеими руками Борте.

– Грех, когда плохое верх возьмет, оно-то куда быстрее растет, распространяется. И лучше заранее убрать все семена возможной беды, не дать им прорасти. Да и наследнику надо бы уже входить во все дела, осваиваться в своем предназначении…

Борте, всегда такая невозмутимая, не обращающая внимания на мелочи, на этот раз взволновалась не на шутку. Покраснела от стыда и вины за своё маломыслие, сидела, комкая все, что ни попадалось под руку.

– У меня же внуки уже подросли, пытаюсь их жизнь устроить, и совсем не остается сил и времени на какие-то другие, особые думы. Все время ломаю голову над тем, с каким бы племенем лучше породниться, столько усилий и времени уходит, чтоб выяснить родословную тамошних славных родов, у кого и какая кровь течет в жилах. Могли бы задуматься над этим и Усуй с Усуйхан, они-то молодые, ум-то у них еще свежий, не засох…

– Ну, повседневных забот у каждого из нас много. Но все же о самых важных вещах нужно думать вместе, не забывать. Кажется, ты с Усуй и без того большую часть бытовых забот Ставки взвалили на одну Усуйхан, а сами ходите налегке. Вот она и бьется одна, хлопочет…

– Может, и правильно говоришь, – согласилась Борте с виноватой усмешкой. – Но внуки такие сладкие… Совсем не могу им сопротивляться… всё выпросят! Даже в самом малом без меня не могут обойтись: «Бабушка да бабушка!» – во всем. Столько вопросов, разговоров, всюду за руку таскают…

– Ну вот!.. – воскликнул хан, пораженный просветлевшим сразу при воспоминании о внуках лицом её, всю жизнь такой холодноватой, невозмутимой, сдержанной на чувства хотун: надо же, как может измениться человек! Ведь к сыновьям всегда была строгой, даже придирчивой матерью, никогда не было видно, чтобы вот так таяла от любви…

– Всего добиваются, чего захотят, чего потребуют, – довольным, потеплевшим голосом тихо продолжала Борте. – Как ни строжусь, а заранее знаю, что все равно не выдержу, уступлю. Опомниться не успею, а губы сами выговаривают разрешение…

– Ты смотри, не избалуй мне внуков! – «Баба – она и есть баба», – подумал он. «Сладкие…» Дальше своего гнезда да очага ничего не видит. Нет, такие, как Усуй – редкость… – Из них должны вырасти не бабьи баловни, а вожди великого Ила, от них будет зависеть судьба Будуна – народа нашего. И мне бы заняться внуками, но какое там… война всё время забирает. А вы, я смотрю, всё их воспитание взвалили на дряхлые плечи Хайахсын, а сами только балуете их, нежите…

– Ну, мы в этом со старой Хайахсын и не смеем даже равняться… – Борте обиженно отвернулась. – Хотя почему – «балуете»? Глядя на сыновей, этого не скажешь. Как посмотрю, вроде неплохо воспитали их.

– Так-то оно так, но если раньше вы детей воспитывали для жизни в степной округе Онона да Керулена, в пределах полсотни кес, где мы пытались объединить мелкие роды и племена, сейчас-то время совсем другое, все изменилось. Мы далеко вышли за границы родовой степи, собрали в один Ил большие народы, великие страны, и для управления им нам нужно растить великих правителей! Великих – потому что обычный хан или князёк с ним попросту не управится.

– Ну, кто знает… У вас, людей больших да умных, и взгляды теперь другие, и думы идут далеко и широко. А я, пожилая женщина, думаю, что судьба и великих народов, и мелких родов одинаково зависит от того, как человек, сидящий на ханском ковре, относится к другому человеку, как он сможет понимать другого сердцем, а не одним только умом или волей… Одним умом и ты мало что сделал бы. А уж что вкладывать в неокрепший еще ум, в незагустевший мозг ребенка – в этом с нашей старушкой Хайахсын никто не сравнится. Просим Небо, чтобы она прожила подольше. От нее наше будущее, может, не меньше зависит…

– Хорошо-хорошо… Я же не предлагаю отстранить старую Хайахсын. Наоборот, говорю, что слишком многое вы на нее перекладываете, не помогаете как следует, – сказал хан извиняющимся тоном. – Вы бы освободили Усуйхан от повседневных бытовых забот Ставки, перевели бы ее тоже на воспитание внуков…

– Уж не знаю… Тогда вся налаженная жизнь Ставки пойдет кувырком. Ведь не зря же мы поставили на это Усуйхан, самую расторопную, деловитую из нас.

– Так ведь Хулан еще есть. Пусть она и распоряжается.

– О нет… В нашей младшей хотун кровь мэркитская кипит, упряма, вспыльчива слишком. В гневе может такого натворить, что долго потом расхлебывать придется. Но делать нечего, уже пробуем. Тем более, что в последнее время вроде повзрослела, серьезнее стала и поступки уже куда обдуманнее. Это радует, но рано, рано еще…