По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 133

И тихо обрадовалась, что дети поняли ее, когда ответили:

– Ты сказала! Мы услышали!

«Услышали…» – успокоилась Ожулун, впадая в забытье.

Горе семьи, вызванное потерей Борохула, чуть смягчилось радостью возвращения в уорук ^[20] Джучи-победителя. Он покорил необъятные земли, не потеряв ни единого нукера, не покалечив ни одного боевого коня – остротой ума и силой слова он приобрел в дальних краях могущественных друзей и новых родичей. И Чингисхан отдал сыну под крыло все земли в окрестностях великой Алтай-горы со всеми живущими там племенами, птицами, зверем, рудой и водой. После праздничного тоя, после славословий и криков «уруй» в честь Джучи и нового ила, отец и сын остались наедине. Лишь теперь Джучи мог обговорить с отцом подоплеку похода и отделить масло от обрата – полезное от уже изжившего себя. Ночь шла, как резвый иноходец, и уже к утру Джучи напомнил отцу:

– Помнишь, когда ты провожал меня, то сказал, чтобы в походе я платил за добро – еще большим добром, за верность – еще большей верностью, и что лишь тогда я смогу окружить себя надежными людьми?..

Чингисхан ответил, что помнит, что рад и хорошей памяти сына. И Джучи тогда лишь сказал:

– Моя победа, отец, не была бы такой бескровной, если б не один мудрый человек… Зовут его Худухай-Бэки, он глава племени ойуратов… Не знаю, чем бы завершился этот поход, если б не он, – это правда. И если б ты особо отметил его, то слухи о нашем умении быть благодарными за добро как ветром по свету разнесет! Ведь так? Но мудрость Худухая-Бэки переполняет сосуд малого народа и малой земли, этот человек способен стоять на самых верхних уступах ила… Ведь способных размахивать пальмами да пиками у нас немало, и это хорошо, но управлять ими должны мудрецы, знающие язык душ. Чтобы окончательно приблизить к нам Худухая-Бэки, отец, нам неплохо было бы выдать за двух его сыновей двух моих сестренок, а твоих дочерей – как ты на это посмотришь? Чегейген – за Ыналчая, а Ойхулан – за Терелчюна!

Как на это смотреть? Чингисхан слушал Джучи со спокойным сердцем. Он не мог не быть доволен тем, что сын его возмужал не только как воин, но и как вождь и полководец. Ему хотелось обнять сына – он еще помнил молочный запах сыновнего тела, хотелось даже пожаловаться Джучи на усталость и на тревогу, но Чингисхан был еще очень силен и очень боялся проявлений того, что даже близкие люди могут посчитать проявлением слабости. Он сказал:

– Где же парни? Надо бы глянуть, что за родня!

– Я отправил их на выучку к старику Аргасу, отец, – склонил голову Джучи, как бы ожидая наказания за самоуправство. Но это было всего лишь жестом почтения и уважения к отцу. И это отметил хан, глаза его заблестели молодым огоньком: это вождь. Он взял Джучи за плечи, встряхнул его сильно и весело:

– А не ускакать ли нам на соколиную охоту, Джучи?! То-то повеселимся, а?!

И сын ответил ему согласными кивками и широкой белозубой улыбкой.

– Только дождемся Аргаса, отец. Он к вечеру будет, расскажет нам, достойны ли сыновья ойуратского вождя быть нашей родней. Но как скажешь ты, так и будет, соколы жаждут крови!

* * *

В прошлом году, сразу же после большого курултая, хан раздавал большим своим людям земельные наделы и поручал их опеке малые племена. Тогда Хасар, как всегда, остался недоволен полученным: ему отломилась доля, равная с какими-то неведомыми людишками, а он считал себя вторым человеком в иле после Чингисхана. И кому он мог высказать свою обиду? Только старой Ожулун, которая и сама-то рассуждала схоже: ей с младшим сыном досталась земля пустынная и далекая, одним словом – неудобица. Тогда старший сын смог объяснить ей свой замысел:

– Ты говоришь, что раздел земель не обдуман и кое для кого унизителен, что тебе даны окраинные земли, а Хасару – рядом со ставкой даны земли, иссеченные дорогами…

Ожулун напомнила:

– И племя будаа – непочтительное, мрачное, росточком мелконькое, как рубленый конский волос. Ф-ф-фу на него, оно и развеется!

– Этот дележ не навечно – пойми! – устало говорил Чингисхан. – Надо видеть дальше кончика своего носа! Ну что мне с вами делать?

– Ишь ты, умник какой! – возмутилась Ожулун и поджала губы, готовая, впрочем, слушать доводы сына, зная, что тот ничего попросту не делает. – Так сошли нас в пустыню к глиняным людям, мы это заслужили!

Чингисхан поморщился, будто собирался чихнуть. Зеленые глаза его потемнели.

– Дай же мне сказать… Я ведь тоже не из железа… Ты спроси меня: когда я в последний раз был на охоте или заходил в сурт какой-нибудь из жен! Поймите, чем мы отличаемся от других, – мы знаем большую цель! И чем дальше будет идти жизнь, тем шире будут прирастать к нам земли. Кого я мог наделить землями, порубежными с хоро? Вот я и дал их тебе, эти северные земли, с мыслью: вдруг твоя мудрость сделает хоро нашей опорой на севере? А вдруг они без войны присоединятся к нам, ведь это крепкое и уважаемое племя! А что касается Хасара, – желваки заиграли на широких скулах Чингисхана. – Что касается брата Хасара, так я его искренне люблю… Но ты же знаешь, что он легковерен и простодушен, как молодой бяшка! Можно ли отдалять его и оставлять без догляда? Это первое. А второе: почему бы будаа и икирэсам – этим стадным людям – не иметь над собой такого жесткого правителя! Их ведь надо держать в крепком загоне! И в-третьих, пусть люди видят, что у меня нет любимчиков, что моя кровная родня довольствуется тем же, что дается всем остальным. До цели еще ой как далеко! Люди смотрят на нас и что видят: мы не ладим между собой, живем одним днем, чего же им от нас ждать? Каждый норовит урвать – и в сторону! А Хохочой так и бдит, его люди доносят ему о каждой заусенице на моих стрелах, разве не так?

«Так… – мысленно соглашается Ожулун, но все еще сохраняет маску недовольства и строгости. – Что с ним делать, с этим Хохочоем? Чего он хочет? Умен ведь, звереныш!» Она вспоминает, как тот играет на слабостях Хасара – хур бы ему в руки! Вот задурил недавно головы доброму десятку челядинцев Хасара – те и перебрались к нему в стан на жительство. И расчет оказался верным: взбешенный Хасар прыгнул в седло и один, без охраны, прискакал за ними вслед, ворвался в сурт шамана и – ну трясти за грудки. Тот стал вопить и взывать к силам небесным, а десяток его нукеров-телохранителей украсили Хасара такими синяками, что и впрямь, как в поговорке, мать родная Ожулун его сразу и не признала. А хитрец давай камлать, закатил глаза, ударился оземь. «Беда… – шипит. – Беда бездонная, черная, мертвая!» Люди всполошились: «Что? Что тебе боги сказали, о великий шаман Хохочой?» А боги ему якобы сказали, что после Чингисхана следующим вождем монголов станет Хасар и править будет огнем и саблей, что уже вскоре собирается он напасть на Чингисхана, перебить всех и взять повода судьбы монголов в свои руки. Он знал, что творит, – весть о заговоре Хасара полыхнула по всей степи. Дошла она и до великого хана, и воины тех мэгэнов, которые Хасар готовил для отмщения Хохочою, уже считались заговорщиками. Казалось, они ждут только первых звуков тревожного барабана, чтоб выступить.