Придворное общество - читать онлайн книгу. Автор: Норберт Элиас cтр.№ 48

Итак, в общем виде можно сказать, что предпосылку для установления харизматического господства составляют, прежде всего, процессы перегруппировки в структуре власти — более или менее глубокая трансформация, смена или утрата существующего равновесия. Подобная трансформация и потеря баланса дают тому, кого в данный момент считают харизматической личностью, решающий шанс; в то же время это придает его социальному восхождению, как настойчиво подчеркивает Макс Вебер, «характер неординарного» ^[116]. Харизматическое господство имеет место лишь в эпоху кризиса. Оно непрочно, если только кризис, война и смута не станут нормальными явлениями в обществе. Возвышение харизматической личности является неординарным в сравнении с повседневностью и традиционными формами продвижения в определенной общественной структуре. Скрытый или явный прорыв этих форм, их структурное потрясение изнутри в то же время создают, как правило, в людях готовность принадлежать к харизматической группе. Но задача, которую находит здесь будущий правитель и для решения которой он должен проявить именно то, что Макс Вебер называет «харизмой», есть задача совершенно специфическая, отличающаяся от той, которая стоит перед обладателем абсолютистского господства. Пока ему и его сторонникам еще приходится бороться за право восхождения к вершинам власти, он должен более или менее сознательно направлять процесс целеполагания тех людей, которые в итоге составят основу его господства. Тем самым он сможет объединить в пределах значительно ослабленного и утратившего социальное равновесие поля некоторое число людей так, чтобы их социальное давление устремилось и действовало в определенном направлении.

Абсолютного монарха также окружает ключевая группа, двор, посредством которого он правит, как и харизматический лидер — посредством своей ключевой группы. Но перед первым, как правителем, стоит задача сохранения или же непрестанного восстановления как напряжения сторон, так и относительного равновесия в таком социальном поле, фактическая структура которого предоставляет большие возможности для уравновешивания социальных противоречий. Это касается как всей сферы господства, так и ограниченной ключевой группы. Правитель, как было показано выше, должен уметь использовать социальные противоречия, разжигать соперничество, поддерживать раскол в отдельных группах и в их целеполагании и тем самым — в направлении их давления. Он должен сделать так, чтобы давление и встречное давление в известной степени гасили друг друга, и, играя этими линиями социального напряжения, постепенно уравновешивать их, а для этого требуется большая расчетливость.

Совсем иное дело — единовластный правитель, являющийся исполнителем глубокого общественного перераспределения или перегруппировки сил, обладатель харизматического господства. Если понаблюдать за ним в период его восхождения, то можно увидеть, что зависть, соперничество и порождаемое ими напряжение внутри его ближайшего окружения весьма опасны. Эти явления, конечно, присутствуют всегда. Но они не должны проявляться слишком сильно Их следует подавлять. Ибо здесь, как уже было сказано, важнее всего направить силу целеполагания и, тем самым, социальное давление всех людей этой группы вовне, а именно на ослабленное социальное поле, в ту сферу господства, которую нужно завоевать. В решении этой задачи заключается подлинная тайна той формы господства и руководства, которую Макс Вебер назвал харизматической. Таким образом, следует добиться максимально возможного единства интересов и направления социального давления между правителем и относительно ограниченной (по сравнению с масштабами остального социального поля) ключевой группой правителя так, чтобы рука каждого из подданных действовала как продолжение руки харизматического правителя.

В ситуации, в которой находится харизматический претендент на власть, возможности для социального расчета гораздо ниже уже потому, что предсказуемость здесь менее возможна, чем при абсолютистском господстве. Для того, кто действует, деятельность отдельного человека и общества в целом бывает тем более предсказуемой, чем стабильнее является определенная структура и баланс социальных связей в самом обществе. И, напротив, тот претендент на господство, который поднимается, опираясь на подвижную, сильно колеблющуюся или совершенно разрушенную систему социальных отношений, и кто для прежних властителей общества выступает как человек новый — а часто, хотя и не всегда, как социально новый, — как раз он и обещает сломать господствовавшие до сих пор привычные и обозримые установки и мотивации. То же относится, в определенной мере, и к сопровождающей его ключевой группе. Они должны рискнуть вторгнуться в нечто не поддающееся еще расчету и пониманию. Целеполагание, таким образом, легко обретает характер «веры». Они должны пользоваться такими средствами, такими установками и способами поведения, которые еще не вполне испытаны. При детальном исследовании, конечно, можно установить, где и как в своих действиях они отталкиваются от уже имеющегося опыта. Но, в любом случае, непредсказуемый результат их предприятия является его структурной особенностью. Они скрывают от самих себя неопределенность и величину риска (которые, если открыто взглянуть им в лицо, оказались бы, возможно, невыносимыми) верой в одаренность, в «харизму» своего вождя и претендента на господство. При этом перед харизматической группой стоит совершенно специфическая задача — разрушение многих уже ставших привычными правил, предписаний и способов поведения, с помощью которых прежние правители осуществляли свое господство. Правление не может больше осуществляться здесь (по крайней мере, в первую очередь) уже испытанными и относительно определенными способами, идущими от монарха к нижестоящим правителям. Для эффективного правления необходимо непрестанное возобновление личного участия самого монарха или, в меньшей степени, кого-то из его подчиненных, то есть установление более или менее личного и по возможности непосредственного отношения между правителем и людьми его ближайшего окружения.

Все соединившиеся таким образом люди несут в себе черты того слоя, из которого они происходят, что, впрочем, является частью характера каждого. Но отношения, значимость и, прежде всего, социальное продвижение людей из ближайшего окружения правителя определяются в первую очередь не той социальной иерархией, которая действовала прежде в области правления, и не тем социальным потенциалом, которым индивид обладает в силу этой иерархии, но во многом — определенными свойствами личности, которые соответствуют задачам ближайшего окружения короля и той ситуации, в которой они находятся. Поэтому обладание такого рода качествами также является решающим для выбора правителя. Оно определяет его отношение с людьми его ближайшего окружения в большей степени, чем какой-либо унаследованный или ранее приобретенный социальный статус.

В харизматической группе устанавливается собственная иерархия составляющих ее людей. Правда, в каждом случае она в той или иной степени обусловлена структурой социальной иерархии и способом дифференциации сферы правления, которую следует завоевать и в которую предстоит проникнуть. Но выбор в пределах этой иерархии осуществляется по иным законам и в других формах, чем выбор в самой сфере господства. Иными словами, харизматическая группа предлагает совершенно специфические возможности продвижения ^[117]. Здесь могут повелевать такие люди, которые прежде ничем повелевать не могли. И не только это: одна лишь принадлежность человека к подобной группе даже на низшей позиции представляла собою возможность продвижения для людей, устремляющихся к ней из окружающего социального поля. Тем самым они уже оказываются выделенными из всей массы в более узкий, а значит, элитарный круг группы, ощущающей себя чем-то особенным. В связи с этой функцией харизматической группы (как механизма социального продвижения), которой, по меньшей мере отчасти, противостоит ближайшее окружение короля (в качестве элитарного механизма сохранения и защиты), происходит значительный переворот в установке и характере выдвигающихся таким образом людей. Идентификация индивида с тем социальным слоем или группой в сфере правления, из которых он происходит — будь то деревня, город или род, будь то профессиональная или сословная группа, — постепенно ослабевает или угасает совсем. Вместо нее на передний план выходит новая идентификация с харизматической группой, которая начинает исполнять теперь в восприятии входящих в нее людей функцию их социальной родины.