Средневековье. Большая книга истории, искусства, литературы | Наталия Басовская, Паола Волкова | страница 216 | LoveRead.ec

¹ Едва от нас сокрылся мрачный Несс

И чрез поток еще не перебрался,

Как мы вдвоем вступили в темный лес,

⁴ И лес непроходимым мне казался.

В нем не было тропинки ни одной.

Он зеленью лесов не распускался:

⁷ На нем являлись листья предо мной

Все черные; все ветви кривы были,

И не плоды в трущобе той лесной

¹⁰ Росли кругом, но всюду только гнили

Растенья ядовитые везде.

Мы хуже места верно б не открыли

¹³ В лесах Корнето^[70] и Чечины^[71], где

Лишь дикий зверь в густой листве скрывался

И птицы робко прятались в гнезде.

¹⁶ Но страшный лес, где путь наш потерялся,

Наполнен только гарпиями^[72] был

(С Строфадских островов от них спасался

¹⁹ Когда-то род Троян): меж черных крыл

Они людские головы имели, —

Большой живот, две лапы… Я следил,

²² Как гарпии на деревах сидели

И по лесу их раздавался вой…

Я чувствовал, что ноги онемели…

²⁵ Тогда сказал учитель добрый мой:

«О, прежде чем вперед ты устремишься,

Узнай, что перешел ты во второй

²⁸ Круг Ада^[73], и пока нам не открылся

Пустыни вид ужасный, до тех пор

Отсюда ты не выйдешь». Я смутился…

³¹ «Кругом смотри ты зорко, и твой взор

Понять скорей всю истину сумеет:

Тогда с тобой вступлю я в разговор».

³⁴ Смотрю я вкруг, лицо мое бледнеет:

То здесь, то там я слышу тяжкий стон,

Но чьи они? Мой разум цепенеет…

³⁷ Не видя никого со всех сторон,

Прислушиваясь, я остановился

Стенаньями страдальцев изумлен.

⁴⁰ Поэт разубедить меня решился,

Чтоб думать я не мог, что стон теней

Из-за лесной трущобы доносился,

⁴³ И мне сказал: «Чтоб в голове твоей

Мысль приняла другое направленье,

Сломи в лесу любую из ветвей».

⁴⁶ Я увидал колючее растенье,

Растущее на деревянном пне.

С него сорвал я ветвь, и в то мгновенье

⁴⁹ Древесный пень со стоном крикнул мне:

«За что меня так больно ты терзаешь?

Или в твоей сердечной глубине

⁵² Нет жалости? Зачем меня ломаешь?»

Облившись черной кровью, он вопил:

«Теперь ты за деревья нас считаешь,

⁵⁵ Но прежде я, как и другие, был

Таким же человеком, как вы оба…

За что ж меня, как враг, ты оскорбил?

⁵⁸ Когда б в тебе не шевелилась злоба,

Ко мне бы прикоснуться ты не мог,

Хотя бы гадом был я…» Вся трущоба

⁶¹ Завыла вдруг. Как из березы сок,

Под топором, ручьем порою льется,

Так кровь лилась из пня, как бы поток…

⁶⁴ Я чувствовал, как сильно сердце бьется,

И наземь ветвь невольно уронил,

Не в состоянье с жалостью бороться.

⁶⁷ Тогда учитель мой проговорил:

«О, оскорбленный дух! Неосторожно

Он на тебя руки б не наложил,

⁷⁰ Когда б не растолковывал он ложно

Моих стихов. Желанье убедить

В том, что по виду вовсе невозможно,

⁷³ Заставило меня ему внушить

Совет, мне самому невыносимый.

Кто ты — ему ты должен объяснить,

⁷⁶ Чтоб на земле, раскаяньем томимый,

Он о тебе не в силах был забыть…

И в памяти сберег неутомимой…»

⁷⁹ И дерево ответило: «Хранить

Не буду я упорного молчанья.

Речь добрая твоя не может возбудить

⁸² Сомнения. Прошу у вас вниманья.

Я тот, кому был дорог Фредерик^[74]:

Его души все тайны, все желанья,

⁸⁵ Как книгу, я читать всегда привык.

Монарха сердце было мне открыто,

Мне одному, и в мире каждый миг

⁸⁸ Я охранял то сердце, так что свита

Его рабов в глубь царственной души

Проникнуть не могла, была забыта

⁹¹ И заговор затеяла в тиши.

А между тем все силы, все здоровье

Я потерял, не зная сна в ночи:

⁹⁴ Готов отдать был Фредерику кровь я,

Но был силен наложницы разврат.

Она, змея порока и злословья,

⁹⁷ Она, зараза цесарских палат,

Она, монархов язва моровая,

На мне остановила злобный взгляд

¹⁰⁰ И, завистью и бешенством пылая,

Умела страсти многих возбудить

Против меня, и Август сам, сгорая

¹⁰³ Досадою, свой лик отворотить

От верного товарища решился,

Успел в печальный траур обратить

¹⁰⁶ Все почести, которыми гордился

Я некогда… В душе моей тогда

Проснулся гнев и умысел родился —

¹⁰⁹ Искать забвенья в смерти от стыда.

И — праведник неправедное дело

Я выполнить решился в те года.

¹¹² Но, слушайте, клянусь теперь я смело,

Что я царю ни в чем не изменял

И верность сохранил к нему всецело,

¹¹⁵ Я кесаря до смерти обожал:

Он стоит и любви, и уваженья…

Пусть тот из вас, кому я жалок стал,

¹¹⁸ Пусть тот из вас, кого ждет возвращенье

В живущий мир, там честь мою спасет

И восстановит истинное мненье

¹²¹ О грешнике, которого гнетет

И клевета и ненависть людская».

Затем сказал Вергилий в свой черед,

¹²⁴ Речь мудрую ко мне лишь обращая:

«Знай — времени не должен ты терять:

Ему свои вопросы поверяя,

¹²⁷ Расспрашивай — он станет отвечать».

И молвил я: «Прошу тебя — спроси ты

Его о том, что было бы узнать

¹³⁰ Полезно мне — ведь от тебя не скрыты

Все помыслы мои — во мне самом

Теперь все чувства горестью убиты,

¹³³ Лишь состраданье в сердце есть моем».

Тогда сказал поэт: «Твое желанье

Исполнит он. Мы просим лишь о том,

¹³⁶ Чтоб ты сказал, как высшее созданье,

Как человек мог обратиться вдруг

В ствол дерева? Ужель для наказанья

¹³⁹ Такого нет конца?» Вздохнув от тяжких мук,

Мне, словно вздохом, дерево сказало,

В стенанья обращая каждый звук:

¹⁴² «В той повести ужасного немало:

Знай — всякий раз, когда, покинув грудь,

Душа самоубийцы вылетала,

¹⁴⁵ Тогда в седьмой круг Ада страшный путь

Указывает Минос ей. Тогда-то,

Нигде в пути не смея отдохнуть,

¹⁴⁸ В лес этот попадает без возврата

Дух грешника; кругом в лесу — темно.

Рок, не щадящий злобы и разврата,

¹⁵¹ Несет его, бросает, как зерно,

И он росток пускает, как растенье;

Растенье это вырасти должно

¹⁵⁴ И, наконец, не ведая гниенья,

Преобразится в дерево. Потом

На нем все листья в диком исступленье

¹⁵⁷ Жрут гарпии и язвами кругом

Все дерево до корня покрывают.

И никогда, пока мы здесь растем,

¹⁶⁰ Нас муки ни на миг не оставляют.

Мы носимся, чтоб плоть свою найти,

Но в тело нас опять не облекают:

¹⁶³ Что раз не сберегли мы на пути,

Того не получить нам в настоящем.

Плоть потеряв, не жить нам во плоти.

¹⁶⁶ Мы наши трупы в этот лес притащим,

И каждый труп повесим мы тогда

На дереве, где с ужасом палящим

¹⁶⁹ Томится дух наш: худшего стыда

Не знаем мы…» Стояли, ожидая

Дальнейшей речи мы; вдруг — новая беда:

¹⁷² Шум страшный услыхал в лесу тогда я.

Как дикий вепрь, спасаясь от собак,

Бежит порой, деревья вкруг ломая,

¹⁷⁵ С ужасным, хриплым воем, точно так

Две тени впереди нас быстро мчались.

Истерзан каждый призрак был и наг,

¹⁷⁸ Пред ними ветви хрупкие ломались.

Та тень, что быстро мчалась впереди:

«Эй, смерть, сюда!» — вопила, и старалась

¹⁸¹ Другая тень, что мчалась назади,

Не отставать и громко восклицала

На всем бегу: «О, Лано^[75], погоди!

¹⁸⁴ Я за тобой той быстроты не знала

В сражении при Топпо». И потом

Как бы в изнеможении упала

¹⁸⁷ Она, бежать не в силах, под кустом.

А по лесу за этими тенями,

Раскрывши пасти с черным языком,

¹⁹⁰ Псы жадные неслись меж деревами.

В несчастного, что под кустом упал,

Они впились с неистовством зубами,

¹⁹³ И страшную он участь испытал:

Разорван был собаками он в клочья.

И за руку меня мой спутник взял

¹⁹⁶ (Едва мог тайный трепет превозмочь я)

И подошел к тому кусту со мной.

И куст заговорил: «О, чем помочь я

¹⁹⁹ Тебе мог, Сант-Андреа^[76]? И зачем

За мною ты решился укрываться?

Я ль виноват, что пренебрег ты всем,

²⁰² Чтоб жизнию преступной наслаждаться?»

Учитель мой сказал ему затем:

«Кто ты, уставший кровью обливаться

²⁰⁵ Из вечных ран? О чем страдаешь ты?»

Он отвечал: «О, души! Посмотрите:

Ужасным истязаньем все листы

²⁰⁸ Оборваны на мне. Их соберите

Вокруг меня. Я в городе рожден, —

Не скрою я, когда вы знать хотите, —

²¹¹ Известном вам; переродился он,

Им позабыт был гордый покровитель^[77].

За что навек, изменой возмущен,

²¹⁴ Для города неутомимый мститель

Останется опасным, и давно

Его руки боится каждый житель.

²¹⁷ О, если б на мосту через Арно

Не видели его изображенья,

То все для граждан было б решено.

²²⁰ И, созидая град свой, разрушенье

Пришлось бы им увидеть в страшный час

На пепелище, полном запустенья,

²²³ Оставленном Аттилою для нас.

Тогда бы целый город развалился,

Когда бы Марс мечом своим потряс…

²²⁶ Я в собственном приюте удавился!»

Песня четырнадцатая

Данте и Вергилий вступают на грань второго отдела седьмого круга Ада. Степь и огненный дождь. Преступники против Бога, природы и искусства. Бешенство Капанея и его наказание. Таинственный исток трех адских рек.

Средневековье. Большая книга истории, искусства, литературы - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Басовская, Паола Волкова cтр.№ 216

Онлайн книга - Средневековье. Большая книга истории, искусства, литературы | Автор книги - Наталия Басовская , Паола Волкова