Ленин. Человек, который изменил всё - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Никонов cтр.№ 261

Записки о монополии внешней торговли Троцкий будет использовать для доказательства его альянса с Лениным, направленного против Сталина и «Тройки». Основание слабое. Не Сталин был противником Ленина в вопросе о монополии – имелись другие мишени. К тому же, замечал Ярославский, «Ленин неоднократно в таких случаях обращался к отдельным членам ЦК, обеспечивая определенную поддержку своим предложениям. Говорить на основании такого соглашения по данному вопросу с тов. Троцким о блоке против Зиновьева и Каменева Ленина с Троцким вообще было бы совершенно неправильно»²⁵⁸².

Затем Старик попытался написать письмо Сталину, но, по записи дежурных врачей, «секретарша разобрать не смогла, и ВИ пришлось его продиктовать»²⁵⁸³. В ПСС значится как надиктованное по телефону. «Я кончил теперь ликвидацию своих дел и могу уезжать спокойно. Кончил также соглашение с Троцким о защите моих взглядов на монополию внешней торговли. Осталось только одно обстоятельство, которое меня волнует в чрезвычайно сильной мере, это невозможность выступить на съезде Советов. Во вторник у меня будут врачи, и мы обсудим, имеется ли хоть небольшой шанс на такое выступление. Отказ от него я считал бы для себя большим неудобством, чтобы не сказать сильнее. Конспект речи у меня был уже написан несколько дней назад. Я предлагаю поэтому, не приостанавливая подготовки для выступления кого-либо другого вместо меня, сохранить до среды возможность того, что я выступаю сам, может быть, с речью, сильно сокращенною против обычного, например, с речью в три четверти часа. Такая речь нисколько не помешает речи моего заместителя (кого бы Вы ни уполномочили для этой цели), но, думаю, будет полезна и политически и в смысле личном, ибо устранит повод для большого волнения». И через какое-то время сделал добавление: «Я решительно против оттяжки вопроса о монополии внешней торговли… Уверен, что Троцкий защитит мои взгляды нисколько не хуже, чем я, это – во‑первых; во‑вторых, Ваше заявление и Зиновьева и, по слухам, также Каменева, подтверждает, что часть членов ЦК изменили уже свое прежнее мнение; третье, и самое главное: дальнейшие колебания по этому важнейшему вопросу абсолютно недопустимы и будут срывать всякую работу»²⁵⁸⁴.

В ночь на 16-е произошел новый удар. В 11 утра у постели Крамер и Кожевников. «Вид у ВИ плохой, утомленный. ВИ сообщил, что ночью, около часа, у него случился паралич правых конечностей, который продолжался 35 минут. Речь не была затронута. Затем движения стали восстанавливаться. В правых конечностях значительное ослабление силы и некоторое нарушение координации. Движения все возможны, но они совершаются медленно и неуклюже… Писать может только крайне медленно, причем буквы очень мелкие, лезут одна на другую… Речь не расстроена»²⁵⁸⁵. Врачи вновь настаивали на отъезде в Горки, постельном режиме и полном отказе от работы. Ленин по инерции отказывался.

Продиктовал Крупской послание для Каменева, Рыкова и Цюрупы, главное в котором: «Госплан надо отдать Рыкову»²⁵⁸⁶. Фотиева записала, что в тот день «ВИ ни разу не звонил и никаких распоряжений не делал. Вечером позвонила Надежда Константиновна и просила сообщить И. В. Сталину от имени ВИ, что выступить на съезде Советов он не сможет. На мой вопрос, как чувствует себя ВИ, сказала: “Средне, по внешности ничего, а вообще сказать трудно”»²⁵⁸⁷.

Пленум ЦК собрался 18 декабря. На утреннем заседании, как Ленину и обещали, подтвердили «безусловную необходимость сохранения и организационного укрепления монополии внешней торговли». На вечернем заседании приняли ленинские предложения по созданию СССР. И тот же пленум возложил на Сталина персональную ответственность за соблюдение режима, установленного для Ленина в соответствии с рекомендациями доктора Ферстера. Задача была не простой.

Девятнадцатого декабря у Ленина поднялась температура, но терапевт Гетье не нашел ничего сверхтревожного. 20-го приехал вновь из Германии Ферстер. Записала Мария Ильинична: «Рекомендации те же, что у отечественных эскулапов – постельный режим, отдых. Ферстер не возразил против того, чтобы он надиктовал записку»²⁵⁸⁸. Но встречи были запрещены. Ленин возмущался. Крупская разделяла его возмущение. В 1935 году она расскажет: «Когда врачи запретили чтение и вообще работу, думаю, что это неправильно было. Ильич часто говорил мне о своем критическом отношении к этому запрету:

– Ведь они же (и я сам) не могут запретить мне думать»²⁵⁸⁹.

Но информация о пленуме ЦК до Ленина доходит. 21 декабря Троцкому была отправлена записка: «Как будто удалось взять позицию без единого выстрела простым маневренным движением. Я предлагаю не останавливаться и продолжать наступление и для этого провести предложение поставить на партсъезде вопрос об укреплении внешней торговли и о мерах к улучшению ее проведения. Огласить это на фракции съезда Советов. Надеюсь, возражать не станете и не откажетесь сделать доклад на фракции». Над текстом Крупская написала: «Лев Давидович! Профессор Ферстер разрешил сегодня Владимиру Ильичу продиктовать письмо, и он продиктовал мне следующее письмо к Вам». После текста добавила: «ВИ просит также позвонить ему ответ. Н. К. Ульянова»²⁵⁹⁰.

Полагаю, Надежде Константиновне льстила возможностью вновь, как во времена юности и эмиграции, играть роль главного, если не единственного политического помощника мужа. Возможно, понимая, что без политики Ленин долго не протянет, она с соблюдением ей хорошо знакомых норм конспирации и в нарушение предписаний врачей и ПБ обеспечивала связь Ленина с внешним миром.

В тот день Сталин был на заседании Оргбюро, которое утвердило отчет Дзержинского о проверке в Грузии. Орджоникидзе отделался легким испугом, более того, было принято решение о смещении Мдивани и его сторонников со всех постов в Грузии. Ближе к ночи Сталин получает записку от Каменева: «Сегодня ночью звонил мне Троцкий. Сказал, что получил от Старика записку, в которой Старик, выражая удовольствие принятой пленумом резолюцией о Внешторге, просит, однако, Троцкого сделать по этому вопросу доклад на фракции съезда и подготовить тем почву для постановки этого вопроса на партсъезде. Смысл видимо в том, чтобы закрепить сию позицию». В ответе Сталин старался сохранить спокойствие: «По-моему следует ограничиться заявлением в твоем докладе, не делая демонстрации на фракции, как мог Старик организовать переписку с Троцким при абсолютном запрещении Ферстера»²⁵⁹¹.

Но Молотов рассказывал, что Сталин был в ярости, и вся она в итоге выплеснется на Крупскую:

– Я не буду ходить перед ней на задних лапках! Спать с Лениным, еще не значит разбираться в болезнях и ленинизме! Из-за того, что она пользуется с Лениным одним нужником, я не могу ценить ее так же, как его!²⁵⁹²

В таком настроении Сталин снял трубку, позвал к телефону Крупскую, отчитал ее и пригрозил партийными санкциями. Правда, потом, в объяснении Ленину, который уже не сможет с ним ознакомиться, Сталин утверждал, что не переходил грани приличия и «сказал ей (по телефону) приблизительно следующее: “Врачи запретили давать Ильичу политинформацию, считая такой режим важнейшим средством вылечить его, между тем Вы, Надежда Константиновна, оказывается, нарушаете этот режим; нельзя играть жизнью Ильича” и пр. Я не считаю, что в этих словах можно было усмотреть что-либо грубое и непозволительное».