Не римская Испания. Арбалетчики в Карфагене - читать онлайн книгу. Автор: Безбашенный cтр.№ 45

Кормёжка на тех постоялых дворах нам понравилась — дешёвая, но и вкусная, и сытная, как ни странно. Мы опасались худшего, поскольку были наслышаны о специфике традиционного Египта. Свинину, например, египтяне не едят вообще, а овец и коз держат относительно мало, по быку же каждую пару-тройку дней никто, естественно, резать не будет, потому как тех быков тогда хрен напасёшься, копчёности в античном мире как-то не в ходу, а холодильники отсутствуют как явление, так что запасти мясо впрок нелегко, и если для массовых путешествий не сезон, то и с мясом вполне возможна напряжёнка. Но оказалось, что дело обстоит гораздо лучше. Во-первых, мы забыли о солонине, которая у египтян распространена довольно широко. Во-вторых, хватает и мяса птицы — утку ту же самую можно заказать без проблем — хоть солёную, хоть жареную, хоть отварную. Рыба же на Ниле и вовсе не дефицит, и предлагается она в тех же трёх видах на выбор, так что есть чем чередовать меню, дабы не приедалось что-то одно. Овощи, зелень, фрукты — всё это в стране в изобилии. Попробовали мы и семена лотоса, и молодые побеги папируса, а что-то из предлагаемых блюд даже и опознать не сумели, но обычно не разочаровывались.

Что до выпивки — вино в традиционной египетской деревне распространено не особо, феллахи как-то больше по пиву, а я классического горького пива, мягко говоря, не любитель, но и это моё опасение оказалось напрасным. Во-первых, на постоялых дворах вино было и предлагалось практически всегда. А во-вторых, у египтян помимо ячменного пива, которое горькое, в ходу и пшенично-финиковое, вкус которого здорово напомнил мне подслащённый домашний квас. Во всяком случае, его я пил без отвращения.

Удобны и сами эти постоялые дворы, больше напоминающие жилища местной мелкой знати, чем крестьянские лачуги — умеют в Египте позаботиться о быте и удобствах путешественника. Но вот кому в Египте точно хрен позавидуешь — так это подавляющему большинству самих египтян. Им-то как раз отдыхать и наслаждаться «туристическими» удобствами некогда да и не на что. Государство богатое, а народ в нём — нищий. Вечера у нас не проходило, чтобы к нам не подкатывались местные молодые крестьянки, открыто предлагающие себя на ночь максимум за обол и не слишком на этой цене настаивающие, если поторговаться. Другое дело, что большинство египтянок редковолосы, что пытаются замаскировать под пышными париками кустарного изготовления, и иноземцев не очень-то привлекают. Впрочем, в Дельте есть и нормальные густоволосые бабы — потомки гиксосов и ливийцев, которые и на наш вкус очень даже ничего. Но разве в этом суть?

Хреново живут египетские крестьяне, очень хреново. Они основное богатство страны собственными руками создают, но сами ни хрена с него не имеют, а их бабы тем временем вынуждены вечерами приторговывать за жалкие гроши своим передком. А ещё кое-кого наверняка и задарма ублажать — из числа тех «больших и уважаемых», от кого на деле зависят условия крестьянской жизни.

Администрация общины, стража, писцы, налоговые чинуши — и это ведь только надводная часть айсберга. Есть и подводная. Судя по греческому вооружению стражи и по курсирующим ладьям с греческими наёмниками на борту, деревни вдоль самых основных рукавов Нила контролируются правительством — ага, в теории. А на практике в сумерках являются представители «патриотической оппозиции» и проводят уже свою собственную продразвёрстку, от которой тоже хрен отвертишься. В общем, крестьяне вынуждены тут платить и тем, и другим, а крестьянки посмазливее — ублажать и тех, и других, поскольку ни одна из конкурирующих «крыш» не в состоянии защитить своих данников от поборов со стороны конкурента. Да и не очень-то стремятся, если приглядеться повнимательнее. Мы пригляделись, и у нас сложилось устойчивое впечатление, что между «полицаями» и «партизанами» существует негласная договорённость о том, чтобы не мешать друг другу. Зачем, когда зерна на тучных египетских нивах вырастает вдоволь и хватает на всех?

А ещё повсюду высятся храмы, которые тоже ещё и не враз поймёшь, к какой части айсберга отнести. Жрецы служат и нашим, и вашим, дабы не оказаться в проигрыше ни при каком исходе «национально-освободительной борьбы». Птолемеям повиноваться надо? Конечно, это же законная власть, освящённая богами! А мятежным фараонам надо? Оказывается, тоже надо, это же «родная» власть, а значит — тоже освящённая богами! А то, что они обе сосуществуют на одной территории и дерут три шкуры с одних и тех же крестьян, совершенно игнорируя друг друга — так это такова воля богов, логику которых не дано постичь простым смертным. Ты, главное, повинуйся и плати и тем, и другим, да храму отстёгивать тоже не забывай, да потщательнее соблюдай все предписанные родной религией ритуалы, и будешь тоже угоден богам, пока с голоду не окочуришься, гы-гы! Ну, это я утрирую, конечно, потому как пока нильский ил исправно удобряет египетские поля и их урожайность на должном уровне, с голоду пейзане не мрут, но и не балует их ни одна из властей, а держат все в чёрном теле. А случись вдруг неурожай и голод, так лишними и пожертвуют с лёгкостью. Чего их беречь-то, когда народу до хрена? Вернут боги милость, удобрит Нил поля, утихнет голод, и египетские бабы ещё людишек нарожают…

Впрочем, наше дело — сторона. У египтян своя жизнь, которой они живут уже не одно тысячелетие, у нас — своя, и каждый занят своим делом. Наше дело — следить за одним грузом, перевозимым речной баркой местного архаичного типа, но выглядящей куда солиднее обычных для Нила папирусных ладей. Собственно, это-то и помогает нам не упускать её из вида. Обиднее всего было бы упустить именно сейчас, в самом конце пути, когда подтвердились все наши догадки, и осталось только завершить операцию.

По мере того, как мы поднимаемся вверх по реке, проток и зарослей папируса становится меньше, да и деревни выглядят позажиточнее. И связано это, как нам сдаётся, с тем, что отсутствуют местные «партизаны», которым здесь негде надёжно прятаться от правительственных войск. В результате крестьяне кормят не две власти, а только одну, и это заметно сказывается на их уровне жизни. Шлюхи вечерами по-прежнему предлагают сексуальные услуги, но их уже меньше, а расценки — выше. Это уже явно профессионалки, которые были, есть и будут везде и всюду. Но густоволосых ливиек и гиксосок среди них практически не встречается, и с нашей индогречанкой Мунни они уже не идут ни в какое сравнение. Рам страдальчески морщится, когда рабыня вечером проскальзывает к нам, но такова уж се ля ви. Зато ему становится не в пример веселее при виде рабов, изнывающих на строительстве. Не купи его я — сам оказался бы одним из них, и это в лучшем случае. В худшем — угодил бы в каменоломню или на рудник. Есть разница?

Судя по масштабным строительным работам, здесь центральное правительство за свою власть не опасается. Не очень-то рвутся сами крестьяне свергать «чужую» власть ради «своей» там, где «оккупанты» способны защитить их от «партизан». Здесь они на это явно способны. Хотя, в отличие от Александрии и её ближайших окрестностей, греческих гоплитов-фалангистов здесь не так уж и густо, регулярную армию видно сразу. Тут есть и хорошо организованные вспомогательные отряды нубийцев, и кельты, и конница, и даже немного боевых слонов.

Слоны — те же небольшие лесные «африканцы», которых мы уже видели как-то у римлян под Кордубой. Тот же вид, что и нумидийские, хотя добывают их Птолемеи не в атласских лесах, а где-то в Эфиопии. Мои рабы-индогреки, наслышанные от родителей о слонах их индийской прародины, но живых слонов никогда не видевшие, смотрят на этих толстокожих гигантов во все глаза. Мунни — не только на них, но и на управляющих ими погонщиков, в её представлении людей весьма важных и могущественных.