Не римская Испания. Арбалетчики в Карфагене - читать онлайн книгу. Автор: Безбашенный cтр.№ 43

В самом деле, каменное или глиняное ядро, величиной как минимум с куриное яйцо — меньшее просто-напросто не обладало достаточным убойным весом, испытывало в полёте гораздо большее сопротивление воздуха, чем обтекаемая стрела, и теряло скорость гораздо быстрее. Не зря ведь наёмные пращники-профессионалы предпочитали стрелять свинцовыми «желудями», имеющими гораздо меньшие размеры при том же весе. И снова я подивился странной шаблонности мышления античных учёных. Сферические ядра для баллист известны уже не одно столетие, свинцовые «жёлуди» для пращей — вообще чуть ли не с эпохи бронзы, а сферическую свинцовую пулю изобрести для уже изобретённого и так пулевого полибола — ну прямо никаких мыслительных силов нет.

Если мне не изменяет склероз, мушкетная пуля калибром в двадцать примерно миллиметров весила граммов пятьдесят. Двадцать миллиметров — это примерно толщина моего большого пальца. Исходя из того, что вес пропорционален объёму, прикидываем хрен к носу. Два в кубе — это восемь, три в кубе — уже двадцать семь, более чем втрое. То бишь тридцатимиллиметровая — примерно в полтора моих больших пальца диаметром — свинцовая пуля будет весить уже более полутораста граммов. Сколько точно будет весить двадцатипятимиллиметровая — мне лень в столбик считать, но ясно, что где-то в районе ста граммов. Редко какой свинцовый «жёлудь» пращника дотягивает до такого веса, куда уж больше-то? На ещё большой вес для обеспечения убойной скорости снаряда и агрегат слишком тугой потребуется, и тогда крутящему ворот бойцу на хороший темп стрельбы силёнок не хватит. Где же я на него Геракла-то возьму? Так что калибр в двадцать пять примерно миллиметров — как раз самое оно, его-то мы для нашего «пулевого» полибола в качестве штатного боеприпаса и выберем.

А чтобы историю не переделывать и на лишние мысли этих александрийских оружейников не наводить, мы нашему инженеру в комплекте ещё и деревянную форму закажем — ага, для формовки глиняных пулек указанного диаметра. Игрушку я заказываю для сынков богатеньких буратин — по птичкам стрелять да по кошкам с собаками. В силу гораздо более простого устройства, чем стреломёт, пулевой полибол и стоить должен, по идее, значительно дешевле, так что версия у меня вполне правдоподобная. Мало ли какие причуды бывают у избалованных сынков купающихся в золоте папаш-олигархов? Да и эдакое ненавязчивое, в игровой форме, обучение любимого чада военному делу заодно получается. Чем плохо?

Проникшись идеей, инженер быстренько произвёл расчёты «игрушки», которые я забраковал, требуя мощность на уровне настоящего боевого полибола-стреломёта. Ведь не на пять же метров тому дитятку олигархическому из столь дорогой игрушки шмалять, верно? После пересчёта и переделки конструкции игрушки — я пожелал агрегат пониже и покомпактнее, на колёсном станке-лафете — мы с ним заказали его изготовление другому ремесленнику, чтобы пулевой полибол делался параллельно со стреломётом. Я уже просто нутром чуял, что сроки поджимают.

И действительно, на следующий день этруски в порту сообщили нам наконец о прибытии долгожданного судна наших конкурентов.

Египет — это вовсе не тёплое море с его великолепными песчаными пляжами, не верблюды и даже не пирамиды. Египет — это Нил. В этом мы убедились практически сразу же, едва лишь покинув Александрию. Если разлившееся южнее пышной эллинистической столицы озеро Мареотис ещё как-то напоминало о морском просторе, то сразу за ним уже пошла река. Точнее — дельта, Нижний Египет. На мелкомасштабных современных картах дельта выглядит чётко и красиво — несколько рукавов реки и острова между ними, а вот на деле это запутаннейший лабиринт не обозначенных ни на каких картах мелких проток, вдобавок — густо поросших зарослями папируса. Ага, того самого, на котором пишут, и который сейчас у нас под ногами. Это в самой Александрии папирусных лодок почти не увидишь, не пускает их туда столичная стража, дабы не позорили государство Птолемеев перед иностранцами, но за городом — уже на Мареотисе — они кишмя кишат. И маленькие рыбацкие лодчонки, и целые ладьи с хижинами-каютами, наподобие той, на которой и мы сейчас путешествуем вверх по реке.

— С кокой понятно, — резюмировал Васькин. — Просто в качестве тонизирующего стимулятора применяют. Если они не переняли у индусов жевание бетеля, то наверняка заваривают в виде чая. А вот с табаком… Для чего он в мумиях? Это же не консервант?

— Думаю, что от моли, — ответил я ему.

— А при чём тут моль?

— Мех на шубах портит?

— Портит.

— А волосы мумии — чем не тот же мех? И ещё моль жрёт сухую кожу и сушёное мясо. А из чего мумия состоит?

— Гм… Логично. Получается, что табак — важный компонент бальзамирования ВИП-покойников?

— Да, получается так. Но кроме того, они его ещё и курят при жизни — никотин ведь тоже обнаружен и в волосах мумий, а частицы табака — только внутри, среди всяких прочих консервантов. В волосы он при этом, сам понимаешь, не попадёт.

— А курят они его зачем?

— А затем же, зачем и мы. Если не одно столетие уже табаком пользуются, то не могли не заметить эффекта. А может, они ещё и к будущему бальзамированию сами себя заодно подготавливают.

— Может быть… На сохранности своих тел после смерти они помешаны…

Собственно, в этом-то и порылась собака. Религия — это ведь в натуре что-то с чем-то! Аравийские и эфиопские благовония стоят безумных деньжищ, но раз египетская религия требует их воскурения перед богами, то значит — вынь их и положь в курильницу, если богов прогневить не хочешь, и благочестивые египтяне вот уже не одно тысячелетие в самом буквальном смысле пускают деньги на ветер. Такая же хрень, получается, и с тем табаком. Раз уж он нужен для полноценной надёжной мумификации высокопоставленных при жизни трупов — плевать египетской знати на цену. Даже престижнее получается, друг перед другом похвастаться можно затратами на «своего» покойника. И чтобы на эдаком золотоносном факторе да не сыграли ушлые финикийцы Ферониды — да быть такого не может! Наверняка дерут с египтян заоблачную цену, тем ведь деваться некуда, религия ведь требует! Но заоблачно — это сколько конкретно? Собственно говоря, этот вопрос — главный, поскольку о конкретном покупателе мы уже догадываемся. Александрия — это административная столица династии Птолемеев, но настоящей древней традиционной столицей Египта был и остаётся Мемфис. А в Мемфисе все дороги ведут к верховному жрецу Анубиса, бога с головой шакала, как раз и отвечающего в традиционном Египте за бальзамирование покойников и прочую их подготовку к загробной жизни. Конечно, и тут возможны какие-нибудь неизвестные нам нюансы, ради выяснения которых мы и следим за транспортировкой груза, но их можно уточнить и в самом Мемфисе, а вот главным и животрепещущим вопросом для нас была та конкретная цена, которую египетские жрецы платят Феронидам за заокеанские «снадобья» Тарквиниев. Ведь чем меньше мы с ними продешевим сами, тем больший доход принесём нанимателю, и тем весомее будут наши заслуги перед ним и всем кланом…

Едва углубившись в дельту, мы выяснили, что угодили в изрядную заваруху. Это только в Александрии никто не смел перечить официозной пропаганде, уверявшей, что в священном Египте всё спокойно и покорно великому Птолемею Эпифану. Ага, ха-ха три раза! Оказалось, что буквально рядом, в дельте, вовсю полыхает восстание коренных египтян против греко-македонской верхушки. Давненько оно уже полыхает, ещё с конца прежнего правления. Птолемей Филопатор, отец этого нынешнего Эпифана, на старости лет задурил, погрузившись в пьянки и разврат, а вся реальная власть в стране оказалась в руках временщиков Агафокла и Сосибия. До какой степени надо задрочить этих тихих и покорных египетских феллахов, за столетие привыкших уже к власти греков, чтобы они вдруг раскочегарились на открытый бунт, я даже представить себе не берусь. При живом, хотя и невменяемом уже Филопаторе началось, а уж после его смерти полыхнуло со всей дури. А правительство регента Агафокла сумело обозлить не только египтян, но до кучи и греческую знать столицы, в столкновении с которой благополучно пало где-то лет шесть назад. Годичное примерно регентство его противника Тлеполема тоже оказалось в свою очередь тем хреном, который ничуть не слаще редьки, и только третий по счёту регент — Аристомен — оказался толковее прежних. С противниками примирился, порядок в столице навёл, тут уж надо отдать ему должное. Наверное, и дельту бы утихомирил, если бы не отвлекла война с Антиохом. А потом, в прошлом году, ему пришлось уже предотвращать готовившийся военный переворот полководца Скопаса, что тоже как-то не способствовало концентрации его внимания на делах в дельте. И лишь после этого ему наконец удалось разгромить мятежников в Бусирисском номе, осадив и взяв штурмом их город Ликополь. Формально карательный поход возглавлял сам Епифан, но кто-нибудь верит в реальное командование двенадцатилетнего пацана? Сразу же после этого успеха Аристомен, не довольствуясь греческой коронацией мальчишки в Александрии, организовал ему следом и вторую коронацию — египетскую в Мемфисе. Это был неглупый ход — в глазах египтян царь становился таким образом законным фараоном Верхнего и Нижнего Египта. Если бы не свирепые репрессии и не взыскание налоговой «задолженности» за все годы мятежа — всё могло бы и обойтись. Но кто-нибудь видел хоть где-нибудь такую власть, которая бы искренне простила мятежников и скостила подданным недоимки? Только не в Египте! В результате притихший было мятеж вспыхнул вновь, и на данный момент, как поведал нам владелец зафрахтованной нами ладьи, в Нижнем Египте имеется аж целых пять фараонов. Законный — тринадцатилетний Птолемей Эпифан — контролирует только Верхний Египет, морское побережье и самые основные рукава дельты с городами по их берегам. А все эти лабиринты узких проток и поросших папирусом мелких островков прочно удерживают в своих руках четыре мятежных фараона — Атинис, Паусира, Хесуф и Иробаст. Меж собой они пока ещё не договорились, кто из них четверых «самый фараонистый» — у каждого из них числятся в прямых предках прежние египетские фараоны той или иной доперсидской ещё династии, но и не грызутся между собой особо, объединённые пока что общей целью свержения иноземцев-греков. Правда, и не очень-то помогают друг другу — каждый как-то сам по себе и сам себе фараон.