Темнота в солнечный день - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушковский cтр.№ 61

– Вот именно, – кивнул Акимыч. – Соплив ты еще для женитьбы. И хорошо, что это понимаешь. До некоторых в твоем возрасте не доходит, бегут в загс, а потом получается черт-те что и сбоку бантик… Ну, давай просчитаем варианты… Для того случая, если ее все же вылечить не удастся.

– Погоди, Акимыч, – перебил Митя. – Нескромный вопрос можно? Ты что преподавал до того, как в завучи выслужился?

– Математику. А что?

– Да ничего, просто я примерно так и подумал… Ну и какие там у тебя варианты насчитываются?

– Не вылечили – исходим из этого. Верю, ты ее не бросишь, будешь к ней ходить и дальше. А она, соответственно, будет к тебе все сильнее привязываться. И окажетесь вы в очень уж неравном положении. Маринка – слепая, к одному месту прикована. Ты – вольный как ветер. Вокруг тебя – куча всяких соблазнов, удовольствий и развлечений. Получится, в разных мирах живете. Ну и где гарантия, что тебя однажды в твою жизнь не уволочет окончательно? Нет таких гарантий. И получится так вовсе не оттого, что ты плохой или дешевый. Просто миры разные. Ты зрячий, она слепая. Тот случай, когда люди расходятся не оттого, что один плохой, а другой хороший, – потому что жизнь сложная и на сюрпризы богатая. Ну вот… А она к тому времени успеет… ну, не говорю «полюбить», но привязаться к тебе ох как не на шутку. И каково ей будет? Получится, жизнь поломана. И кончиться может вовсе уж скверно – скажем, бритвой по венам… Что, такой уж невозможный вариант? Ну?

– Возможный, – буркнул Митя.

– Вот видишь… Как сказал когда-то один умный человек: «Возможно ли это? Конечно, возможно, раз оно не исключено».

– Это кто сказал?

– Да был один умный человек… – сказал Акимыч. – Давно уже умер…

– Великий математик какой-нибудь?

– Вроде того… Сказать что-то хочешь?

– Ага, – сказал Митя. – Теперь давай обсудим мой вариант. Я не математик, просто фантастику очень люблю, а там частенько разные варианты будущего обсуждают… Вот предположим, я на ней женюсь. Все-таки решусь и женюсь. Что, совсем уж невозможный вариант, или все же теоретически возможный?

– Возможный, – буркнул Акимыч с явной неохотой. – Коли уж речь зашла… У тебя вообще насчет бытовых условий как?

– Зашибись, – сказал Митя. – Так сложилось, что остался я один в двухкомнатной практически в центре города, окна на Дикий Лес смотрят.

– На какой лес?

– Ну, на Парк Победы, – спохватился Митя. – Мать живет отдельно. Братец поехал учиться на бурильщика и в Аюкан уже не вернется, сам говорил. Получаю, я уже говорил, очень даже неплохо. На семью хватит. Не самая скверная ситуация, а?

– А если ребенок?

Митя пожал плечами:

– Ну а что тут такого страшного?

– Ребенок при слепой матери… – задумчиво сказал Акимыч. – Это, Дмитрий, очень даже невесело. Далеко ходить не нужно – я пять лет в Обществе работаю, всякого насмотрелся… Ребенок при слепой матери – это такая засада…

– Ну что уж так уж? – сказал Митя. – В конце концов, круглосуточные ясли есть, детсад… Главное, чтоб подрос.

– Все равно. И тут подводных камней куча. Семейная жизнь со слепой женой – тоже та еще засада. А если еще и ребенок… А если приплюсовать, что может возникнуть куча проблем, какие и у вполне зрячих возникают, когда они женятся необдуманно, второпях, а потом, когда с прозой жизни столкнутся, ломаются… И здесь очень много шансов, что кончится скверно, – и совсем мизерные шансы, что жизнь у вас пойдет гладко….

– А если рискнуть?

– Рискнуть… – проворчал Акимыч. – Ты же не шахматами будешь играть, а живым человеком, неужели не соображаешь? Короче говоря, очень уж много шансов, что кончится все для Марины очень плохо, и очень мало – что все сложится хорошо.

– И что ты предлагаешь? – серьезно спросил Митя.

– А есть что предложить, Дмитрий, – сказал Акимыч. – Пришел мне тут в голову и такой вариант… Если окажется, что зрение ей не вернуть, может, тебе убиться?

– Нет уж, спасибочки, – сказал Митя, чуточку ошеломленный этим любезным предложением. – Лучше уж поживу еще, привык я к этому занятию, нравится оно мне…

– Ты не понял. Я имею в виду, якобы убиться. – Акимыч говорил серьезно, с расстановкой. – Вот предположим… Марина всех твоих друзей не знает, откуда ей знать? Приходит к ней твой якобы друг, а на самом деле человек от меня… да хотя бы Лёха, мой племянник. Маринка его не знает, они не общались. И сообщает печальную весть, что ты на мотоцикле убился. Долихачился, ага. С недельку еще пожил, успел дать друзьям, когда они тебя в больнице навещали, Маринкин адрес, просил сообщить, чтобы она точно знала, куда ты вдруг подевался, и ничего плохого не думала. Ну а пока они с ней собирались, ты и вовсе помер. Вот такие дела. Она, конечно, горевать будет, первое время изревется… но так гораздо лучше, чем если у вас всё вдребезги поломается через годик-другой, когда она к тебе вовсе уж крепко прикипит… Малой кровью, малыми потерями, говоря военным языком… Как, Дмитрий? Ты подумай как следует, может, так для нее гораздо лучше…

– И думать не буду. Не пойдет.

Акимыч закурил новую сигарету. Казалось, он о чем-то всерьез задумался.

– Значит, так… – сказал он наконец. – Значит, такая у тебя позиция? Ну, следовало ожидать… Ладно. Молчать умеешь?

– Я и так вообще-то не трепло, – сказал Митя. – Да и работа способствует. Знаешь, какие с нас расписки берут, когда устраиваемся? О сохранении не только тайны переписки, но государственной и военной тайны. Серьезно. Ну, особых таких государственных и военных тайн нам как-то не попадается, а вот мелконьких хватает. Хоть они и мелконькие, все равно официально числятся как государственные и военные тайны.

Он нисколечко не врал и не преувеличивал. Всякое бывало. Например, несколько пятиэтажек для офицерских семей стояли у самой ограды военного городка, и с лестничных площадок верхних этажей можно было совершенно точно и без помех подсчитать, сколько в городке (немаленький такой городок, километр на километр) танков и пушек. Они там стоят открыто. Это военная тайна? Безусловно. Инженер, правда, говорил по этому поводу: давно есть спутники-шпионы. Так что супостаты давно уже точно подсчитали, сколько там танков и пушек, зафотографировали на сто рядов (как и наши – ихние стоящие на виду секреты). Но все равно, военная тайна остается.

С государственными точно так же. Широкая советская общественность представления не имела, когда именно намечено достроить БАМ, – об этом ни словечка не было ни в газетах, ни в телевизоре, несмотря на всю шумиху вокруг Байкало-Амурской магистрали. А вот Митя, так уж получилось, знал точные сроки. Как-то с телеграммой ожидал секретаршу в приемной одного серьезного завода, куда приезжал не впервые. И от нечего делать запустил глаз в документы у нее на столе. В одном была указана точная дата начала и конца строительства. И на документе стояло «Секретно» – хотя содержания он был самого, на Митин взгляд, пустякового. Вот вам и государственная тайна, расскажи кому – уголовная ответственность, как значилось в той подписке, что он дал три года назад…