Темнота в солнечный день - читать онлайн книгу. Автор: Александр Бушковский cтр.№ 42

– Это кто хрюкает?

– Ну не я ж.

– Но ты борзой… – хохотнул длинный.

– Не бери в голову, бери строго за щеку.

Опаньки! Доцент успел даже ощутить некоторую скуку – Длинный не в лоб ему попытался заехать, а махнул раскрытой ладонью снизу вверх. Еще одна жертва распространенного заблуждения: будто достаточно сбить с очкастого очки, чтобы он стал совершенно беспомощным, которого можно метелить двумя пальцами. А это не в отношении всякого очкарика срабатывает. Особенно если у него, как у Доцента, всего-то минус полтора…

Очки, разумеется, слетели. И скучать стало некогда: Доцент ответил коротким в глаз, получил сам, ответил, получил… Эх, мелькали кулаки посреди месяца августа! Правильная была махаловка: никто не пинался по яйцам, не вытаскивал приблуду вроде ножа или кастета, не разменивался на мат. Двенадцать гавриков словно плясали вокруг пионерчика неведомый Большому театру балет, с хриплыми выдохами и деловитым хаканьем награждая друг друга смачными плюхами, зорко следя, чтобы не пропустить удар под дых.

Сразу с двух сторон пронзительными трелями залились милицейские свистки, но довольно еще далеко. Забаве пришел конец – обе стороны это моментально поняли и, сгоряча обменявшись еще парочкой ударов, кинулись врассыпную в ту сторону, где свиста не слышалось. Троица, проломившись сквозь кусты – здешнюю географию они знали назубок, – выскочила на асфальтированную дорожку и быстрым шагом направилась к той самой калитке, у которой ждала Лорка. Свистки вскоре замолчали – мусора их не успели заметить и прекрасно сообразили, что гоняться наугад бессмысленно. Не всегда, конечно, так хорошо оборачивается, но на сей раз погоню очень быстро стряхнули с хвоста и теперь шагали не особенно и торопливо, как самые мирные граждане, культурно возвращавшиеся с танцев…

…Времянки, пожалуй, найдутся в каждом сибирском частном доме, и маленькие, и большие. Особенно в тех, где нет электроплит (а они в частном секторе мало где сыщутся) и еду готовят, как сто лет назад, на дровах и угле. Гораздо практичнее готовить как раз во времянке, на маленькой печке, не такой прожорливой. Да и электроплитку можно поставить (что троица первым делом и сделала год назад, подыскав среди объявлений на столбах «Сдам времянку» подходящий адрес).

Времянка у бабы Стюры была, можно сказать, капитальная: домик не в одну комнатку, а в две. Поставил ее еще лет пятнадцать назад покойный дед – дочка как раз привела мужа, и молодым хотелось вдоволь побеситься без чужих глаз и ушей. Потом они уехали в Манск, и баба Стюра там только готовила.

Второй год им здесь жилось не хуже, чем какому-нибудь заокеанскому буржую на загородной вилле. К тому, что они сюда возят девочек, баба Стюра относилась с полным пониманием: на то и молодежь, чтобы перебеситься. Парень не девка, в подоле не принесет. Да и польза от них, кроме денег, была немалая. И все хлопоты по огороду взяли на себя (что им стоило, трем молодым здоровым балбесам?), и дрова с углем разгружали на раз, а самое главное – обеспечили бабе Стюре полную житейскую безопасность. Собаки у нее не было, так уж сложилось, и окрестные шманки до их появления хулиганили по мелочам, но часто лазили в огород, привязывали к окошку гайку на леске и, укрывшись на той стороне улицы, барабанили посреди ночи, свинью выпускали из сараюшки из чистого озорства, вообще доставали, как умели, а фантазия у них была богатая.

Появившись здесь, троица это дело решительно пресекла. Сначала, как люди гуманные, вежливо объяснили местным огольцам, что отныне баба Стюра под их покровительством и защитой и ее дом следует обходить десятой дорогой. Шманки сначала не поняли. Тогда в один прекрасный летний вечер к тому месту, где они кучковались, подкатили шесть мотоциклистов, объяснили уже пожестче, с легоньким рукоприкладством, пообещали в случае чего этим не ограничиться и сотворить с ослушниками такое, что сказать противно, а уж на заборе написать… Ни один забор не выдержит, обвалится. Вот после этого баба Стюра жила без малейших хлопот и в квартирантах души не чаяла, частенько благодарила доброй самогоночкой, а порой, когда привозили что-то требовавшее готовки, и ужин им стряпала, для банкета вроде сегодняшнего. Одним словом, правильная была бабушка, постояльцы, в свою очередь, нарадоваться на нее не могли. Здешний участковый, поначалу исполнившись бдительности, вскоре убедился, что от новоселов ни вреда, ни криминала, и уже не захаживал выискивать зорким оком нарушения и непорядки. Все были довольны, всем было хорошо и уютно… Живи – не хочу.

Вот и сейчас на столе стояла чугунная сковородка с жареным мясом, тарелка с поздней редиской с бабкиного огорода, еще одна – с тугобокими миусскими помидорами, славившимися далеко за пределами Шантарской губернии (сами высаживали, сами поливали). Сало, правда, было прошлогоднее, но баба Стюра мастерица была его солить, так что пальчики оближешь. В общем, не вульгарная пьянка, а самый настоящий банкет. И с комфортом, облегчавшим личную жизнь, все обстояло благополучно – уже их собственными трудами. Дверь во вторую комнатушку закрыта ситцевой занавеской, а в другой, где они сидели за столом, такими же занавесками отгорожены два угла с кроватями, так что при необходимости времянка могла приютить сразу трех девочек (сегодня, правда, обстояло несколько иначе). Звукоизоляции, правда, никакой, но сюда привозили только таких девочек, которых подобные интеллигентские мелочи не смущали. Свет погашен, и ладно. А то, чего не видишь, как бы и вполне прилично… Некоторых такая обстановка даже возбуждает, и, по общему мнению, ничего извращенного в этом нет – что естественно, то не безобразно…

А если уточнить, что на подворье бабы Стюры, кроме времянки, есть еще и банька, – больше и нечего желать от жизни…

Доцент, как культурный человек, джинсы застегнул заранее, еще в маленькой комнатке, перед тем как выйти в гостиную, как они именовали ту, что была побольше, – чтобы выглядело вовсе уж светски. Сидевшие за столом Батуала и Сенька, как обычно, обозначили взглядами смешливое поздравление. Доцент, как обычно, обозначил взглядом не лишенное горделивости довольство жизнью. Сел за стол, налил себе полный стакан «Шипучего», смастерил бутерброд из свежего черного хлеба и ломотка сала с толстой, в палец, верхушкой темно-розового мяса. Выпил полстакана, усмехнулся:

– Батуала, сам длинную спичку вытянул, такое у тебя везение…

– Да оформим в лучшем виде, – сказал Батуала с той же ухмылочкой. – Пусть передохнет, перекурит, не конвейер же, и спешить некуда…

И сам выпил. Магнитофон негромко хрипел:

– Ну, благословясь… – сказал Батуала, погасил окурок и решительно направился за занавеску в маленькую комнатку. Доцент кивнул, и Сенька понятливо выключил магнитофон. Оба старательно прислушивались к легонькой возне и неразборчивым шепоткам на два голоса там, за занавеской. Никогда не подслушивали чужие забавы, не извращенцы при любой погоде, но сегодня случай был особенный. Можно сказать, события должны были перейти на новый исторический этап.