Повисла пауза. Наконец, Собака решила уточнить:
– Какой факт?
– Просто хотел тоже чего-нибудь сказать на заданную тему. Ощутить себя членом команды. Приложить руку. Оставить след, пусть и на воде в виде всплывающих пузырей.
– Помедленнее, я записываю.
– Я иронизирую. Если хочешь понять людей, то, на мой взгляд, это бесперспективняк. Мы сами себя не понимаем. Оглянись кругом.
Собака оглядывается.
– Я в фигуральном смысле.
– Как это?
– Ну как-как… Хвостом об косяк… Что бы мы не делали, это всегда не устраивает какую-то часть нашего общества.
– А почему?
– Потому что каждый рассматривает те самые общечеловеческие ценности, – я потыкал пальцем в небо для наглядности, – под своим углом.
– Геометрия человеческих отношений неевклидова?
– Что-то типа того, только без теорем и аксиом. Точнее, у каждого свои теоремы и аксиомы. Каждый второй – Лобачевский, а первая – Ковалевская.
– Почему Ковалевская первая?
– Женщин принято вперёд пропускать…
– Но ведь сейчас это уже называется сексизм?
– Блядь, да поебать, как это называется! Я как пропускал баб вперёд, так и буду. Если кто из них конкретно хочет стоя ссать, это его проблемы… Или её. Хуй поймёшь их теперь!
– А как вы тогда друг с другом договариваетесь? С таким подходом нельзя даже писсуар в общественном туалете поделить.
– Вот поэтому в подъездах и ссут, – между прочим заметила Кошка.
– Давайте не очернять базовые принципы общества! Добро и зло для большинства людей не замыкаются в рамках писсуара.
– В жестких, фарцелановых рамках… – это Собака.
– Жидких… – это Кошка.
– Да ну вас… Сами спросили… Хватит банально цепляться к словам!
– Ладно, с этим разобрались. Теперь другой вопрос. Есть у нас большие опасения, что, поскольку парень ты – морально шатающийся, велика вероятность, что какая-нибудь залётная фемина попытается тебя окольцевать. В связи с этим у нас есть сомнения.
Я перебил Кошку, изображая умильную рожу:
– Да дорогая?
Кошка фыркает:
– Меня не впутывай! Предупреждаю, что всё, что вы скажете, отныне будет использовано против вас!
– Без доказательств такое не прокатывает.
– А я, как Вышинский!
– Как Вшинский ты! – парировал я.
– Я моюсь через день противовышеуказаным шампунем.
Пауза. Я переваривал слово «противовышеуказаным».
– Итак, поскольку мы уже давно вместе, и тебя мы изучили, как первоклассник – букварь, то делаем вывод, что рано или поздно тебя заарканят.
– Я пока не наблюдаю этой смелой женщины на горизонте.
– Дело не в ней. А в твоих общечеловеческих ценностях. Они крайне девальвированы, а если смотреть со стороны архитектуры моральных устоев, так вообще одни руины.
– Но это мои руины!
– А мы в этих руинах живём, как… – Собака подбирала сравнение. – Как кошки в Колизее.
Кошка благодарно кивнула и добавила:
– Как собаки на улице.
На что я ей сразу с ехидством заметил:
– Вот ты даже тут лучше устроилась!
– А я, может быть, кошка-еврей!
– Вот ни разу в этом не сомневался!
– Кстати, завтра футбол.
– И что с того?
– Пока ты изволил отсутствовать, я с соседом договорилась, чтобы он меня в ВИП ложу взял.
– Постой-постой… С Валерой, что ли, спортсменом?
– А с кем ещё? У нас тут спортсменов целый стадион, по-твоему?
– Я даже не знаю, что сказать…
– Тогда помолчи, за умного сойдёшь.
– И от меня какие нужны действия?
– Никаких. Просто ставлю в известность, чтобы потом не было удивления.
– Хорошо, не будет удивления. Я уже слишком долго живу, чтобы чему-то удивляться на этом свете.
Утром я проснулся в совершенно замечательном состоянии. От вчерашнего похмелья не осталось и следа. Всё-таки в жизни есть не только говно, но и что-то хорошее попадается. Главное в этот момент не спать.
– Подъём! – крикнул, заходя на кухню.
– Чего орёшь? Рыбу распугаешь!
И действительно, на кухне царила идиллия. Собака в фартуке разделывала морского окуня, уж я-то его красные выпученные глаза ни с чем не спутаю. Кошка тоже активно помогала – резала лук и готовила латку для запекания.
– Вы чего это?
– Хотим устроить маленький праздник по поводу твоего возвращения в нормальную жизнь.
– Погодите-погодите…Я может не давал согласия.
– Давал, не давал… Какая разница? – Кошка пожала плечами.
– Какая разница? Один ссыт на забор, другой на сетку-рабицу.
– Нам что, всё бросить?
– Да нет… Это я от избытка положительных эмоций маху дал. Не каждый день такое счастье к нам приплывает.
– Ты про окуня?
– И про него в том числе.
Тут я вспомнил про футбол:
– Слушай, а ты на матч не опоздаешь?
– Матч вечером, ты, кстати, тоже идёшь.
– Я? Нахуя?
– На футбол. Сосед с утра сообщил. Хочет помочь тебе быстрее забыть боль разлуки и заместить её эмоциями от просмотра спортивных мероприятий.
– Вот он – инициативный…
– Я сказала, что ты пойдёшь. От ВИП ложи ещё никто не отказывался.
– Я буду первый.
– Даже не думай. Человек тебе хочет подгон нарисовать и, прошу заметить, недурственный, а ты его своим отношением можешь элементарно обидеть.
– Ладно, сдаюсь… А чего брать туда? Бутсы, мячик?
– Не надо приходить в КВД со своим пенициллином. Какой, в пизду, мячик? Ты ебанулся совсем? Тебе ж не на поле бегать, а на жопе сидеть.
– Так чего тогда брать?
– Жопу и возьми.
– За неё не волнуйся, в нашем государстве, куда не пойди, она следом поспевает.
Сосед был точен как часы, или, если учитывать его специфику, как секундомер. Мы загрузились в его просторный джип: он с женой, я с Кошкой, и поехали к стадиону. Поскольку соседушка являлся ярким представителем спортивной мафии, то с парковкой проблем не было. Я ожидал что-то вроде «с котами нельзя», но магия спортивных связей делала своё дело. Везде нам чуть ли не в подол кланялись.
Я, признаться, до этого ни разу не посещал не то что футбольные матчи, а вообще, любые спортивные мероприятия. Поэтому, когда мы вошли в ложу, и передо мной открылась чаша стадиона, я охуел. Римляне знали, как управлять массами.