Слон для Карла Великого - читать онлайн книгу. Автор: Дирк Гузманн cтр.№ 85

Это был роскошный образец книжного искусства, а не один из тех дешевых палимпсестов, чьи кожаные страницы были неоднократно исписаны, а потом строки с них удалены с помощью пемзы, словно слова, начертанные на них, не были предназначены для вечности.

С тех пор как три дня назад они тронулись в путь с хутора Ляйдрада, император франков все больше удивлял ее. Она боялась, что попадет к грубым мужланам, как тогда, когда она вместе с воинами уехала из руин Санкт-Альболы в Арль, – на спине лошади, зажатая между бедрами мужчины и седлом, в объятиях мясника, под похотливыми взглядами окружающих, и лишь монашеское одеяние спасло ее тогда от изнасилования.

Однако воины императора были не такими. Они относились к ней с уважением. Имме было все равно, вызвана ли эта сдержанность благородным происхождением герцогов или приказом Карла. Она чувствовала себя защищенной среди двадцати трех крепких воинов, которые сами себя называли «зеницей ока императора». Даже Саундрад вел себя тактично по отношению к ней и не рискнул еще раз попытать счастья в ухаживании за ней. В благодарность за это она каждый вечер перевязывала ему рану на левой руке, которую он получил в схватке с Валой.

Ей даже не пришлось ехать верхом. Хотя Карл действительно купил лошадь у Ляйдрада, однако лишь для того, чтобы запрячь животное в повозку, на которой Имма, Аделинда и Бернвин приехали в хутор. Повозка, запряженная лошадью, двигалась намного быстрее, чем с волами в ярме, потому что кобыла привыкла к тяжелой работе в поле, где ей приходилось тянуть соху, и тронулась с места так же резво, как лодка-драккар во время шторма. Тем не менее Имма знала, что она замедляет движение всадников, и в душе благодарила императора за то, что он проявляет столько терпения по отношению к ней.

В пути ей даже удалось приучить группу к некоторой набожности. Каждое утро после пробуждения, когда солнце было еще низко и заспанные рыцари стряхивали капли дождя с волос и шерстяных плащей, Карл собирал всех на молитву. В это время Имма взбиралась на свою повозку и произносила для самых благородных воинов империи молитву «Отче наш». После этого следовал хорал, и каждый день она приятно поражалась тому, что у этих мужчин, владеющих мечами, были также и хорошо поставленные голоса. Какие бы смелые икты ^[58] она ни начинала, ей вдохновенно вторили двадцать три баса. Будучи воинами, всегда готовыми к смерти, герцоги буквально были одержимы желанием подтверждать свою веру в Царство Небесное так часто, как только можно.

Богослужения под открытым небом казались Имме несколько странными. В конце концов, родники и корни деревьев были жилищем чертей и демонов, и этому ее научили, еще когда она сама была послушницей. Однако в ее воспоминаниях в зарослях и болотах жили также и знакомые ей духи природы, которым она молилась в другой жизни и даже воспевала их.

Разрываясь между думами о старых богах и страстью к Христу, она с воодушевлением читала императору «Исповедь»: «Я подавил слезы, встал и не знал иного толкования, чем то, что Бог повелевает мне открыть Библию и прочитать первое место, которое увижу: “Будем вести себя благочинно, как днем, не предаваясь ни обжорству и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа и попечение о плоти не превращайте в похоть”».

Имма закончила, прочтя лежащему перед ней императору такой длинный пассаж, что ее миска с супом, в который падала дождевая вода, даже переполнилась. А Имма, как и раньше, гладила пальцами страницы, словно хотела приласкать написанные на них слова.

После этого Карл долго молчал. Затем заговорил:

– Моему роду, к сожалению, не дано волей Господа быть династией повелителей, какими были еще дети Меровея ^[59], однако все же она указана таковой Папой Римским, являющимся наместником Бога на земле. Моим противникам этого мало. Они хотят свергнуть меня – значит, я должен упредить их, переиграть, показать, кто здесь властитель. Понимаете? Правление не является исключительно вопросом телесного насилия. Только сила духа позволяет узнать настоящего правителя. Rex illiteratus asinus coronatus – «необразованный король есть коронованный осел». Я хочу оставить моим наследникам добрую память о себе, но не как о воине, внушающем всем страх. Достаточно того, что меня называют «убийцей саксов».

– Но, как я слышала, другие называют вас Давидом, по имени мудрого и мужественного царя племен Израиля. Вы ведь не только повелитель, но и издатель законов.

– Это просто лесть придворных и ничего больше. Задачей императора не является придумывание законов. Он должен заботиться лишь о том, чтобы существующее право народа было записано и собрано воедино. В лучшем случае он лично издает некоторые капитулярии ^[60]. Я не само право, я лишь служу ему.

Карл выпрямился и посмотрел на Имму.

– Однако мне не хотелось бы целый вечер говорить о собственной персоне. А как насчет вас, сестра Имма? Мне кажется, что вы – настоящая, благословенная Богом певица. Можете мне поверить, я понимаю толк в таких вещах. Я с юных лет люблю музыку.

– Во время молитв мне еще не довелось услышать ваш голос. Каждый раз, прислушиваясь к вам, я слышала лишь монотонное гудение.

– Не судите меня слишком строго, сестра Имма. Мои голосовые связки совершенно износились от громких приказов. Если я во время мессы издам громкий звук, все великомученики перевернутся в гробах и спросят себя, за что они, собственно, отдали свою жизнь, если Папа Римский надел корону на голову такому человеку.

Имма попыталась придать своему лицу укоризненное выражение, однако решив, что ей это может не удаться, не стала этого делать.

– Разрешите высказать просьбу. – Она опустила глаза.

– Говорите, сестра Имма. Как я могу отказать вам в вашем желании? Вам, которая хочет спасти империю?

Он допил глоток вина из кубка.

Она проигнорировала насмешливый тон императора.

– Больше всего мне по сердцу музыка. С ней мы обращаемся, как с легендами древних: передаем из уст в уста, от знающих людей – к жаждущим знаний. Однако так много существенного теряется. Слова мы можем записать, и много добрых братьев – монахов и сестер ордена – проводят свою жизнь в плохо освещенных скрипториумах, чтобы сохранить то, что может кануть в лету. А вот музыку записать мы не можем.

Карл кивнул:

– Мне хорошо знакомы эти трудности. Слова остаются, однако мелодия и ритм улетучиваются, словно опьянение после целой ночи хорошей выпивки.

Он приказал одному из воинов налить ему вина. Имма пить отказалась.