Неумерший - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Филипп Жаворски cтр.№ 58

В тот день мы стремительно ринулись в чащу, предусмотрительно обогнув с левой стороны мшистый столб, к которому была приколочена растерзанная оленья туша. Мы мчались что было духу, наперегонки с ветром, обдирая ноги о кусты и колючки. Лес был мрачен, и мы легко бы заблудились, если бы не бежали по пятам за Суобносом – только он обладал загадочной способностью определять положение Солнца даже в самом дремучем лесу. Мы неслись, не чуя ног, и останавливались лишь дважды: чтобы испить воды прямо из ручья, жадно припав к нему, словно три молодых оленя, и ещё ненадолго, когда вынырнули из кустов на тропу Лэрма. Как и всегда, Суобнос приостановился посреди тропы, выпрямился в полный рост и, водя глазами из стороны в сторону, стал внимательно всматриваться в узкие просветы в гуще зелени. Просека пустовала, и лишь стайка испуганных воробьёв встрепенулась и улетела прочь. Бродяга забеспокоился. Из глубины рощи со стороны Великих Фолиад донеслись невнятные звуки, похожие на хруст и урчание, которые из-за большой удалённости слышались приглушённо. Это могла быть стычка двух зубров или большой олень, пробиравшийся сквозь чащу, а возможно и гружёная повозка тряслась и подскакивала на ухабах. Сомнение в глазах Суобноса сменилось тревогой.

– Закройте уши, – прошептал он. – Бежим отсюда!

Мы удирали без оглядки. Краем глаза заметили стадо косуль, которые при нашем приближении пугливо бросились наутёк, сверкая «зеркальцами» ^[76]. Сами того не замечая, мы уже бежали вниз с горки, склоны которой были устелены толстым слоем прелой листвы и переплетениями узловатых корней. Из самой глубины леса со стороны Великих Фолиад до нас донеслось эхо невероятно гулкого, но на удивление мелодичного смеха.

– Не слушайте! Не слушайте! – твердил Суобнос, ускоряя бег.

Теперь он мчался так быстро, что мы едва за ним поспевали. Большими скачками он перепрыгивал через пни и поваленные деревья, которые нам приходилось оббегать; наш друг бежал легко и уверенно, мы же частенько подворачивали ноги, проваливаясь в канавы и норы. Но обучение Сумариоса придавало выносливости, к тому же эта гонка была для нас игрой, опьянявшей двойным удовольствием – погони и спасительного бегства. И мы не отставали от старого скитальца.

После полудня меж ветвей стало проглядывать небо. Приблизившись к склонам, нависшим над долиной Нериоса, мы услышали мычание, а затем далеко внизу, меж деревьями, приметили и рыжие шкуры коров на обочине дороги, по которой следовали погонщики и всадники. Принцесса не обманула: к Аварскому броду шло целое войско. Испугавшись вооруженных людей, Суобнос пошел на попятную, собираясь укрыться в гуще Брюгов. Мы с Сегиллосом ухватили его за полы платья, не давая сбежать. Старый безумец упорно не хотел показываться принцессе на глаза, и нам пришлось наблюдать за арвернами с лесистых высот. Стволы и листья деревьев загораживали нам обзор, а на дороге было так много народа, что мы боялись пропустить Кассимару. Застыв в напряжённом ожидании на некоторое время, мы встрепенулись лишь от радостного заливистого лая собак. Конечно же, нам был знаком голос собак Троксо! Вскоре в толпе мы увидели его колесницу, а рядом, верхом на своей прекрасной иноходке – дочь Элуорикса. Трепеща от волнения, мы указали на неё пальцем.

Суобнос долго смотрел ей в след, а потом тяжело вздохнул.

– Она будет великой королевой, – пробормотал он, – и её окружают магические чары. Но это не она. Принцесса родилась не под красной луной.

Сегиллос самодовольно прищёлкнул языком.

– Вот! Я же тебе говорил! – вскричал он. – Это просто Кассимара!

Бродяга потерял всякий интерес к молодой наезднице, робко развернулся и растворился в лесу, и на этот раз мы не стали его удерживать. Но мы с братом и думать не хотели, что проделали весь этот путь зря! Вприпрыжку спустились вниз по склону к свите Кассимары и выскочили прямо перед принцессой, дурачась, как шуты, а завидев её удивление, громко хохотали. Ну и конечно же, мы не упустили случая выклянчить угощения и немного эля, поскольку от долгой дороги проголодались, как волки.

На обратном пути мы без колебаний пересекли Брюги, ведь отваживались заходить в чащу Сеносетона уже не в первый раз. Наши вылазки в лес были привычными, хотя о них мы и не рассказывали, боясь, что нас могут отругать. На самом деле эта тайна была частью нашей игры, опасной игры, отчего она становилась ещё более захватывающей.

Всё началось с нашей чрезмерной детской пытливости. Нам с Сегиллосом не давали покоя подношения, которые Банна время от времени оставляла на опушке леса. Она вкладывала в них слишком много души и слишком много печали, что было странно для обыденной требы богам леса. К тому же кто-то выпивал молоко и съедал зёрна – дня через два после подношения старуха возвращалась, чтобы забрать пустую миску. Сгорая от любопытства, мы не раз спрашивали её о том, кому она оставляет угощения, но всякий раз она уклонялась от ответа, ограничиваясь лишь смутными отговорками и размытыми предостережениями, намекая на обитателей леса. Но чтобы угомонить двух маленьких наглецов, нужно было что-то более убедительное. Мы пытались разузнать об этом у всех дворовых. Тауа и Исия, которые прибыли в Аттегию недавно, знали не больше нашего. Рускос, со свойственной ему грубостью, дал нам от ворот поворот и отказался что-либо рассказывать. Даго, который всегда терпел нашу назойливость в своей мастерской, осерчал, что было на него не похоже. Весь оставшийся день он ходил угрюмый, и его горе было настолько ощутимо, что мы не решились расспрашивать его более. На следующее утро мать отвела нас в сторону и хорошенько отчитала, настрого запретив донимать дворовых расспросами.

Встрёпка только разожгла наше любопытство. Наконец нам удалось выудить кое-что из Акумиса. Раньше у него была сестра, которую звали Эната. Он плохо её помнил: она была намного старше. Эната слыла первой красавицей в округе и была гордостью своих родителей. Однажды поутру она пошла забрать лён, который вымачивался в водах Камболата, и с тех пор не появлялась. Её отец вместе с Рускосом обыскали весь пруд, но не нашли её. Сумариос созвал людей на поиски по всей округе, но и это было тщетно. Больше её никто никогда не видел. В тростниковых зарослях они не обнаружили ни следов крови, ни лоскутков одежды – на нападение диких зверей было не похоже. Все решили, что она попала в омут, и ее утянуло на дно. Тем не менее ходили и другие слухи: её мог похитить кто-то из обитателей Сеносетонского леса. Уже не в первый раз люди загадочным образом исчезали рядом с ним… Старая Банна схватилась за этот домысел, как за последнюю надежду – вот почему она регулярно оставляла пожертвования в лесу, не зная толком, приносила ли она их своей пропавшей дочери или же её похитителю.

Эта печальная история оживила наше воображение. Мы очень любили Банну, поэтому вбили себе в голову, что отыщем таинственное существо, принимавшее её подаяния. Мы мечтали застать там прекрасную Энату, по нашему вымыслу, боявшуюся какого-нибудь злого заклятья, и которую мы торжественно вернули бы родителям. Если же вместо неё мы обнаружили бы какое-то злое создание, похитившее её, то выследили бы его до самого логова, где в заточении оно держало узницу.