Неумерший - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Филипп Жаворски cтр.№ 56

– Не волнуйся, – ответила она. – Обе мои ноги стоят на земле, а оба мои глаза открыты – я не накликала на тебя беды. Я лишь рассказала о том, что уже происходило.

В ту ночь мы с братом теснились на материнской лежанке, уступив свою кровать принцессе. Мы поступили так из вежливости, а еще из осторожности, ибо наш невинный возраст служил матери щитом от недоброжелателей. Мне никак не удавалось заснуть, я был расстроен трапезой и чувствовал встревоженность матери, которая тоже не могла сомкнуть глаз. Набитый чужеземцами дом словно наполнился иной жизнью. Но я был молод, и в конце концов усталость сморила меня.

Посреди глухой ночи кто-то разбудил меня. Женская рука закрыла мне рот, и сердце бешено заколотилось, ибо сначала я подумал, что мать не хотела, чтобы я закричал от страха, но что-то не сходилось. Ладонь была шершавая и мозолистая, пахла рыбой и оставляла на губах вкус соли.

– Ни слова, – прошептал голос Кассимары. – Следуй за мной. Смотри не разбуди никого!

Она говорила тихо, но в её шёпоте было гораздо больше властности, чем в речах во время вчерашнего ужина.

Когда я открыл глаза, то понял, что почивал один на узкой кровати под колючим пледом, более грубым, чем шерстяные одеяла в Аттегии. Поднявшись, я сразу потерял равновесие и чуть было не ударился о невероятно низкий потолок. Кассимара убрала руку с моего лица, но я продолжал ощущать солоноватый привкус ее мозолистых пальцев. В доме царила мёртвая тишина, но за окном слышалось протяжное завывание ветра. Мне тогда подумалось, что буря поднялась над Сеносетонским лесом.

Я хотел выйти из алькова матери и на полном ходу врезался в стену из сухого камня. Где-то в темноте Кассимара подавила смешок, в то время как меня охватывала паника. Принцесса взяла мою руку и повела за собой. Мы пересекли небольшое тёмное и прохладное, похожее на погреб помещение, затем уверенным движением спутница пригнула мне голову, чтобы я смог пройти под низкой притолокой, и вывела на свежий воздух.

В бездонной глубине ночного неба, среди мерцающей россыпи звёзд бледным пятном светился месяц. У меня резко закружилась голова. Я был не дома: повсюду, куда ни глянь, виднелись необъятные просторы водной глади. Вокруг нас несколько каменных хижин, словно ссутулившись, жались к земле под яростными порывами ветра, а за ними слышался только грохот ночного прибоя. Тёмный силуэт Кассимары едва можно было различить. Платье простенького кроя обрисовывало фигуру девушки туманным ореолом, волосы свободно развевались на ветру, но когда она повернулась ко мне, месяц пролил матовый свет на её чересчур высокий лоб – передняя часть головы была выбрита.

– У тебя мало времени, – сказала она. – Вот, возьми.

Она протянула мне громоздкий предмет, который прижимала к груди. Я схватился за рукоятку длинного меча, непривычно тяжёлого и не такого уравновешенного, как оружие, к которому я привык.

– Я захватила это в Барнаине, – добавила она. – Когда ты завершишь жертвоприношение, нужно будет оставить его рядом с котлом. И только посмей украсть, мы настигнем тебя в море и раздерём в клочья!

Сердце моё сжалось, когда я начал понимать, чего она от меня ждёт.

– Когда ты говорила мне о наказании, – прошептал я, – я представлял себе не это.

– И всё же у нас так принято. Она предсказала, что ты умрёшь в этой войне, и ошиблась. Другого не дано.

– Но я не могу поднять на неё руку. Это же подло.

– Ты ошибаешься. Уже долгое время она ничего для тебя не значит. Она галлицена, а судьба галлицен – это непрерывный цикл, который требует от них освобождения от своего плотского одеяния.

– Но, если я убью её, все отвернутся от меня, и её пророчество сбудется.

– Чтобы тебя смогли убить, нужно сначала, чтобы тебя признали в царстве живых. Но на данный момент ты ничто, Белловез, ты ни жив, ни мёртв, в тебе теплится только отголосок твоей души, которой снится сон, там, в ночи твоего детства, которую ты разделяешь с моей сестрой.

Она растянула губы в плутоватой улыбке, которую в этой промозглой ночи я толком не мог увидеть, но хорошо представил её. Согласно законам потустороннего мира, она была Кассимарой, она же была Кассибодуей, и еще кем-то третьим – неуловимым и сильным, кого я уже забыл, но кого мне ещё предстояло встретить. Порывы морского ветра порой доносили до нас скрип колёс и цокот копыт кобылицы, идущей по берегу. Но тут, ворочаясь во сне, мать случайно положила руку мне на плечо, и это распугало ночных призраков.

На следующий день гости покинули наш дом на рассвете. После посещения Аттегии они спешили присоединиться к колонне под командованием Агомара в долине Кароса. Возможно, арвернская принцесса просто хотела поскорее покинуть дом, где её так неласково приняли. Когда путники уже были готовы выехать со двора, мать подошла попрощаться с ними. На ней было платье, когда-то роскошное, теперь же немного потрепанное от времени, и драгоценности, некогда свидетельствовавшие о её могуществе. Она сняла с себя большое янтарное ожерелье и протянула его Кассимаре.

– Вот, возьми. В память обо мне.

Принцесса немного смутилась.

– Это очень дорогой подарок, – заметила она, ещё не решив принять его или отказаться. – Ты предоставила мне кров, отказавшись от моей помощи, а теперь ещё и даришь драгоценное украшение. Не подарок ли это на свадьбу, от которой ты меня отговариваешь?

– Нет. По правде говоря, если ты действительно желаешь соединиться узами с Амбигатом, не показывай ему это ожерелье. Прими его не как подарок, а в качестве извинения за мою нечуткость. Кроме того, не в стоимости и не в красоте камней истинная ценность этого украшения. Оно дорого мне, потому что я унаследовала его от матери. Она была единственным человеком на всём белом свете, которого Амбигат по-настоящему боялся. Прячь от него это ожерелье, покуда будешь счастлива. Однако в день, когда твой муж тебя разлюбит, в день, когда он будет искать повод, чтобы избавиться от тебя, надень на себя этот талисман. Он защитит тебя.

После недолгого колебания принцесса приняла подарок. Она держала его кончиками пальцев, любуясь прозрачностью янтаря, в котором отражался утренний свет.

– А оно тяжёлое, – заметила она.

Во мне вдруг шевельнулся обрывок сна: это был тот же голос, только смешанный с морским бризом. И я почувствовал, как ладонь наполняется тяжестью призрачной рукоятки бронзового меча.

После отъезда гостей над Аттегией повисла унылая тишина. Наши прислужники вернулись к привычной работе. Из глубины мастерской Даго слышался прерывистый звон металла; на пороге своего дома Банна обмазывала смолой внутреннюю часть новых горшков; Тауа, согнувшись, тяпкой окучивала кусты бобов; Рускос с косарём в руке плёл из тополиных прутьев перегородку в новом сарае. Мы с братом и Акумис помогали ему на свой лад, разминая ногами глину с соломой для самана, но это занятие было лишь поводом для бурного веселья, суть которого заключалась в том, чтобы бросаться друг в друга кусками глиняного месива.