В огне революции - читать онлайн книгу. Автор: Елена Майорова cтр.№ 23

При попустительстве левых эсеров Ленин штыками революционных солдат разогнал неподвластную ему «Учредилку», при этом многие погибли. 29 января 1918 года участники мирной манифестации в поддержку Учредительного собрания были расстреляны из пулеметов. Демонстранты, помнившие «Кровавое воскресенье» 9 января 1905 года, утверждали, что такой жестокой расправы и дикости, какие творили красногвардейцы и матросы, не было даже тогда. М. Горький писал: «Расстреливали рабочих Петрограда, безоружных. Расстреливали без предупреждения о том, что будут стрелять, расстреливали из засад, сквозь щели заборов, трусливо, как настоящие убийцы…».

По большому счету, свержение Учредительного собрания — это есть второе отстранение законной власти.

«Сумерками свободы» назвал разгон Собрания Осип Мандельштам.

Виктор Чернов в «Открытом письме бывшему товарищу Марии Спиридоновой» возлагал на нее часть вины за это «насилие над демократией», называя левых эсеров «политическими убийцами». И может быть, справедливо мнение, что Спиридонова оказалась большевистским «троянским конем» в стане эсеров. С ее помощью большевики раскололи эсеровскую партию перед выборами в Учредительное собрание, а потом и эсеровское большинство на этом собрании, сделав его недееспособным. Эсеры-ортодоксы были уверены, что Спиридонова поддержала большевиков из-за того, что ее кандидатуру забаллотировали в состав Учредительного собрания.

Современный исследователь рассматриваемого периода профессор Константин Морозов пишет: «Демократическое развитие России было еще вполне возможно и после захвата власти большевиками, но, став властью, большевики почувствовали ее вкус, воспользовались грубой силой и не дали легитимному волеизъявлению масс проявить себя в полной мере». Эсер М. Вишняк много позже в своих мемуарах констатировал: «Если Октябрь расценивать как легкомысленную или безумную авантюру, ликвидация Учредительного собрания была не чем иным, как предумышленным преступлением». Сохранить и упрочить свой демократический выбор обществу уже не удалось: с разгона Учредительного собрания началась неизбежная эскалация Гражданской войны.

Ликвидация Учредительного собрания стала той точкой невозврата, которая уже делала невозможным никакие надежды на демократизацию, Многие считали, что большей дискредитации социализма, самой социалистической идеи, чем все, что делалось после 1917 года, найти трудно.

В этот решающий момент Мария Спиридонова оказала большевикам значимую поддержку: как всегда пылко и увлеченно она выступала на митингах и «объяснила необходимость роспуска Учредительного Собрания, говорила о роли Советов… и призывала товарищей рабочих и работниц теснее сплотиться вокруг знамени Советской власти». Рядом с ней все рельефнее вырисовывалась фигура Бориса Давидовича Камкова (1885–1938), которого многие даже называли создателем левой фракции в ПСР. Как член БО эсеров он был в 1905 году выслан в Туруханский край, в 1907 сумел бежать за границу. Там Камков познакомился с М.А. Натансоном и В.М. Черновым и вместе с ними сотрудничал в эмигрантской прессе. В 1911 году он окончил юридический факультет Гейдельбергского университета и получил звание доктора права. После Февральской революции вернулся в Россию через Германию, что дало основание правой печати обвинить его в «шпионаже». В то же время часть «левых» считала его агентом-провокатором царской тайной полиции. Разоблачение произошло во время выборов в Учредительное собрание, после чего он был исключен из списка кандидатов, но, тем не менее, был избран. Надо сказать, что грань между «пламенным революционером» и «провокатором» была в то время совсем неприметная: пожалуй, ни один известный общественный деятель ни избежал обвинения в сотрудничестве с охранкой, иностранной разведкой или враждебной партией.

На 1-м съезде ПЛСР (19–28 ноября, Петроград) Камков отметил противоречия между большевиками и левыми эсерами, в основе которых — попытка большевиков утвердить «диктатуру пролетариата», в то время как требование левых эсеров — «диктатура демократии». Однако Камков высказался за тесный блок обеих партий. И тогда «общими усилиями мы создадим такую власть, по отношению к которой никто не мог бы сказать, что это власть отдельной партии, …но власть революционной демократии».

Вместо демократии 20 декабря 1917 года появилась Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем при Совете народных комиссаров РСФСР — ВЧК. Обычай арестовывать и зачастую казнить заложников стал всеобщим и был легализован. ВЧК, производившая массовые аресты подозрительных, имела склонность самолично определять их участь, под формальным контролем партии, но фактически без чьего-либо ведома. Выпорхнуло откуда-то и разнеслось по России слово «чекист». Официально полагалось говорить: «разведчик», это название считалось хорошим, военным, что всегда ценилось у большевиков. В новом же слове был какой-то чрезвычайно неприятный оттенок. Сотрудники ВЧК носили кожаные куртки: им раздали обмундирование, предназначенное для военных летчиков. Это был подарок Антанты российской армии, найденный большевиками на складах в Петрограде. В первый период после образования деятельность учреждения — основного инструмента реализации красного террора против социальных групп, провозглашенных классовыми врагами, а также против лиц, обвинявшихся в контрреволюционной деятельности, — имела спокойный, будничный характер, в ней царил дух напряженной деловитости.

Хотя левые эсеры тоже приняли участие в работе новой организации, верхушка партии относились к деятельности ВЧК довольно скептически.

Еще 18 декабря 1917 года по ордеру главы ЧК Дзержинского были арестованы некоторые члены Учредительного собрания (как участники «Союза защиты Учредительного собрания»), но левые эсеры во главе со Спиридоновой этот шаг не одобрили, и нарком юстиции И.З. Штейнберг освободил арестованных. 19 декабря 1917 он подписал «Инструкцию» ревтрибуналу о прекращении систематических репрессий против лиц, учреждений и печати и направил соответствующую телеграмму Советам всех уровней. Совнарком несколько раз рассматривал претензии Штейнберга в адрес ВЧК. 31 декабря 1917 года СНК по его инициативе принял решение разграничивать функции ВЧК и Следственной комиссии при Петросовете.

Особенно резко эсер И. Штейнберг выступил по поводу убийства в тюремной больнице двух бывших министров Временного правительства, лидеров кадетов Шингарева и Кокошкина, достойных и уважаемых людей, к тому же весьма нездоровых. Штейнберг, член партии, использовавшей в своей практике политический террор, не смог принять ужасы красного террора, развязанного большевиками в Советской России. В это отрезок времени с ним особенно сблизилась Спиридонова, во многом разделявшая его взгляды.

Вообще период осень 1917 года-весна 1918 года — время исключительной активности Маруси. Практически не проходило дня без ее выступления перед массами. Она все время была на виду. Как член большевистского правительства наряду с Лениным и Троцким она удостоилась внимания иностранных разведок. В аналитической справке начальника французской военной миссии, составленной вскоре после Октябрьской революции и опубликованной в 1971 году, ее характеризовали следующим образом: «Прозвище — „Маруся отравилась“. Одна из лидеров левых эсеров, известна своим террористическим актом при старом режиме, была арестована и подвергнута отвратительному насилию, несколько месяцев находилась в лечебнице для сумасшедших. Считается не отвечающей за свои поступки. Любовница П.П. Деконского, провокатора царской тайной полиции, исключенного из партии социалистов-революционеров».