Шенна - читать онлайн книгу. Автор: Пядар О'Лери cтр.№ 43

– Да ты и половины об этом не знаешь, Кормак, – ответил Диармад. – Несколько дней назад ко мне сюда явилась женщина, и ты представить себе не можешь, как она меня перепугала. Такого испуга я не знал с рождения, считая даже ночь ярмарки. Она едва ли не в лицо мне сказала, что Сайв убили где-то по дороге на Север и что она видела ее мертвой. Не случись так, что пришел священник, и не объясни он, что в словах ее нет никакого смысла, у меня бы, верно, разорвалось сердце.

– Да кто же она, однако, такая? – спросил Кормак.

– Вот уж честно, не знаю, кто она. Я ее и до этого в глаза не видел, и, скажу тебе, нет у меня никакого желания увидать ее снова. Необычнее той женщины я отродясь не встречал.

– А что у нее был за вид, у этой женщины?

– Скверный вид, точно тебе говорю. Такой, как у грубой, корявой, костлявой карги, к тому же одноглазой, и рот у нее с одной стороны съехал почти на ухо, с позволения сказать.

– Есть у меня такая на примете, – сказал Кормак. – Вид у нее скверный, это ты точно подметил. Это ведь я выбил ей глаз и оставил такую отметину.

– Ты? – спросил Диармад.

– Вот именно что я. И сейчас расскажу тебе, как это было.

Было это, кажется мне, лет десять назад. Я как раз из Корка домой возвращался. Время стояло глухое, ночное, и проходил я поблизости от Сидоявленского моста. Я знал, что место это считают зачарованным ^[33], но ни страха, ни опасений на этот счет у меня не было. Я вообще не боюсь ничего такого, какой бы ни был на дворе час ночи, если занят я своим делом. Не могут духи тронуть того, кто при исполнении и сам с ними никак не связан, ни прямо, ни косвенно. Но когда человек по собственной воле, из чистого безрассудства идет в зачарованное место в неподходящее время, неудивительно, что ему всякое может привидеться. Так или иначе, краем глаза я, представь себе, заметил женщину, севшую на оглоблю с той стороны телеги, спиной ко мне. Как только я ее увидел, на меня прямо дурнота накатила, потому что место это пользовалось плохой славой. Но, что бы там ни накатило, длилось оно недолго. Скоро я ощутил что-то навроде человечьей руки, которая лезла мне за пазуху, – туда, где я держал несколько пенсов. И только почувствовал я ее, как сразу понял, что рука эта – живого смертного, и ухватил ее. Жилистая и сильная то рука была, с мощным развитым предплечьем. Она попыталась вырваться, но, скажу тебе, я сжимал и сжимал ее все сильней, и чем крепче мне удавалось ее сжимать, тем быстрее силы и бодрость духа возвращались ко мне. Уразумев, что вырываться бесполезно, женщина та затихла, однако лица ко мне не повернула. Когда она присмирела, пока я пытался прикинуть, кто же она такая, хватка моя мимовольно ослабла, рука соскользнула и женщина спрыгнула с телеги. Как раз когда она прыгала, одежда ее зацепилась за крюк или что-то вроде, и женщина опрокинулась. Как только она слетела на дорогу, ноги ее не удержали, а голова попала под колесо. Вот тут я и впрямь едва не лишился чувств. «Да у нее голова надвое раскололась!» – сказал я себе. Я тотчас же остановил лошадей. Тогда я был уверен, что женщина мертва, и всему, что произошло, кроме Бога у меня свидетелей не было. Я спрыгнул с телеги, и, пока обходил лошадь, женщина вскочила и кинулась через забор в рощу у дороги. «Ну, – сказал я себе, – хвала Царю Славы, вечная ему благодарность, – кто бы ты ни была, ты еще можешь выделывать такие штуки!»

Я поехал к мосту и остановился у придорожного трактира. С первыми проблесками дневного света отправился к тому месту, где видел, как она прыгала через ограду. На дороге растеклась лужа крови там, где она ударилась, и широкий кровавый след шел по земле до самой изгороди, а затем и по самой изгороди, через которую она перескочила. Я направился за ней по кровавому следу через рощу на северо-восток и дальше, через поле, что было за рощей, покуда не набрел на маленький домик – убогую, невзрачную хижину в северо-восточном углу поля. Кровавый след тянулся по земле до самой двери. Я нажал рукой на засов, и дверь отворилась. Я вошел. Напротив очага увидал я женщину, которая сидела на скамеечке и раскачивалась туда-сюда, будто в большом горе, рыдая и всхлипывая.

«Мир вашему дому», – сказал я.

Она вскочила и повернула ко мне лицо. Голова ее была замотана тряпкой – вся, кроме одного глаза, и глаз этот совсем заплыл. Она бросилась передо мною на колени.

«Спасением своей грешной души заклинаю тебя, Кормак! – вскричала женщина. – Не выдавай меня закону в этот раз! У меня там мать. Без ума, без рассудка, без зрения, без чувств, уж два года и пять месяцев сравняется в эту субботу, как она лежит. Если теперь меня схватят, она умрет от голода. Рядом не будет никого, чтоб позвать к ней священника или брата-монаха, и даже протянуть питья! Заклинаю тебя вечной любовью Иисуса Христа в небесах и Девы Марии и душой моей собственной матери, не забирай меня от этого несчастного создания!»

«Несчастное создание» было верным поименованием для этой старушки. Да и саму молодую женщину вполне справедливо можно было б назвать еще одним несчастным созданием – после того, что с нею сталось. Я повернулся к двери и сказал так: «Вчерашней ночью я возвращался домой из Корка, и какая-то женщина села на повозку рядом со мной, притворившись, будто она призрак, – спаси нас, Господи. Она сунула руку мне за пазуху и думала было забрать у меня деньги, только ей не удалось, – уж я не знаю, какое дело призраку до серебра и золота. Я схватил эту руку. Странный это был дух – с рукою из плоти и крови. Думал я задержать ее и привести с собой домой, чтобы узнать, что же она за призрак. Но она оказалась для меня слишком проворна. Рука ее выскользнула, и она спрыгнула с телеги. Колесо наехало ей на голову. С этим я ничего не смог поделать. Божьим Промыслом (хвала ему во веки веков!) она не убилась на месте, но, думаю, сей случай послужил ей достаточным наказанием на этот раз. Я не знаю ни кто она сама, ни из какой семьи. Но ежели только услышу, что она снова взялась за такие шутки, или увижу ее в деревне или на дороге, то немедля предам в руки закона». И вышел за дверь. Думаю, ни одному христианину не выпадало еще столько благословений, сколько послали мне вслед тем летним утром на восходе солнца, когда я возвращался на юг через поле из того маленького домика.

Но явился я к тебе не за этим, а вот зачем. Мне нужно тебе кое-что изложить, Диармад. Мы с Сайв подумали, что нам будет лучше провести остаток дней вместе. Как думаешь, найдется ли за мной какая-нибудь провинность, из-за которой я не мог бы стать тебе хорошим зятем, Диармад?

– Что ж, Кормак, сынок, – сказал Диармад. – Тут дело такое. Не думаю, что хоть где-нибудь в Ирландии найдется ей лучшая пара, чем ты. И сам священник сказал, когда мы только услышали первые слухи обо всем этом, что, без сомнения, это хорошая свадьба, очень хорошая, и вы непременно будете счастливы, с Божьей помощью – и с помощью всех нас, конечно же.

– Вот и хорошо, – сказал Кормак. – Я ненадолго оставлю тебя и пойду в дом священника – узнать, когда ему будет удобно прийти обвенчать нас.