Нефритовая война - читать онлайн книгу. Автор: Фонда Ли cтр.№ 49

– Я не принимаю вашу отставку, Вун-цзен.

Вун резко вскинул голову. Число случаев, когда Шаэ видела его рассерженным, она могла бы пересчитать по пальцам одной руки.

– Я служил тебе по мере моих сил. – Его голос слегка дрогнул. – Ты поступишь несправедливо, если будешь настаивать, когда я хочу уйти.

– Ты мне нужен, – сказала Шаэ. – Никто не может занять твое место Тени, я никому так не доверяю. При других обстоятельствах ты бы стал Шелестом Лана.

– Я подвел Лана, – сказал Вун, и его лицо перекосилось. – А теперь боюсь, что подведу тебя.

– Ты подведешь меня только одним способом – своим уходом. – Шаэ встала напротив него. – Пожалуйста, Папи-цзен. Ты же знаешь, я могу пойти к Колоссу и попросить его, чтобы он приказал тебе остаться. Но я не хочу этого делать. И не стану. Но ты должен остаться моим помощником.

Плечи Вуна поникли.

– Для меня это слишком болезненно, Шаэ-цзен, – признался он. – Ты сестра Лана и Шелест, и я никогда не перейду эти границы, но мы слишком много времени проводим вместе, и я не могу справиться с чувствами.

Шаэ не верилось, что это происходит. Она не могла сказать, что ничего не чувствует к Вуну – напротив, она привыкла полагаться на него как на настоящего друга. Он был почти на десять лет старше, но привлекателен, а его рабочую этику Шаэ никогда не ставила под сомнение. Просто она никогда даже не задумывалась о возможности завести романтические отношения с подчиненным. Конечно, теперь у нее есть Маро, и это совершенно невозможно. Но все же она не могла потерять Вуна Папидонву, даже если придется причинить ему боль.

– Ты хороший человек, Папи-цзен, – сказала Шаэ. – Ты заслуживаешь того, кто будет уделять тебе столько же внимания, сколько ты посвящаешь клану и моей семье.

Ей хотелось положить ладонь на его руку – в дружеской манере, как она привыкла, но сейчас Шаэ боялась к нему прикоснуться, чтобы не усугубить положение. Она разрывалась, не зная, как поступить. Предложить ему больше денег? Кабинет побольше? Или это его только оскорбит, покажет, что она еще черствее, чем считает Вун? Лишь один эмоциональный рычаг подействует наверняка, и Шаэ воспользовалась им, хотя и понимала, как это жестоко.

– Мы оба заняли свои посты из-за трагедии и обязаны справиться со своей работой, перед тем как встретимся с Ланом в загробной жизни, – заявила она. – Мы сумели удержать Равнинный клан на плаву во время войны, но осталось решить еще много проблем, нужно сделать наши предприятия сильными, чтобы мы побороли врагов. Мы хорошая команда, Папи-цзен, и меняем офис Шелеста к лучшему. Делаем инвестиции и заключаем союзы, которые вскоре окупятся. И наша работа принесет пользу не только клану, но и всей стране. Дай мне год. Ты можешь подождать год?

Шаэ замолчала, побоявшись, что если продолжит, то покажет свое отчаяние и тем самым ослабит значение этих слов. Она затаив дыхание смотрела, как по лицу Вуна мелькнули сомнения. И наконец, опустив взгляд, он неохотно кивнул. Шаэ снова вдохнула. Тень Шелеста уже собрался что-то сказать, но тут в дверь громко постучали.

Вун шагнул в сторону от Шаэ, дверь приоткрылась, и в щель сунул голову Хами. Он пару секунд смотрел на них, прищурившись, а потом резко сказал:

– Это случилось. Эспенские войска вторглись в Оортоко. Сейчас это во всех новостях.

Шаэ и Вун последовали за ним в общий зал, где перед телевизором собралось с десяток человек. На экране диктор новостей КТРК Тох Кита беседовал с политическим аналитиком на фоне видеозаписи с эспенскими войсками, двигающимися по холмам на востоке Шотара, и самолетов, взлетающих с авианосца «Масси».

Выпуск новостей прервался выступлением канцлера Сона Томаро из Зала Мудрости. Канцлер объявил, что «Кекон остается союзником Эспении», но также подчеркнул необходимость «дипломатических мер и открытого диалога, основанного на взаимоуважении» и выразил озабоченность возможными мирными жертвами военного противостояния. Шаэ тут же поняла: это значит, что эспенцы не предупредили кеконское правительство о планируемом вторжении в Оортоко. В официальном заявлении от имени Королевского совета Сону пришлось балансировать на тонкой грани между интересами общества, которые якобы представляет Совет, интересами кланов, которым он на самом деле подчиняется, и дипломатическими альянсами страны.

Через час после речи Сона Айт Мада дала интервью журналистам, стоя у ворот школы Храм Ви Лон после попечительского совета. На заднем плане толпились молодые и накачанные Зеленые кости.

– В дни моего отца Люди Горы боролись против тирании и жестокости шотарцев. Отвратительно, что нашим нефритом и нашей безопасностью пожертвовали в пользу иностранцев, которые убивали, насиловали и мучили наших соотечественников.

Колосс самого крупного клана перед камерой держалась столь же самоуверенно, как и всегда. Говорила четко и ясно, как прирожденный оратор, а взгляд перемещался по экрану, как будто останавливаясь на каждом зрителе.

– Канцлер Сон может оставаться на стороне эспенцев, – сказала Айт, – но Горный клан выступает только за Кекон. Мы защитим его от врагов или тех, кто притворяется друзьями. Я не политик. Золоту и нефриту вместе не бывать. Но если придется выбирать между ними, лучше рассчитывать на нефрит.

Несколько человек, стоящих перед телевизором, одобрительно вскрикнули, прежде чем поняли, кому адресована их похвала. Шаэ увидела, как они закрыли ладонями рты и покосились на нее. Ей сложно было их винить. Айт Мада, ее кровный враг, поклявшаяся в присутствии Шаэ убить всю семью Коулов и уничтожить Равнинный клан, говорила от лица всех Зеленых костей страны и выражала чувства всего народа.

А тем временем Коул Хило так и не показался, потому что находился на другом конце света.

– Найди телефон гостиницы, в которой остановился мой брат, – велела Шаэ секретарше на пути обратно в кабинет. – И немедленно свяжи меня с ним.

Хило принял международный звонок и сказал:

– Нужно возвращаться домой.

– Наш рейс в субботу, – отозвался Тар, смотревший по телевизору матч по таннису, хотя и не понимал правил, – а завтра вечером мы собирались поужинать с матерью пацана и ее приятелем. И что теперь?

Хило взял пульт и переключил канал. В новостях показывали высадку эспенцев в Оортоко. Хило не понимал слова степенского комментатора, но они касались большой карты Восточной Амарики – с Шотаром, островами Увива и Кеконом. Хило выругался вполголоса. Эспенцы вечно вытворяют, что заблагорассудится, никому не сообщая и ни с кем не советуясь.

Шаэ ясно дала понять, что он должен как можно скорее вернуться в Жанлун, но Хило решил не покидать Либон, пока не договорится о будущем племянника. Ему не хотелось объяснять Вен, что он полетел по ее настоянию в Степенланд, покинув жену на тридцать четвертой неделе беременности, и вернулся ни с чем.

Он много размышлял о сыне Лана и глубоко внутри болезненно ощущал родство с ребенком, даже более сильное, чем просто кровное. Как и Нико, Хило потерял отца, когда ему не исполнилось еще и года. Судя по рассказам о Коуле Душуроне, Хило предполагал, что поладил бы с отцом, уж точно больше, чем с дедом. Нико тоже не знал отца. Может, из-за того, что Хило и самому скоро предстояло стать родителем, именно сейчас он горевал по старшему брату, ведь два года назад основное место в его мыслях занимали война и месть. В последние пару дней он был необычно замкнут и не мог получать удовольствие от живописной новизны Либона.