Лгунья - читать онлайн книгу. Автор: Айелет Гундар-Гушан cтр.№ 15

На последнем уроке физкультуры в одиннадцатом классе Нофар сидела, запершись в туалетной кабинке, и ждала, что за ней придет Шир. Ведь она и спряталась-то только для того, чтобы ее нашли. Но минута проходила за минутой, прозвучал звонок с урока, и сидевшая на унитазе Нофар – поначалу молившая бога, чтобы никто не пришел и не увидел ее плачущей, – съежилась, поняв, что никто и в самом деле не придет.

* * *

– Привет! А я тебя вчера по телевизору видела.

За те два дня, что прошли с их последней встречи в кафе-мороженом, Шир успела постричься. Лоб у нее все еще закрывали волосы, но затылок обнажился. Это было красиво. Шир провела рукой по стриженому затылку, к которому еще явно не привыкла, и спросила, каково это – выступать на телевидении.

– А правда, что ведущие надевают не весь костюм, а только пиджак, для камеры, а под столом сидят в трусах?

Нофар сказала, что нет, и Шир, похоже, была разочарована. Нофар напряженно думала, что бы такое сказать, чтобы продолжить разговор, но стриженая Шир показалась ей вдруг чужой. Как будто девочка, которую она знала десять лет, исчезла и вместо нее в школу пришла какая-то другая. На противоположном конце школьного двора Шир поджидали Моран и Йотам. Видя, что Нофар – так и не придумав, что сказать, – молчит, Шир попрощалась и направилась к ним. Кивнув Нофар, троица вошла в школу, и Нофар принялась уже было, как всегда, ругать себя за то, что могла бы сказать им столько всего остроумного и интересного, но не сказала («Дура несчастная! Стояла, как дубина стоеросовая!»), а злобный голос в голове стал нашептывать, как некрасиво она стоит, как плохо одевается, какая у нее большая задница и какое прыщавое лицо. Но на свое счастье Нофар вдруг услышала над ухом совсем другой шепот – шепот Лави: «Будь здесь завтра в шесть. А то я все расскажу».

Это было последним, что он ей вчера сказал. С мыслями об этих словах она – после смены – ехала домой на автобусе, с ними она чистила перед сном зубы и с ними же – намного раньше будильника – проснулась утром. И хотя злобный шепот в голове по-прежнему расписывал, какая она отвратительная, теперь к нему добавился еще один голос – голос шантажиста Лави Маймона. А если Лави у нее что-то вымогал, значит, было, наверное, что вымогать, а если так, значит она, Нофар, кое-чего стоит! Этой мысли оказалось достаточно, чтобы она улыбнулась; улыбка же – подобно красному шарику, летящему по небу и заставляющему прохожих задирать головы, – притягивает людей.

– Какая у тебя красивая улыбка! – сказала, подойдя к Нофар, коротковолосая девушка с татуировкой на ноге, и – о, счастье! – благодаря этой, только что сделанной татуировке, у них сразу нашлась интересная и практически неисчерпаемая тема для разговора. Девушка стала рассказывать, как трудно было выбрать рисунок, а Нофар принялась горячо заверять, что выбранный рисунок ей очень идет… только что он означает?

– Анархию, – ответила коротковолосая, гордо выпятив грудь. – По-японски.

(Возможно, это и впрямь была «анархия» по-японски, но сказать наверняка трудно, потому что татуировщик и сам толком не знал. В детстве он был всеми презираемым прыщавым мальчуганом, и, хотя он не делал никому ничего плохого, все над ним издевались. А когда он вырос, то решил отомстить своим обидчикам, для чего освоил единственную в мире профессию, позволяющую, не вступая в конфликт с законом, причинять людям боль. Да еще и за их деньги. С огромным удовольствием он дырявил языки парням, похожих на тех, что обижали его в детстве; уверенной рукой протыкал пупки девочкам, похожим на тех, что в школе поворачивались к нему спиной; но больше всего он любил татуировать тела спесивых, самовлюбленных подростков и заверять их, что да, конечно, это – самая что ни на есть «анархия» по-японски.)

Нофар восторгалась татуировкой долго. В глубине души она мечтала, чтобы Шир снова вышла во двор и увидела, как она, Нофар, болтает со своей новой подругой. Но Шир не вышла; вместо этого прозвенел звонок на урок. Нофар было жалко, что разговор вот так и закончится, и неожиданно для себя она сказала:

– А может, сбежим?

– Сейчас?! С первого урока?! – удивленно посмотрела на нее коротковолосая, и Нофар смутилась.

– Да, наверно, не очень хорошая идея, – пробормотала она. Но коротковолосая вдруг пожала плечами:

– А что? Почему бы и нет?

Настала очередь Нофар удивляться. А коротковолосая между тем уже направилась к остановке.

– Какой автобус идет до пляжа?

Тем временем Авишай Милнер – как и девушка из кафе-мороженого – тоже снова начал грызть ногти. Когда он это понял, стояла ночь. Авишай Милнер вынул пальцы изо рта и посмотрел на них с ужасом. До сих пор он не замечал, что делает: грыз себе и грыз – но сейчас, в тюремной камере, неожиданно осознал происходящее. Старая привычка – привычка, которую он уже давно похоронил в своей памяти, – словно перемазанный землей мертвец, вернулась с того света. Авишай Милнер понимал, что это лишь первая ласточка и за ней последуют другие. Теперь выберется на белый свет все, что когда-то было погребено под мраморной плитой с выгравированным на ней интервью под заголовком «Авишай Милнер раскрывает свои секреты» – интервью, опубликованным в приложении к одной из газет сразу после его победы в конкурсе. И вот вернулся тот, грызший ногти парнишка. А он-то думал, что избавился от него навсегда…

Авишай Милнер снова вспомнил про девушку из кафе-мороженого, и кулаки у него сжались. Такой ненависти он не испытывал еще никогда.

Чтобы заставить себя перестать грызть ногти, он стал мысленно составлять разные списки: десять главных хитов восьмидесятых, величайшие фильмы девяностых… а в самые трудные моменты, когда отчаяние уже склизкой улиткой подползало к нему, медленно, старательно вспоминал названия всех улиц, переулков и шоссе в городе, с севера на юг.

Через несколько дней он выйдет из тюрьмы (залог будет большим, но в пределах возможного), и там, на воле, сможет наконец подготовиться к бою. Сначала поест, потом вымоется, потом немного поспит, а затем позвонит своему агенту. Вот уже несколько дней он звонил ему при первой возможности, но этот мерзавец не брал трубку. Время тянулось медленно, и мысли Авишая Милнера перескакивали с предмета на предмет. Сначала он думал про агента, потом стал думать про девушку. Одной рукой он схватит ее за шею, а другой – вырвет у нее изо рта оклеветавший его язык! Авишай Милнер закрыл глаза и представил, как этот лживый язык, словно выдернутая из воды рыба, трепыхается у него в руке. Вот уже шестнадцать лет он не ел продуктов животного происхождения, но в этот красный язык вонзил бы зубы с удовольствием! Он никогда не думал, что можно ненавидеть так сильно. Впрочем, он никогда не думал, что можно провести целых три дня в тюрьме за то, чего ты не делал. Времени до освобождения под залог оставалось еще много, и Авишай Милнер стал планировать: где ее подкараулит, как заметет следы, как уничтожит улики и как будет категорически настаивать на том, что в тот вечер ночевал у родителей. Как и Нофар, по вечерам он смотрел телесериалы; как и она, хорошо разбирался в преступлениях; как и она, знал: убийство необходимо тщательно подготовить. Но вдруг он понял, что зашел слишком далеко, – и вздрогнул. «Прекрати немедленно!» – шепнул он себе, но шепот не помог. Тогда он на себя прикрикнул.