Друг - читать онлайн книгу. Автор: Сигрид Нуньес cтр.№ 25

Я включаю для Аполлона Майлса Дэвиса, Баха и Арво Пярта. Я ставлю Принса ^[53], Адель ^[54] и Фрэнка Синатру ^[55]. И Моцарта, много музыки Моцарта.

Но, похоже, ничто из этого на него не действует. Думаю, он даже не слушает. А если и слушает, то думаю, ему это до фонаря.

И тут я вспоминаю об одном эксперименте — когда группе мартышек предложили на выбор: слушать Моцарта или рок-н-ролл, они выбрали Моцарта, но когда им предложили выбор между Моцартом и тишиной, они выбрали тишину.

Создатели фильма «Белый бог» черпали вдохновение в том числе и в романе «Бесчестье». Потеряв работу преподавателя, Дэвид Льюри бросает свою кейптаунскую жизнь и удаляется в деревню на Восточном Мысу, где его дочь Люси ведет на маленькой ферме натуральное хозяйство и где он в конце концов начинает работать в приюте для животных. Размышляя об участи никому не нужных собак, Люси замечает: «Они оказывают нам честь, относясь к нам как к богам, а мы в ответ обращаемся с ними как с вещами».

Я получаю письмо из офиса управляющего многоквартирным домом, в котором живу, где говорится, что им стало известно, что я нарушаю договор аренды своей квартиры. Проживающий со мной пес должен быть немедленно удален из здания, или…

Не случится ли с этим псом чего-нибудь плохого?

Студент, которого я назову Картер, считает, что недостаток рассказа студентки, которую я назову Джейн, заключается в том, что его главная героиня не похожа на литературный персонаж. Она больше похожа на девушку из реальной жизни.

Он проговаривает это дважды, потому что мои мысли какое-то время были заняты другим, и мне приходится попросить его повторить то, что он сейчас сказал.

— Вы заявляете, что героиня слишком реальна? — спрашиваю я, хотя и так понимаю, что именно это Картер и имеет в виду.

Героиня, о которой идет речь, — это девушка с рыжими волосами и зелеными глазами, которая подружилась с другой девушкой, светловолосой и голубоглазой, и вдруг обнаруживает, что парень, только что брошенный светловолосой — это ее собственный новый бойфренд. Цвет волос и глаз этого бойфренда не указан, но сказано, что он высок. Затем студентка, которую я назову Вив, скажет, что ей хочется знать, высока ли также и его новая девушка.

— Почему это кажется вам важным? — спрашиваю я, не давая воли своему раздражению (чего нельзя сказать о Вив, которая терпеть не может, когда ее просят что-то объяснить, и брюзгливо отвечает: «Разве я не могу просто спросить?»).

Есть в рассказе Джейн и некоторые вещи, по поводу которых вопросы есть и у меня. К примеру, почему, когда эти две девушки хотят поговорить, они садятся в свои машины и едут к кому-то из них домой? Почему ни одна из них никогда не пользуется мобильником, хотя бы для того, чтобы отправить сообщение и спросить, дома ли вообще вторая подруга? Почему они не знают друг о друге такие вещи, которые могли бы легко узнать из аккаунтов в Фейсбуке?

Это одна из самых загадочных и ставящих в тупик особенностей студенческой прозы. Я где-то читала, что студенты колледжей проводят в социальных сетях до десяти часов в день, но для людей, о которых они пишут и которые по большей части тоже студенты колледжей, Интернета практически не существует.

«В художественной литературе нет места мобильным телефонам» — такое критическое замечание оставил как-то раз на полях одной моей рукописи редактор, и с тех пор — а после этого прошло уже более двадцати лет — я не перестаю удивляться глухой стене, отделяющей полный технических новинок реальный мир и художественную литературу, в которой они почти не упоминаются.

Когда-то мне казалось, что если кто и может пролить свет на этот вопрос, то это студенты, однако выяснилось, что от них в этом плане мало толку. Наиболее интересный ответ я получила от студентки магистратуры, у которой есть пятилетний ребенок. Всякий раз, когда она читает ему сказку, сказала она, он то и дело перебивает ее вопросами:

— А когда они ходят в туалет? Мама, когда они ходят в туалет?

Аргумент принят: есть вещи, которые мы все время делаем в нашей реальной жизни, но не описываем в художественной литературе. Но никто не проводит в туалете по десять часов в день.

Подумайте о критическом замечании Курта Воннегута ^[56], который написал, что современные романы, оставляющие за скобками технические новинки, дают о современной жизни такое же неверное представление, как романы викторианской эпохи, оставлявшие за скобками секс.

Но это представляет собой еще одну загадку. «У них абсолютно ничего нет ни в головах, ни между ног» — так один мой знакомый преподаватель литературного мастерства описывает персонажей студенческой прозы. Этот преподаватель читает предмет намного дольше, чем я, и собирается скоро уйти на покой. И он сказал мне, что так было не всегда.

— Я помню время, когда в рассказах моих студентов было более чем достаточно секса, и немалая его часть была с вывертами. Теперь же все боятся оскорбить чьи-то чувства или спровоцировать какой-то негатив. Но по правде говоря, мы, преподаватели, должны им быть за это благодарны. В наши дни, обсуждая вопросы секса на семинаре, ты можешь схлопотать себе неприятности. Я знаю еще одного преподавателя-мужчину, работающего в чисто женском колледже, которому здорово досталось за то, что он включил в список предлагаемых письменных заданий тему «Ваш первый сексуальный опыт», что дало повод нескольким студенткам написать на него жалобу. После чего декан заявил, что поступок этого преподавателя может быть — и был — расценен как форма сексуальных домогательств.

Я прошла обязательный для моего учебного заведения онлайн-курс, называемый «Тренингом по предотвращению противоправных действий сексуального характера» и с изумлением открыла для себя, что любое устное или письменное упоминание о сексуальном поведении, включая двусмысленные шутки, или рисунки, или случайный разговор о своей собственной, или чей-либо еще сексуальной жизни, подпадают под определение противоправных действий сексуального характера. И, похоже, для ведения курса литературного мастерства никакие исключения не предусматривались. Я начала беспокоиться, поскольку добавила в программу рассказ, включавший в себя сцену аутоэротической асфиксии, но до моих студентов просто не дошло, о чем идет речь. Я просветила их по этому поводу, после чего начала беспокоиться о том, что, возможно, мне не следовало этого делать.