День открытых обложек - читать онлайн книгу. Автор: Феликс Кандель cтр.№ 8

Игорь, Костя, Володя и я.

Зима. Промерзлый трамвай. Тусклые лампочки. Стылые до окоченения ноги. Долгий перегон по пути на работу, посреди озябших пассажиров.

– Граждане, проходите вперед!

Впритык к чужим пальто, впритык к глазам читал Диккенса. Том за томом.

– Граждане, ну пройдите вперед! Люди на подножке…

Осенью нас зачислили в вечернюю школу марксизма-ленинизма.

Игоря, Костю, Володю и меня.

Потомились на первой лекции, в перерыве ушли и больше не появлялись до лета.

В июне вызвал ответственный товарищ, спросил строго:

– Почему не учились?

– Аврал, – ответили со значением. – Работы до ночи для укрепления обороны страны. Мы бы рассказали, да нельзя. Государственная тайна.

Он нам не поверил, но, тем не менее, заявил:

– Через неделю экзамены. Сдадите их и продолжите обучение.

– Мы же не бывали на лекциях. Марксизм-ленинизм не уяснили должным образом.

– Оно конечно. Но вы толковые, институт кончали. Позанимаетесь неделю и сдадите на отлично.

Мы даже возмутились:

– Сдать-то сдадим, но глубоких знаний не будет. Основательного понимания столь важной дисциплины.

Вздохнул:

– Основательного, конечно, не будет, но затем постараетесь, усвоите во всей полноте.

Игра была на равных.

– Значит, договорились, – сказал. – Через неделю экзамены.

– Нет, не договорились.

Он начинал нервничать:

– Вы же изучали марксизм-ленинизм. В вашем институте. Пойдете на экзамен, сдадите с первого раза.

Ответили:

– Мы изучали, конечно, такое не забывается. Но появились новые работы об учении Маркса-Ленина, а мы пойдем на экзамен, с ними не ознакомившись? И будем потом в глаза смотреть, в ваши глаза?

Он ненавидел нас, ответственный товарищ. С отчетностью был, должно быть, завал, не мы одни увиливали, приходилось терпеть наглецов.

– Ладно вам! – взмолился. – Ответите на пару вопросов, получите аттестат за окончание первого курса.

Но мы были решительны.

Мы – несгибаемы.

– Нет, – отвергли категорически. – Липовый аттестат. Без глубоких знаний. Нам не нужен.

Наконец он сдался.

– Начнете сначала. Все четверо. И посмейте пропустить хоть одну лекцию.

– Не вопрос, – сказали мы. – Начнем заново, изучим во всей полноте. Если, конечно, аврала не будет, работы до ночи для укрепления обороны страны.

– Кстати, – спросили на прощание. – Мы изучали в институте и «Вопросы языкознания» товарища И. В. Сталина. Их не надо?

Его передернуло от злости.

– Их не надо.

Больше мы его не видели.

На лекции не ходили.

Нас не трогали.

Жизнь хороша своими переменами.

В один из вечеров не стало бабушки…

…Цили Абрамовны.

Проговорила по-еврейски‚ быстро-быстро, не всякому разобрать – и ушла.

Костик просыпается утром‚ бежит умываться‚ а на кухне стоит дочка ее, Софья Ароновна‚ ест прямо из кастрюли‚ и мелкие слезы часто капают в холодный украинский борщ. С бураком, капустой и репчатым луком…

Без четверти девять‚ напугав соседей, во двор въехала похоронная машина.

Шофер в мятом пальто с надорванными карманами и грузчик в затертом ватнике подняли гроб на нужный этаж, сверились по бумажке, позвонили. Им открыли и засуетились‚ заплакали‚ стали прощаться. Шофер с грузчиком ждали на лестничной площадке‚ покуривая папиросы, равнодушно поглядывали на привычную им суету и слезы‚ судорожные попытки задержать минуты расставания.

– У нас на сегодня три рейса‚ – громко сказал шофер‚ и родственники отступили перед запланированной неотвратимостью.

Они спускались медленно‚ боясь оступиться‚ – впереди шофер‚ позади грузчик‚ – обтирали спинами беленые стены‚ сипло и натужно дышали. Старушки у подъезда часто крестились‚ ребятишки перебегали с места на место‚ чтобы не пропустить самое интересное. Шофер залез в машину‚ принял гроб‚ закрепил ремнями‚ тяжело спрыгнул на землю. Стоял‚ курил‚ сплевывал‚ равнодушно оглядывал двор.

– Документы взяли? – спросил.

– Взяли...

Развернулись около бака с мусором‚ выехали со двора и встали. Грузчик выскочил из машины‚ убежал за угол, а родственники притихли у гроба‚ недоуменно переглядывались, кто-то сморкался‚ задавленно всхлипывал. Грузчик вернулся не скоро: в руке батон‚ в кармане бутылка.

– Пообедать некогда‚ – угрюмо сказал шофер‚ и они поехали дальше.

Возле кладбищенских ворот мужчины подхватили гроб и‚ толкаясь‚ понесли по аллее. Один из них вытащил деньги‚ сунул шоферу.

– Мало‚ – обиженно сказал тот‚ вертя бумажку между пальцами.

Засуетился‚ дал еще.

– Спасибочки!.. – выкрикнул грузчик‚ и машина ушла в город.

На сегодня у них осталось два рейса.

Вагончик старенький, моторчик слабенький, краска облупившаяся, дуга проржавевшая. И на наружном его боку затертая надпись: «Трамвайное депо имени Харона».

Водитель за стеклом – глаза пристальные‚ в точку‚ ямочки на небритых щеках‚ губа кверху, как в начале улыбки – пошевелился‚ облизал мундштук‚ выдул дрожащий звук. Трогательный и влекущий. Вальс-бостон‚ мелодия разлуки: «Тихо вокруг. Это герои спят…»

– У тебя все герои.

А водитель на это:

– Век прожил – вот и герой.

Со слабым скрипом‚ со вздохом сожаления тронулся с места одинокий вагон‚ и поплыли они следом взвешенной вереницей‚ стариковские тени с бульварного кольца‚ рука в руке‚ щека к щеке‚ дыхание с дыханием.

Разлука вечная, тоска смертная, беда необратимая.

Трамвай уводит в Лету.

Через площадь – к реке – и в воду.

И тонут они в реке‚ как тонут они в памяти.

Старуха-курильщица в облаке вонючего табака‚ глазами в книжку‚ запойно и упрямо‚ пока вода не размыла строчки, погасила ее папиросу...

Сеня и Соня тихими седыми мышками‚ преданно и неотрывно от их детского садика. «Соня‚ не плачь. Мы пожили‚ Соня. Мы хорошо с тобой пожили». – «Ой‚ Сеня‚ разве я за себя плачу? Я за внуков плачу‚ Сеня...»

Носатая баба-яга в бородавочных кустиках: платье наизнанку‚ платок набок‚ чулок спущен донизу, с мордатым котом в набрюшнике…

Соседка по дому с петухом на ниточке, голова вниз и вниз, как отыскивала потерянное...