Сегодня День рождения мира - читать онлайн книгу. Автор: Кристиан Флаке Лоренц cтр.№ 56

Впрочем, концерты прошли хорошо, хоть и возникали некоторые трудности. Организаторы продавали лучшие места за большие деньги, поэтому перед сценой образовалось довольно обширное пустое пространство, где только несколько отдельных человек сидели в красных бархатных креслах и пили шампанское. Все наши фанаты должны были стоять сзади. Порядок на концерте поддерживали полицейские с помощью солдат. И они не очень-то ласково обращались с молодежью. Нам рассказывали, что тех, кто не мог предъявить входной билет уже на выходе из станции метро, отправляли обратно. А в случае сопротивления жестоко избивали. Конечно же, нашим друзьям, которых мы внесли в список гостей, пришлось тяжело. Те, кто сумел попасть в зал, стояли очень далеко от нас. Я видел со сцены: услышав начало первой песни, люди захотели подойти ближе, но охрана грубо стала отталкивать их. Все это было неприятно.

Но еще я вспоминаю о другом, очень хорошем, концерте в России. Мы играли его на свежем воздухе. Это было в Самаре, городе на Волге. Там производят очень популярный русский автомобиль «Лада». Он немного похож на «Фиат». Незадолго до политических перемен в ГДР он поставлялся туда как LADA Samara, но совершенно никто из нас не знал, что его назвали в честь города. Я полагал, что Самара – это женщина. Хотя, может быть, она существовала, и город назван ее именем, кто теперь знает?

А еще в Самаре производили советские ракеты, которые летали на Луну, вернее, в космос. Недалеко от этого города владелец пивоваренного завода «Жигули» и устроил наш концерт. Мы играли прямо посреди степи. Там ничего, кроме травы, не росло. Никакой ограды не было, и это правильно: пришло столько много людей, что им понадобилось бы слишком много времени, чтобы пройти через какие-нибудь ворота. Вход был бесплатный, и люди приезжали отовсюду. Город и армия предоставили очень много автобусов, но их не хватило, и большинство поклонников рок-музыки пришли пешком. По дороге тянулись огромные потоки людей. Ближайшая железнодорожная станция находится от места проведения концерта в нескольких километрах, но это никого не смущало. Кто имел намерение, тот добрался.

Автобусы, в которых привезли для поддержания порядка полицейских и солдат, похоже, производились во времена Второй мировой войны. А еще за сценой приземлился огромный доисторический вертолет. Нам сказали, что он был выпущен в 1949 году. Когда мы спросили, можно ли немного полетать на нем, получили решительный отказ. Обосновали его так: мы, безусловно, должны были дожить до вечера.

Мы сели в американский кемпинг, который организаторы концерта предоставили нам под костюмерную, и стали готовиться к концерту. Потом немного побродили вокруг. Со сцены я не мог даже приблизительно увидеть, где заканчивается людское море. Таким мне представлялся Вудсток ^[140]. На следующий день мы узнали, что на нашем выступлении было 700 000 человек. Наши поклонники размахивали флагами и транспарантами, приветствуя нас. А во время концерта публика не уставала кричать и танцевать с такой бешеной энергией и восторгом, каких я не наблюдал ни в одной стране! Тут, кажется, все наплевали на то, что приходилось делать в штаны, потому что из такой огромной и плотной толпы просто невозможно было попасть в туалет. Я видел на многих людях мокрую одежду, когда после концерта они уходили в сторону Самары. Меня успокаивало одно: летом влажные вещи быстро высыхают…

В Загребе на улицах стоят бабушки и предлагают мед в больших стеклянных банках из-под соленых огурцов или лечо. Большой стакан меда стоит здесь всего два евро. Я всегда покупаю один для подарка близким. Однажды такой стакан опрокинулся в моей сумке, и большая часть меда вылилась. Конечно же, это была моя вина, а не меда. Пришлось купить еще один, чему бабушка очень обрадовалась.

Рядом стоит дедушка и предлагает небольшие картонные коробки со свежими ягодами. Ягоды за такую цену – настоящий подарок! За эти деньги я вряд ли найду кого-то, кто станет их собирать, не говоря уж о том, кто с любовью вырастит их. Я с большим уважением отношусь к людям, которые суетятся вокруг своих огородов. Их огромная работа незаметна. Это айсберг, лишь малая часть которого видна над поверхностью воды. Откуда люди берут столько энергии для столь тяжелого и грязного труда?

Возможно, в их жизни просто нет секса, поэтому они занимают себя решением очень сложных задач. Ведь если интерес к сексу все еще есть, ты не сможешь заботиться об огороде! Поведение музыкантов Rammstein во время выступления похоже на брачный танец птиц, к тому же мы еще и поем о сексе. Мы играем музыку и, возможно, неосознанно ощущаем сексуальное возбуждение. Когда я слушаю некоторые песни, то испытываю особенное страстное чувство, которое очень близко к понятию «похоть». Реальное ли это ощущение? Или так отвечают на звуковые вибрации тупые нейромедиаторы? Имею ли я вообще настоящие чувства? Знания о распределении гормонов полностью ломают все мои представления о любви. Я полагаю, что люблю свою жену не из-за нейромедиаторов и беспрерывной потребности размножаться! Я где-то читал, что женщина подсознательно выбирает мужчину, с которым она может произвести на свет здоровых детей. А он потом будет их кормить и защищать. О любви в той книге речи не было. И все-таки я верю в любовь.

Я покупаю большую коробку малины. Снизу она уже превратилась в кашицу. Кто знает, как давно они стоят здесь со своими ягодами! Я быстро ухожу, стараясь показать на лице нежелание общаться, озабоченно наморщив лоб. На самом деле, меня не оставляет тревога из-за концерта. Или, скорее, из-за себя самого, ведь я могу дать осечку. Скверно. Мой самый большой враг – это я сам.

Задумавшись, я перехожу дорогу и едва не попадаю под машину. Черт, меня чуть не задавили! Сердце бешено колотится от страха, лицо пылает… Водитель «Шкоды» ругается. Хоть я и не понимаю языка, представляю, что он говорит!

Зато теперь я наконец-то действительно взбодрился. Наш отель находится недалеко, и еще полно времени для послеобеденного сна. Засыпать днем – это у меня обычно происходит быстро. Но после пробуждения – по будильнику или без него – я чувствую себя вялым. К тому же, если времени на сон мало, то спится мне плохо.

В это смешное время между бодрствованием и сном у меня всегда возникают какие-то бредовые идеи. Мысли в моей голове кишат, как в муравейнике. Кроме того, меня посещает чувство, что все эти мысли не новы и я уже много раз их обдумывал. Иногда мне кажется, будто существует промежуточный мир, в который я всегда возвращаюсь перед засыпанием и пробуждением. Таким мне представляется старческое слабоумие. Я не знаю, что хуже: не замечать, что со мной что-то не так, или все-таки осознавать это. Не хочу сидеть в больнице, как растение. Если я не смогу никого узнавать, какой смысл общаться со мной? И сохранится ли при этом мое «я»?

В молодости я больше размышлял о том, как заполучить женщину в постель, а теперь думаю, как не умереть сумасшедшим. Разве можно с такой установкой писать классную рок-музыку? Если принять во внимание, что немецкое население стремительно стареет, я как раз вписываюсь в эту картину и уже с нетерпением жду панк-вечеринку в доме престарелых. Теперь мне становятся понятными проблемы стареющих рок-музыкантов. Мику Джаггеру в его неполные восемьдесят нелегко петь Jumping Jack Flash ^[141] да еще вести себя при этом так, будто его сейчас разорвет от возбуждения!