Три заложника - читать онлайн книгу. Автор: Джон Бакен cтр.№ 9

Но я и секунды не колебался, поскольку знал, что поступаю абсолютно правильно.

– Только не надейся, что я передумаю, – сказал я, провожая его к машине. – В самом деле, старина, если б я хоть чем-то мог помочь, я бы присоединился к вам немедленно. Но для дела наверняка будет лучше, если на этот раз ты обойдешься без меня.

Расставшись с Магиллври, я в приподнятом настроении отправился прогуляться. Уладив вопрос с фазаньими яйцами, я двинулся к реке, чтобы проверить донные удочки. Погожий день незаметно перешел в тихий вечер, высыпали звезды, и я вполголоса поблагодарил их за то, что избежал неприятной работы, и теперь с чистой совестью снова могу наслаждаться мирной жизнью. Я настаиваю – с чистой совестью: где-то на самом дне моей души все еще теплились какие-то искорки беспокойства, но стоило еще раз трезво взглянуть на факты, чтобы убедиться в правильности моего решения.

Выбросив все сомнения из головы вместе с подробностями этого мрачного дела, я вернулся к чаю, нагуляв отменный аппетит.

В гостиной, помимо Мэри, я обнаружил постороннего. Это был сухопарый джентльмен весьма преклонных лет, прямой, как ружейный ствол, с лицом, на котором жизнь написала столько, что смотреть на него было все равно, что читать объемистый роман. Когда он встал, чтобы приветствовать меня, я не узнал его, но вскоре улыбка, морщинки в углах глаз и неторопливый низкий голос воскресили в моей памяти два случая из прошлого, когда мне довелось встретиться с сэром Артуром Уорклиффом.

Мы обменялись рукопожатиями, и у меня сжалось сердце, а потом сжалось еще раз, уже сильнее, когда я взглянул на жену. Мэри услышала то, чего не должна была слышать.

Я решил, что лучше ничего не скрывать.

– Я догадываюсь, с чем вы пожаловали, сэр Артур, – начал я, – и мне бесконечно жаль, что вам пришлось проделать столь утомительный путь напрасно…

Затем я рассказал ему о встречах с Джулиусом Виктором и Магиллври, о том, что они мне сообщили, и о том, что я им ответил. Мне казалось, что ситуация предельно ясна, и, похоже, сэр Артур готов был со мной согласиться. Мэри слушала, так ни разу и не оторвав глаз от скатерти.

Пока я говорил, гость тоже избегал встречаться со мной взглядом, но потом повернул ко мне свое лицо, и я увидел, какая мука на нем написана. Ему было чуть больше шестидесяти, но выглядел он столетним старцем.

– Я не оспариваю ваше решение, сэр Ричард, – неторопливо проговорил он. – И знаю, что вы бы не отказались помочь, если б существовала хоть малейшая возможность. Но признаюсь – я бесконечно разочарован, потому что именно вы были моей последней надеждой. Видите ли… у меня ничего не осталось в этом мире, кроме Дэви. Если б он умер, наверно, я бы это смог перенести. Но не знать ничего о его судьбе, и постоянно представлять себе худшее из возможного – это уж слишком.

Никогда еще мне не доводилось испытывать такой горечи. Представьте, каково это: слышать дрожь в голосе, который привык властно отдавать команды, видеть слезы в этих ясных глазах, которые прежде непреклонно и горделиво взирали на этот мир. От этого просто хотелось завыть, как пес. Я бы без колебаний отдал тысячу фунтов за возможность удрать в библиотеку и захлопнуть за собой дверь.

Но Мэри повела себя странно. Словно задавшись целью окончательно привести в смятение все мои чувства, она попросила сэра Артура рассказать о его мальчике. Тот показал нам миниатюру, которую держал при себе. Дэвид оказался необыкновенно красивым ребенком с огромными серыми глазами и аристократической посадкой головы. Взгляд его был серьезен и доверчив – такой бывает только у детей, к которым ни разу в жизни не отнеслись несправедливо. Мэри отметила благородное выражение лица малыша.

– Да, Дэви благороден, – согласился его отец. – Пожалуй, самый благородный юный человек из всех, кого мне доводилось знать. Этот мальчик от природы деликатен и в то же время силен духом. Когда его что-то расстраивает, он только крепко сжимает губы, но никогда не уронит ни слезинки. Рядом с ним я сам порой чувствовал себя недостаточно сильным.

Затем он поведал нам о жизни Дэвида в закрытой школе, где тот ничем не выделялся, разве что проявил некоторые способности к крикету.

– Я опасался, что он слишком быстро взрослеет, – с бледной тенью улыбки заметил сэр Артур. – Но он всегда двигался в правильном направлении, учился наблюдать, оценивать и размышлять.

По его словам, мальчик был увлеченным натуралистом, и заниматься изучением дикой природы мог в любое время дня и ночи. К тому же, он был умелым рыболовом и в свои десять лет добыл немало форелей в горных ручьях Галлоуэя ^[10].

Слушая рассказы отца, я вдруг словно воочию увидел этого парнишку и подумал, что, если бы Питер Джон стал таким же, как он, я был бы счастлив. Мне пришлись по душе его любовь к природе и форелевым ручьям. В голове у меня, словно вспышка молнии, снова пронеслась мысль: на месте его отца я бы наверняка спятил, и поразился мужеству старого воина.

– В нем живет какое-то таинственное сродство с животным миром, – продолжал сэр Артур. – Он будто с самого рождения знает повадки птиц, и порой говорит с ними, как мы с вами беседуем с друзьями. Мы с ним всегда были очень близки, и он часто рассказывал длинные истории о своих встречах с птицами и мелкими зверьками во время прогулок. Он даже имена им давал…

Слушать это было выше моих сил. Мне стало казаться, что я знал этого ребенка с пеленок. Я отчетливо представлял, как он играет, слышал его высокий мальчишеский голос. А Мэри просто плакала навзрыд, не пряча лица.

Что касается сэра Артура, то его глаза, наоборот, просохли, голос зазвучал твердо, но внезапно он вздрогнул, словно только сейчас осознал, что происходит в действительности, и сдавленно воскликнул:

– Бог ты мой, где он сейчас может быть? Что они сделали с ним, с моим славным маленьким Дэви?!

Вот это меня и добило.

Мэри приобняла плечи старика, пытаясь утешить. Я заметил, что он старается взять себя в руки, но перед глазами у меня словно стоял густой туман. Я вскочил и принялся расхаживать по комнате, не обращая внимания на то, что наш гость собирается откланяться. Помнится, мы обменялись рукопожатиями, и сэр Артур сказал, что после разговора с нами чувствует себя гораздо лучше.

Мэри проводила его до машины, а вернувшись, застала меня у окна. Я распахнул его настежь, потому что едва мог дышать, хотя вечер выдался довольно прохладный. Меня душили злость, отвращение и мучительная жалость, я цедил сквозь зубы самые отборные ругательства.

– Дьявольщина, – уже не владея собой, бормотал я, – ну почему, почему они не могут оставить меня в покое? Мне же так мало нужно! И почему, будь все проклято, всем не терпится втянуть меня в чужие дела? Зачем, черт побери, зачем?…

Мэри остановилась и заглянула мне прямо в глаза. На ее побледневшем лице еще оставались следы слез.