Недалекая Мна ни о чем не догадалась, но драться больше не лезла — ни ко мне, ни к младшей сестре. Зато подозрительно косилась на мою прическу.
Я тоже выполнила обещание, данное варварке. Ка оказалась послушной и одаренной ученицей. Хорошо чувствовала ритм, умела двигаться плавно и чувственно. И, раз уж жрецы оказались поклонниками восточных традиций, пришлось учить варварку танцу живота. Мы начали с самых простых движений, но постепенно все больше входили в раж. Изящные, грациозные движения помогали расслабиться и снять стресс. Раскрепоститься и обрести гармонию.
— Уверена, жрецы тебя выберут, — сообщила я однажды Ка. — В сравнении с твоим братом, они настоящие няшки.
— Пер злой, — согласилась Ка. — Он делает больно. Видела. Не хочу так.
— Что ты видела? — заинтересовалась я. — Как твой брат развлекался с женщиной?
Варварка обернулась ко мне и издала глухой звук, похожий на рык. Не очень-то она любила братца. Как, в общем-то, и остальных членов семьи.
— Он давал ей еду, — продолжила Ка. — И делал больно. Как жрец, только сильнее. Она потом плакала. Долго.
Я вздохнула и закатила глаза: дикое общество с еще более дикими нравами. Если все остальные мужчины здесь такие же, как Пер, то гарем жрецов — лучший из вариантов.
— А почему твой брат не женился на той женщине? — все же решила выяснить я.
— Ее взял себе охотник, — улыбнулась Ка. Видно, она очень сочувствовала бедняжке. — Узнал про Пера. Пожаловался. Жрецы наказали Пера.
— Ого! — восхитилась я. Выходит, жрецы все же не зря едят свои две трети урожая. — И как они наказали твоего брата?
Ка хихикнула в кулачок и округлила глаза.
— Пера высекли. Хотели лишить силы. Тут, — Ка указала себе на промежность, объясняя, что имеет в виду. — Но Ма дала выкуп. Жрецы не забрали Пера. Но запретили три дождя ходить на танцы. Если придет — жрецы убьют. Пера и Ма.
Кажется, у нас это называется круговой порукой. Но мне было не жалко ни Пера, ни его мать. Отвратная семейка. Ка — единственная, к кому я испытывала сочувствие. Вот ее судьба меня действительно беспокоила.
— Завтра уйду, — как бы межу прочим озвучила я мысли. — Дальше будешь заниматься одна. Тренируйся каждый день и зажги на местных танцах.
Ка вскочила и замахала руками так, точно собиралась взлететь.
— Не ходи. Погибнешь.
— Вот еще, — фыркнула я. — Не для того меня мама ягодку растила, чтобы увязнуть по уши в вашем первобытном компоте. Варитесь тут сами как-нибудь. Без меня.
— Другого мира нет, — настаивала Ка. — Капула держит всех.
— Не вредничай, — попросила я. — Мне здесь не место. Хочу домой, понимаешь? К себе домой.
— Калки тебя съест! — громыхнула Ка. — Не ходи.
— Да прекрати пугать меня своей богиней, — взвилась я. — Не знаю, что вам наплели жрецы, но на меня это не действует.
— Съест! — не отступала Ка.
Вот чтоб ее подбросило и перевернуло. Первобытная, а упрямая.
— Смотри, — я подняла ветку и стала рисовать ей на земле план их поселения. Такой, каким увидела его в дерева. — Солнечная роща огромная. А Калки у вас одна.
Ка бросилась ко мне и затоптала ногой рисунок.
— Ты чего? — возмутилась я. — Здорово же получилось…
— Табу, — вякнула девчонка.
— И рисовать нельзя? — воскликнула я. — Полная бредятина. И вообще, ты мне обещала, помнишь?
Ка сложила руки на груди и отвернулась. Подозрительно шмыгнула носом.
— Не хочу. Отпускать, — хныкнула она. — Не хочу. Отдавать Калки.
— Брось, — обняла ее за плечи. — Калки меня не догнать. Вот увидишь. Пересеку солнечную рощу, выберусь из джунглей и дойду до какого-нибудь цивилизованного города. Попрошу помощи. Все просто.
Да уж, очень просто. Я говорила и сама себе не верила. Фигня, в процессе разберусь — таков был гениальный план. Но все же, для меня проще бродить по джунглям, чем киснуть в этой убогой пещере с Ма и ее старшими отпрысками.
— Слева от звезды, — примирительно пробормотала Ка. — В березняке. Рядом с песчаной черепахой.
— Чего? — я не поняла, что за тарабарщину она несет.
— Пещера, — объявила Ка. — Наша. Дом.
— А-а-а, — до меня дошел смысл сказанного, — это типа ориентир для возвращения?
Ка мотнула «корзинкой» на голове и снова шмыгнула.
— Вряд ли мне это понадобится, — предупредила я. — Но все равно спасибо.
— Сезон дождей через две луны, — произнесла Ка.
— Я запомню, — мне тоже захотелось плакать.
А еще что-нибудь разбить, кого-нибудь убить и пироженку. Срочно! Чуть меньше трех месяцев, чтобы выбраться из джунглей. Мне понадобится целый мешок удачи, никак не меньше.
Глава 7
Утром, едва рассвело, мы с Ка отправились к тайнику. Я забрала оттуда шкуру и половину скопленной провизии.
— Бери. Все, — милостиво разрешила варварка. — Тебе нужнее.
— Ну, уж нет, — отказалась я. — Табу нарушали вместе, а трескать одна буду? Горлянка слипнется.
— Возьми, — Ка протянула мне мешочек, похожий на кожурку от банана. — Пригодится.
Приняла из ее рук вещицу и внимательно рассмотрела. Вспомнила: такой же мешочек был у варвара, кинувшегося под колеса такси. На ощупь ткань оказалась мягкой, немного шершавой. Сходство с кожурой банана исчезло.
— Из чего сшит этот? — поинтересовалась я.
— Пузырь, — бросила Ка. Поморщилась и похлопала себя по животу. — Не едят. Только мешок.
Я непонимающе похлопала глазами. Вот забавная девчонка, сначала объестся одуванчиков на ночь, а потом на несварение жалуется. Нашла время.
— Что за пузырь такой? — все же уточнила. Больше из вежливости. — Какое-нибудь растение…
Ой, лучше бы не спрашивала. Знание — сила, а неведение — счастье и спокойствие. В моем случае.
— Крыса, — буднично объявила Ка. — Пузырь не едят. Делают котму.
Она любовно притронулась к переданному мне сокровищу указательным пальцем и улыбнулась:
— Мне Па подарил. Охотник. Ловил даже кулей. Когда жил.
Первым моим порывом было выбросить котомку подальше. Это ж надо додуматься: шить мешки из желчного пузыря крысы. Но оно и понятно, чего добру пропадать? Если нельзя съесть, значит, нужно найти вещи другое применение.
Я покосилась на зажатую в руке котомку — или котму, как обозвала ее Ка — и сглотнула застрявший в горле ком. Если у желчного пузыря такой размер, то как выглядит сама крыса? Как мамонт?..
О том, кто такие кули, и заикаться не стала: меньше знаю, дальше убегу.