Ловушка - читать онлайн книгу. Автор: Жанна Штиль cтр.№ 68

Теперь он понимал, кому был обязан пристальным вниманием не только со стороны женской половины эскорта. Фальгахен и Гертруда… Ах, как непозволительно болтливы женщины! Похоже, для многих причина его визита к принцу уже не была тайной.

* * *

«Villa Rossen»

Наташа смотрела, как Хельга не спускает глаз с портрета своей матери, любовно отирает пыль, сосредоточенно щурится, затирая трещинки на краске, в попытке очистить милый сердцу лик. Как её покрасневшие глаза наполняются слезами, подрагивают губы в сдерживаемом порыве расплакаться.

— У вас есть портрет мамы, а у меня ничего не осталось, — сочувственно вздохнула девушка. — Кроме её украшений. Холодных и бездушных.

Вспомнилась приёмная мать. От неё тоже ничего не осталось. Нащупала на шее паутину золотой цепочки с крестиком. Есть несколько снимков на смартфоне, где она уже больная, осунувшаяся, потухшим безразличным взглядом смотрит в затянутое тюлем окно. Почему не пришло в голову сделать снимок раньше? Когда мама и папа были здоровы и счастливо улыбались. Есть несколько видео на компьютере. В той жизни.

Смахнула навернувшиеся слёзы, подходя к сундуку, откидывая скрипучую крышку. Она не знала, как собирается вести диалог с женщиной, считая, что та сама должна рассказать ей, что посчитает нужным. Заинтересовавший рисунок с котом и приоткрытым сейфом лежал на подоконнике. Его можно не показывать.

По одному передавала свитки, наблюдая, как прачка дрожащими руками разворачивает их и с грустью рассматривает изображения животных и пейзажи.

Наташа не задавала вопросов.

— Вот Вилхелмина, — Хельга передала рисунок девочки с восторженным ликующим взором. — Мы были с ней ровесницы. — А вот кузен Берхард — средний сын дяди. — Серьёзного вида парень неодобрительно косился в сторону. — У дяди было пятеро сыновей и одна дочь. — В руках зашуршал свиток с изображением улыбчивого мальчишки. — А это кузен Брунс — младший сын дяди. Я его очень любила, ходила всюду за ним и называла своим женихом. Он злился, но никогда не обижал меня. — Грустная улыбка раздвинула её губы. Полные слёз глаза светились нежностью, какая появляется при приятных и дорогих сердцу воспоминаниях.

— А кто делал рисунки? — пфальцграфиня, подвинув стул к Хильдегард, примостилась рядом, отворачивая край норовящего свернуться в руках женщины пергамента.

— Кузен Готтфрид — четвёртый сын дяди. — Правда, очень красиво? — графиня задержала взгляд на лице хозяйки.

— Да, талантливый юноша. — Она боялась спросить, что стало с семьёй графа фон Стесселя. Правду ли сказал Манфред? — А портреты кто писал?

— Кузен Берхард.

— Вы тоже рисуете? — Натолкнувшись на недоумённый взор, продолжила: — Обычно такие таланты передаются по наследству. Если ваша мама и дядя родные брат и сестра, то и вы можете рисовать не хуже. Не пробовали?

— Нет, как-то не до этого было. Я ведь нечасто гостила у дяди. Мою мать отдали замуж за барона фон Горста, и мы жили в Бургонском герцогстве в Везантионе (прим. авт., Безансон — город на востоке Франции). А потом я помню громкий скандал в нашей семье и наше спешное бегство в Бретань. Во время длительного морского путешествия умер мой новорождённый брат. Мама сильно болела и больше не смогла родить. Там мы жили под чужим именем у младшего брата отца. Под видом арендаторов. На то золото, что удалось сохранить, отец и его брат купили небольшое судно и занялись незаконной торговлей. Как ни странно, им везло. Ведь не может же постоянно не везти? Верно, госпожа Вэлэри? — Хельга смотрела на пфальцграфиню. Понимание и сочувствие в её глазах вдохновляли на дальнейшее откровение.

— Наверное, вы правы, — задумалась Наташа. — После чёрной полосы обязательно должна быть белая. Я так на это надеюсь. — Пожала руку женщины в ободряющем жесте.

— Вы лучшая, кого я встречала за последние десять лет, — ответно сжала её пальцы графиня. — Я помню вашего отца ещё с детства. Он приезжал несколько раз к дяде, когда я бывала здесь. Они надолго запирались в кабинете и появлялись оттуда возбуждённые и неизменно довольные. Не знаю, был ли он его другом или их связывала совместная служба, но я крайне удивилась, увидев его новым владельцем замка.

— Он знал графа фон Стесселя? — Вот это поворот! И тщательно скрывает сей факт. Оно и понятно. Возможно, поэтому не уничтожено содержимое сундуков на чердаке. Рассчитывал ли фон Россен, что когда-нибудь объявится кто-то из прежних владельцев? Или это желание сохранить хоть что-то в память о погибшем друге и сослуживце?

— Хельга, я не должна об этом спрашивать, но он вас принудил? Фон Россен? Быть с ним… — настороженно смотрела на прачку.

— Госпожа Вэлэри, он не принуждал, но и отказ означал бы оставить это место уже утром. Я видела, что он присматривается ко мне. Мне нравится ваш отец. Вы осуждаете меня?

— Какое я имею право осуждать вас? — Почувствовала облегчение, узнав, что Манфред не является насильником. — Жизнь настолько непредсказуема и порой так жестока. Сегодня ты беззаботна и всем довольна, уверена в настоящем, спокойна и сыта, считаешь себя вполне счастливой, а завтра с тобой случается такое, что рушит и меняет твою жизнь с точностью до наоборот. Тебе приходится бороться за место под солнцем, терпеть обиду и противостоять сильным и властным мира сего, рискуя лишиться головы.

— Вы о себе говорите? Жалеете, что покинули стены монастыря?

— Возможно, вы правы и там мне было бы значительно лучше. Во всяком случае, насильно бы замуж никто не выдавал.

— Меня тоже не спрашивали, хочу я замуж или нет. Мне не повезло. Возможно, ваш брак станет удачным.

— Если меня отдадут графу фон Фальгахену, не думаю, что будет сладко. Я его почему-то боюсь. Мне трудно это объяснить. А что произошло с вами? — Поспешила добавить: — Если не хотите, можете не рассказывать. Я пойму.

Хильдегард помолчала. Затем, тряхнув головой, словно сбрасывая платок, начала:

— Пока была жива мама, всё было хорошо. Хотя я слышала, как отец часто упрекал её в том, что она не может родить ему наследника, что по вине её семьи пришлось покинуть обжитые места. Десять лет назад после её смерти, отец привёл мачеху. Молодую дочь торговца с богатым приданым. Моя участь решилась быстро. Меня, семнадцатилетнюю, продали пожилому бездетному графу. Я у него стала третьей женой. Всех своих жён он обвинял в неплодородности. Меня не минула та же участь. Муж был жесток, и моя жизнь превратилась в ад. Граф безбожно напивался и издевался надо мной, подвешивал к крюку в стене и бил скрученным мокрым полотенцем. И тогда я молила о смерти.

Наташа поёжилась:

— Вы так спокойно говорите об этом…

— Я его убила, — взгляд Хельги застыл. Ни один мускул не дрогнул на её лице. — Десять лет ада дали ростки ненависти. Он много пил. Однажды после очередных сильных побоев, я, отлежавшись, накинула на его лицо подушку и легла сверху. Он даже не проснулся. Придя в себя после содеянного, перевернула его на живот… Никто ничего не понял. Я благодарила Господа за дарованное мне счастье обрести свободу.