– Да не получится у меня уже заснуть, – приходится втолковывать ему как маленькому. – Или вы придете ко мне вечером домой и опять меня усыпите?
– Разумеется, нет. Сегодняшнюю ночь вы проведете у меня, – совершенно спокойно заявляет Давид.
Чувствую, как широко открылись глаза, и опустилась нижняя челюсть. Зато Карлу весело – в зеркале прекрасно видно, что он еле сдерживает смех.
– А мое мнение по данному вопросу кого-нибудь интересует?! – почти кричу я.
Давид морщится от громкости моего вопля, а Карл не выдерживает и начинает… нет, даже не смеяться – бессовестно ржать.
– В вашей квартире не безопасно. Вечером я наведаюсь туда, заберу вещи, которые завтра могут вам понадобиться, и с помощью амулета закрою проход. – Это, как я понимаю, и есть объяснение его безумному предложению.
– Какой еще проход? – устало интересуюсь я.
Новая информация разной степени паршивости, валящаяся на меня с самого утра, жутко давит. Еще немного и моя башня начнет сыпаться сама собой, без помощи вражеских менталистов.
– Зеркало.
– Что «зеркало»?
– Закрою проход – зеркало, – поясняют для меня еще раз.
– Вы перемещаетесь по средствам зеркал, – уточняю я.
В ответ получаю согласный кивок, и сама тут же копирую этот жест. Мозгокопание, управление людьми, предвидение – это я еще понимаю, но зеркала…
– Все. Кирпичи полетели. Усыпляйте!
Последнее, что я слышу, прежде чем погрузиться в сон – повторный приступ хохота Карла и его фразу:
– Карим прав: она забавная!
Четверо мужчин с невыразимой смесью эмоций уставились на меня. Одно могу сказать точно: и видение, и новость о его экстренной реализации произвели фурор.
Драматическая пауза затягивается. Оживляет атмосферу в комнате Первый. Он переводит взгляд сначала мне за спину, на Давида, затем на Третьего и, наконец, сообщает:
– Нам нужно посовещаться.
Все четыре номера начинают шевелиться каждый на своем месте, с явным желанием встать и выйти, но их поползновения пресекает Давид.
– Не утруждайте себя. Совет уже в курсе, и сделать меня виноватым в сложившейся ситуации у вас не получится. – Мужчины замирают, а парень продолжает говорить: – Я здесь уже почти два года. За это время вы могли бы догадаться, что передо мной поставлены несколько иные цели, раз с меня не спрашивают статистику по устраненным носителям дара. Когда мы только начали работать с Велиславой, получив на то безоговорочное согласие совета, вы могли бы понять, что настроения в нем изменились. В том, что вы не сделали правильных выводов, моей вины нет. И причины своего, скажем… упрямства вам предстоит самостоятельно объяснять совету. В целом ситуация с носителями уже давно стала кардинально другой, и появление «Инферно» – прямое тому доказательство. Проклятые уже не жрут все подряд, не разбирая обычный перед ними человек или носитель. Они планируют. Планируют и медленно претворяют в жизнь то, чего мы так старались избежать с самого начала. Они поменяли правила игры, а вы все еще пытаетесь действовать по-старинке, не замечая, что проигрываете.
– Но клуб – это уже ваше упущение, – зло произносит Первый.
– С чего вы взяли, что это упущение? – В голосе Давида слышится удивление. – О состоянии дел в «Инферно» я докладываю каждый раз, когда меня принимают. И о новых членах клуба в совете узнают незамедлительно. Пока у них нет провидца, это вполне безобидная организация по интересам, поэтому я изначально был сосредоточен на поиске носителя именно с этим даром.
– Вы искали?! – выкрикивает Третий. – Да она сама вас нашла!
Хм, а он ведь прав, так и было…
– Сама? – насмешливо переспрашивает парень. – При всем к вам уважении, Третий, у меня нет привычки писать номер своего телефона краской на асфальте.
На лицах мужчин передо мной отражается богатая гамма чувств: и удивление, и недоверие, и шок.
– Конечно, его там не могло быть на самом деле, – мертвым голосом отзывается Второй.
– Признаться, я даже горжусь собой немного: одна из самых сильных четверок не смогла увидеть в видении то, что, собственно, ищет – привнесенное извне. И это моих рук дело!
Второй шипит сквозь зубы довольно длинную фразу, из которой я понимаю лишь первое слово «таланты», а остальное – либо ругательство, произнесенное еще тише, либо какой-то чужой язык. Если судить по замечательному акценту, присущему им всем, то более вероятным мне кажется второе предположение.
Первый трет лицо ладонями и потом интересуется:
– Что вы с ней собираетесь делать дальше? – В его голосе больше нет злобы, только усталость.
– Завтра переправим в Ямель, – отвечает Давид. Его тон тоже поменялся, стал ровным и спокойным, как обычно.
Интересно, куда это он меня собирается отправить? Географию в школе я не очень любила, но мою учительницу чувства воспитанников мало волновали, поэтому политическую карту, как и остальную школьную программу по предмету, в классе знали все без исключения, даже заядлые троечники. Это я к тому, что впервые слышу подобное название. Ямель… Непонятно даже, в какой это стране. Впрочем, каких только имен собственных нет на необъятных просторах России, не говоря уже про мир… Кроме того, было бы неплохо узнать, есть ли возможность отказаться «переправляться» куда-либо. Хотя после того, как обо мне узнал Стас и его компания, идея исчезнуть выглядит весьма заманчивой. Вряд ли, услышав в ответ на предложение о сотрудничестве «нет», они спокойно отстанут… Но университет, работа, родители… Если разобраться, первые два пункта – это явно не мое, да и с третьим вечные проблемы, но просто так взять все бросить и исчезнуть, как-то…
Пока я размышляю о своей дальнейшей судьбе, Первый продолжает допытываться:
– Хорошо. А как вы собираетесь ее там удерживать? Я так понимаю, на какое-то время вам придется остаться здесь. Вы рассчитываете на помощь своего друг из совета?
– Посмотрим по обстоятельствам, – уклоняется от прямого ответа Давид.
Теперь у меня появился еще один вопрос. Почему меня нужно будет где-то удерживать? Я же адекватная и все понимаю… или не все?
– Что ж… – Первый поднимается со своего места. – Я думаю, это наша с вами последняя рабочая встреча. Вас, вероятно, отзовут на родину, чтобы более плотно работать с Велиславой дальше?
– Вы правы. Здесь я задержусь максимум еще на две недели.
– Тогда всего вам доброго! – Первый кивает. Трое его спутников тот час как по команде поднимаются со своих мест и направляются к выходу, скрытому портьерой.
Первый уходить не торопится. Вдоволь наигравшись в «гляделки» с Давидом, он переключается на меня:
– А вам, Велислава, я хочу пожелать сил и терпения. Они вам понадобятся.
На такой оптимистичной ноте Язва нас покидает.