Мы останавливаемся у маленького окна, которое выходит во внутренний двор, и смотрим на длинную очередь посетителей. Стекло старое и волнистое, такое же, как в окнах Шербурнского замка, и за ним всё кажется размытым.
– Это дворец, – говорит Изабель, повернувшись ко мне.
– Ну да, – отвечаю я. – Он так и называется. Типа, чтоб сразу было понятно.
Сумка соскальзывает с плеча Изабель на локоть. Странно видеть Изу, которую я сто лет знаю – с ее черными волосами, заплетенными в небрежную косу, в порванных на колене джинсах, с нелепой, сшитой из твидовых квадратиков сумкой, которую она так любит, – в этом совершенно чужом месте. Странно по-хорошему, поймите меня правильно. Я настолько счастлива видеть здесь кого-то помимо разнообразных Флисс и Поппи, что впору заплакать.
Может быть, Элли точно так же радовалась, когда я приехала. Столкновение миров и всё такое.
– Твоя сестра будет принцессой, – говорит Изабель, словно до нее только что дошло.
Я пожимаю плечами.
– Ну да. А потом королевой, и однажды у нее родится ребенок, который сам наденет корону, и это, наверное, самое стремное.
Изабель задумывается.
– Блин, да, – произносит она, округлив глаза. – И что, ты будешь кланяться собственному племяннику или племяннице? А Элли и Алекс разрешат тебе подержать ребенка?
Я хватаю ее за руку и тащу к боковой лестнице, которая ведет в наши апартаменты.
– Хочешь верь, хочешь нет, но простым смертным разрешают притрагиваться к королевским детям.
Изабель смеется, и, когда мы переходим в другую часть дворца, она даже не упоминает о картинах на стенах, о роскошных до нелепости коврах, о том, что вокруг позолочено буквально всё. Золото кажется блеклым при непривычно тусклом освещении. Элли говорила, что отец Алекса велел вкрутить во дворце самые экономичные лампочки. По-моему, трудно придумать что-то более бессмысленное – ведь это люди, которые владеют многочисленными замками и целой дивизией лимузинов.
Изабель поворачивается и хватает меня за руку:
– Так. Ну, дворец, замок, всё очень клево, ура. А теперь рассказывай про Себа.
Я фыркаю – и вспоминаю, что Изабель незачем знать, какой Себ придурок. Надеюсь, ей даже не придется лицезреть принца, потому что, насколько я знаю, он по-прежнему веселится где-то в Дербишире и делает то, что положено развращенной золотой молодежи. Возможно, закатывает оргии в исторических костюмах. Пьет кларет. Прикуривает от двадцатифунтовых банкнот.
Спасибо, нет.
– Мы почти не знакомы, – отвечаю я, и отчасти это правда.
Мы говорили всего один раз – тогда, в Шербурнском замке, что, на мой взгляд, трудно назвать беседой. На скачках мы с Себом не общались, и он уехал из Эдинбурга вскоре после того, как мы туда вернулись.
– Да, но ты должна рассказать мне всё, – настаивает Изабель. – Какой он? Такой же красивый, как на фотках? Как он пахнет?
Я поднимаю брови:
– Как пахнет?
Иза приковывает меня к месту взглядом:
– Подружка, я брошена и несчастна. Не надо разочарований. Скажи, что красавчик принц пахнет мужскими журналами и новенькими кожаными ботинками, ладно?
От Себа обычно пахнет дорогим одеколоном и спиртным, которое он успел влить в глотку, но не стоит разрушать иллюзии Изабель.
– Всем перечисленным и более того, – говорю я.
Подруга закрывает глаза и мечтательно откидывает голову назад.
– М-м. Спасибо.
Хихикнув, я толкаю ее плечом:
– Пошли.
Мы идем по другому коридору, в котором меньше мебели и холоднее. Наши шаги звонко отдаются на каменном полу.
– Ну а как дела у тебя? – спрашивает Иза, поеживаясь и складывая руки на груди. – Общаешься с королевской семьей и всё такое?
Я искоса поглядываю на нее:
– А разве ты не читаешь блоги?
Иза качает головой и тычет меня локтем в ребра.
– Я тебе верна, – говорит она. – И, честно говоря, читать в блогах, чем занята твоя лушая подруга… фу.
– Представь, каково читать это про родную сестру, – ворчу я, и Иза останавливается, скрипнув кедами.
– Теперь я понимаю, – отвечает она и делает широкий жест. – Понимаю, почему тебя так это смущало.
А потом Изабель озаряет меня своей классической улыбкой, играя ямочками на щеках и блестя зубами.
– Хотя это все-таки круто.
В общем, Иза не ошибается. Это в чем-то круто. Я не возражаю против дорогих машин и красивой одежды. «Кубок Пимма» я никогда не полюблю, но остальное не так уж плохо.
Впрочем, я не знаю, как сказать об этом Изабель, и просто пожимаю плечами.
– Свои плюсы есть, да.
Слегка подпрыгнув, она сжимает мою руку:
– Например, мы можем познакомиться с Дикланом Шилдом, а в моем случае – даже выйти за него.
Я смеюсь и отталкиваю Изу.
– Погоди, я думала, ты положила глаз на Себа.
Изабель пожимает плечами и отбрасывает волосы за плечо.
– Я и с обоими справлюсь, – говорит она, вздернув нос, и мы обе смеемся, а затем сворачиваем за угол.
Мы спускаемся по лестнице, когда я вдруг слышу, что кто-то идет наверх. Схватив Изабель за запястье, я оттаскиваю ее в сторону, ожидая увидеть дворецкого или одного из девяти тысяч королевских секретарей, которые слоняются по дворцу. Но вместо этого я замечаю каштановые волосы, и, прежде чем успеваю спохватиться, из-за поворота лестницы появляется Себ.
Блин.
Он не так разодет, как во время первой нашей встречи: на нем джинсы и рубашка с короткими рукавами, но Изабель всё равно застывает как вкопанная, свободной рукой вцепившись в мои пальцы.
Себ резко останавливается и смотрит на нас. Несомненно, он замечает выражение лица Изабель, и оно ему нравится.
Супер.
– А, Дэйзи, – говорит он, не сводя глаз с Изы. – Я и не знал, что ты гостишь во дворце.
– Вовсе нет, – отвечаю я и отступаю на шаг, таща за собой Изабель. – Я просто показывала Холируд подруге. Изабель, это…
– Язнаюктоонтакой, – выпаливает та одним духом, и я подавляю стон.
Ну конечно. Конечно, мы должны были столкнуться с Себом в тот самый день, когда Бен разбил Изе сердце, и, конечно, принц был обязан выглядеть особенно красиво и гораздо адекватней, чем обычно. И это плохо. Очень плохо. Тем более что он начинает расцветать в лучах ее явного обожания.
– Изабель, – повторяет Себ и протягивает руку.
Не пожимает ее и, слава богу, не целует – просто держит Изабель за руку и смотрит на мою подругу своими яркими синими глазами. В его улыбке – необоримое сочетание шарма и коварства. Эту улыбку я уже видела. Она гласит: «Да, мы, вероятно, огребем кучу проблем, зато будет весело».