Гадюка Баскервилей - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воробьев cтр.№ 59

Подоконник в кабинете подполковника Петренко был абсолютно пуст!

Рогов, внутренне похолодев, подозвал к себе очередного просителя, велел ему никуда не уходить, ожидая возвращения «жертвы Баязета», а сам направился к контрразведке, придерживая за пазухой пачки с ассигнациями.

Он уже знал, что будет делать. Не зря же пройдоха Грошев клялся оказать содействие. За язык его никто, как говорится, не тянул, а от обещанной помощи отказываться грех. К величайшей Васиной досаде часовой внутрь здания его не пустил. Тогда Рогов решил действовать простейшим способом – заглянуть в нужный кабинет через окно, благо он находился, по словам военного следователя, где-то на первом этаже.

Пока оперативник бродил вокруг здания, поочередно осматривая снаружи разные помещения, в кабинете Грошева шел очень серьезный разговор. Хозяин кабинета сурово вопрошал сидящего перед ним подполковника Петренко, как тот умудрился докатиться «до такой» жизни. Мухомор же, желая выиграть время, лишь уверял, что не понимает, о чем идет речь. Опытный полицейский прекрасно помнил старую заповедь: «Явка с повинной смягчает наказание, но увеличивает срок», потому разговаривать на любые темы, кроме баб и вина, не собирался.

– Ну, объясняю же очередной раз, что не причастен ни к чему. Неужели непонятно? Вы, господа правоведы, такие крючкотворы, что даже в предисловии к Новому Завету готовы указать, дескать, этот документ не отменяет Ветхого Завета. Какие еще нужны доказательства моей невиновности?..

В конце концов Грошеву надоела эта игра, и он положил на стол перед подозреваемым подписанное Бурнашом прошение.

пафосно продекламировал следователь. – Ну-с, что вы скажете по этому поводу?

– Да чего говорить? Бандит этот меня чуть не убил, напраслину возводит. Вы же сами знаете, какова у нас работа. Кстати, – Мухомор попытался уйти от основной темы разговора, – а вы не в курсе, куда ваши помощники унесли вино, стоявшее у меня на подоконнике? Я так надеялся, что вы составите мне компанию…

Вся дюжина бутылок находилась сейчас в сейфе следователя, делиться добычей он ни с кем не собирался, а потому затронутая подозреваемым тема была крайне неприятна.

– Вы, пожалуйста, не переводите разговор, – как можно официальнее прервал собеседника Грошев, – здесь, смею напомнить, контрразведка, а не институт благородных девиц. Поэтому советую облегчить раскаянием собственную участь. По законам военного времени вы не имеете права хранить молчание. Но так как мы – люди интеллигентные, то в лучших европейских традициях вынужден напомнить, что ВСЁ СКАЗАННОЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНО ПРОТИВ ВАС.

– Повторяю, – Мухомор твердо стоял на своем, – это бандит, которого я задержал, пытался меня убить, сбежал из-под стражи и теперь возводит напраслину…

В этот момент глаза следователя несколько округлились, и он внимательно начал вглядываться куда-то вдаль, за сидящего спиной к окну задержанного. А в открытую форточку окна медленно втиснулась рука в рваном френче и призывно помахала пачкой ассигнаций.

– ВСЁ СКАЗАННОЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНО ПРОТИВ… – еще задумчивее протянул Грошев вслух.

– Всё – происки проклятого Бурнаша, – гнул свое Петренко, – он желает отомстить мне за мою принципиальную позицию…

Рука на миг скрылась, но не успел Грошев сокрушенно вздохнуть, как она появилась вновь, уже едва удерживая весьма потолстевшую пачку манящих купюр.

– ВСЁ СКАЗАННОЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНО… – Глаза военного следователя несколько потеплели, и он даже вроде бы сочувственно кивнул головой в такт рассказу Мухомора, поднимаясь с места и устремляясь к окну.

Рука еще раз скрылась. Затем вместо одной появилось две, в каждой из которых было зажато целое состояние.

– ВСЁ СКАЗАННОЕ МОЖЕТ БЫТЬ… – Грошев быстро схватил обе пачки денег и чуть ли не зубами потянулся за третьей, услужливо поданной ему через окно. – ОЧЕНЬ ДАЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ!..

Купюры были поспешно убраны в сейф, а недоумевающий Мухомор стал свидетелем завершения очередного этапа расследования: Грошев позвонил в конвойную службу, велев немедленно задержать и доставить в кутузку некоего бандита Бурнаша, подозреваемого в глумлении над доблестной контрразведкой. Затем, горестно вздохнув, военный следователь достал из сейфа бутылку вина и примирительно предложил экс-подозреваемому распить ее за успехи в борьбе с обнаглевшей преступностью. Николаю Александровичу достало врожденного такта не интересоваться судьбой остального «конфиската»…

А Вася Рогов, вернувшись на свое рабочее место, был с лихвой вознагражден за проявленную щедрость: его ждала очередная пачка ассигнаций, заботливо собранная «исполняющим обязанности ветерана Баязета».

На следующий день, претворяя в жизнь идеи Плахова, цыгане разыграли свадьбу как по нотам. Пестрая толпа закружила, завертела двух солдат – конвоиров и офицера. В результате офицерский наган прикарманил Яшка, судьба портмоне и денег служивых осталась неизвестна, а вместо арестованного Даниила кандалы оказались на медвежьих запястьях. Связываться с косолапым оборотнем никто и не подумал.

Только для наших оперативников эта ситуация вышла боком. Как они и рассчитали, одним из конвоиров был старый знакомый – Косой. Только в этот раз солдат с перепугу не грохнулся в обморок, а с любезным его сердцу криком «Нечистая!», сломя голову понесся прочь, словно хороший скаковой жеребец. Причем сделал это столь сноровисто, что догнать его не удалось, сколь ни старались Плахов с Роговым, оставившим на время операции свой наблюдательный пост у контрразведки.

Цыгане в погоне тоже были не помощники. Обобрав под шумок до нитки военнослужащих, они, дабы избежать ненужных проблем, скоренько ушли догуливать свадьбу за город. Впрочем, никто и не рассчитывал на большее: одно дело что-нибудь украсть или облапошить простофилю, но совершенно иное – гоняться за конвоиром, безумно вопящим голосом неустановленной половой принадлежности.

Косому же хватило сил доскакать до здания контрразведки, где он попал в объятия штабс-капитана Овечкина. Милейший Петр Сергеевич, хотя и был крайне раздосадован происшествием, но нашел в себе силы не убить обормота тут же, на месте, а просто отправить его сначала к доктору и затем – на гауптвахту. Резон в этом был, так как, судя по исходившему от перепуганного конвоира запаху и мокрым галифе, у того случился острый приступ медвежьей болезни.

Сам же штабс-капитан, недолго посовещавшись с начальством, двинулся в офицерский клуб. Там ему предстояло сыграть весьма ответственную партию в бильярд с одним молодым господином из Петербурга, чья личность уже несколько дней вызывала огромный интерес для оперативной игры.

Еще бы! Невесть откуда взявшийся вьюнош на какие-то шиши пошел в дорогой кабак, заказал целый театральный номер с исполнением «Боже царя храни», демонстративно встал при его исполнении, а потом, словно заправский пластун-горлорез, прошедший школу рукопашного боя у восточных гуру ^[86], начал разбрасывать дерущихся. И это, учитывая, что незадолго до описанного происшествия он, мальчишка-гимназист, вдруг (!) появился в офицерском клубе, беспардонно вызвал на поединок лучшего игрока и уложил восемь шаров подряд в лузу!