Когти и клыки. Сказания из мира ведьмака - читать онлайн книгу. Автор: Данута Гурская, Мирослав Ковальский, Марчин Звешховский cтр.№ 64

– Не будет и следа, – проворчал себе под нос.

– Что ты сказал?

– Спросил, все ли это.

Парень осмотрел труды своих рук.

– Да, это все.

Ведьмак поправил на спине мечи.

– Тогда – широкой тебе дороги, парень. Попытайся не встревать в проблемы и… да неважно. Живи, как хочешь. Не стану давать тебе советов.

Он повернулся к ребенку спиной и направился в сторону привязанного неподалеку коня. Парень смотрел, как ведьмак отвязывает поводья и одним пружинистым движением оказывается в седле.

– Знаешь, мне рассказывали, что вы, ведьмаки, ищете молодых.

– Забудь об этом, мальчик, – бесцеремонно прервал мужчина со шрамом. Смерил парня взглядом. «А мог бы пригодиться, – подумал. – Дикий, гибкий, соображает быстро, даже когда над псом плакал, то – без воплей и отчаяния. Пережил бы испытания? Нет, все бессмысленно. Нет уже испытаний. Есть только старая руина и трое усталых, позабытых всеми дураков. Придет осень и закроет все. Не будет и следа». Он покачал головой и глянул парнишке в глаза.

– Тебе с этого ничего не будет. Эта дорога – не для тебя, и не для кого-то еще. Это просто истории прошедших времен, а в новых – ведьмакам уже места нету. Мало нас было, а чудовищ – много. Они подчинили этот мир, парень. Найди себе какое занятие получше.

Ведьмак чмокнул коню, и тот двинулся шагом между деревьями. Парень в молчании смотрел, как он уезжает, направляясь к шляху. Потом поднял с земли суму, взял в руки завернутый в сукно меч Граддена и отправился следом за всадником.

Томаш Зличевский

^[25]

I

Две женщины раздели ее донага. Она смотрела на них со смесью отвращения и благодарности. Ей непросто было вынести прикосновение человека, не содрогаясь от отвращения. Еще недавно она перегрызла бы им глотки, но не позволила бы себе помогать. Теперь только боялась, чтобы те, сами того не желая, не причиняли ей боли. Одна из них была старой и сморщенной, словно сушеная слива, а пахла зельями, очень сильно – анисом. Вторая была молоденькой, а ее аромат был – мед и сладкий сироп. Медовыми были и ее волосы, а старуха звала ее Пчелкой.

Сняли с нее мундир, липкий от засохшей крови и шевелящийся от вшей, а потом старательно умыли. Только потом начали снимать повязку с руки. Торувьель дважды потеряла сознание, прежде чем им удалось снять липкие бинты, по которым ползали мухи. При виде раны она потеряла сознание в третий раз. Рука пульсировала болью и жаром, смердела гнойной горячкой.

– Я гнию, – прошипела на общем.

– Все не так плохо, – ответила спокойным тоном старуха. – Оставим там личинок мух, чтобы те убрали испорченную ткань. Если тебе повезет, ты, возможно, выживешь и даже спасешь руку. Но нам придется ее сложить: кость сломана и сдвинута. Это был удар топором?

Торувьель прикрыла глаза. Видела его, реданского пехотинца с длинной пикой, упертой в землю. Лицо у него было отчаявшееся, а самому – не больше пятнадцати лет. Она разрубила ему череп через миг после того, как наконечник пики ударил ее в левую руку, едва не выбив из седла. Все случилось мгновенно. Парень появился в ее жизни на миг не длиннее, чем удар сердца, а потом остался позади, содрогаясь в кровавой грязи. Эльфка же понеслась галопом вместе с остальной бригадой «Врихедд». Сперва даже не почувствовала боли, только когда они прорвались сквозь ряды реданцев и темерийцев, чтобы убивать маркитанток и санитаров в их лагере, поняла, что не в силах шевельнуть рукой.

Не стала отвечать на вопрос старой жрицы. Сцепила зубы, когда Пчелка прижимала ее к одеялу, чтобы обездвижить на время операции. Хрустнула выравниваемая кость, и эльфка снова крикнула, а потом потеряла сознание. На этот раз – на большее время.

Если бы такое случилось до битвы, она бы скорее сама перерезала себе глотку, чем приняла бы помощь от людей. Ушла бы с поднятой головой, гордая и сильная. Однако многое изменилось, море пролившейся крови утопило ее гордыню, гордость ушла, смирённая голодом, болью и усталостью. Черноволосая Торувьель, беспощадная и холодная убийца из Скоя’таэлей, мстительница, выслеживающая и убивающая людей, отважная кавалеристка бригады «Врихедд», сперва залилась слезами, когда грязная селянка дала ей кусок хлеба, а затем сама попросила о помощи встреченную группу беженцев. Что-то в ней треснуло и рассыпалось на миллион кусков, словно разбитое зеркало.

Ей пришлось остаться с людьми, чтобы не задерживать своих. Из всего эскадрона их выжило только восемь, лошадей же осталось и вовсе шесть. Знали, что за ними гонятся, что победители разослали патрули с приказом перехватывать и ликвидировать недобитков проигравшей армии. Нильфгаардцы могли рассчитывать на милосердие и тюрьму, а вот пойманных нелюдей убивали на месте. Проблема эльфов сама решилась после битвы под Бренной. Торувьель понимала, что задерживает беглецов, особенно когда стала терять сознание от потери крови и жара. Отдала свой колчан со стрелами, сошла с коня и ушла к горящим кострам, у которых грелись беженцы.

Несколько из них впали в панику, бросились наутек, когда она вышла из темноты. Черноволосая эльфка с косичками, пропитанными кровью, с диким, нечеловеческим взглядом. Радужки ее были настолько темными, что сливались со зрачками, превращая глаза в две бездны. Она бросила меч и неумело попросила о помощи, а потом просто потеряла сознание. К счастью, люди не зарубили ее на месте: с ними была старая жрица богини Мелителе, странствующая в сопровождении молоденькой принятой. Так вот безжалостная Торувьель, поклявшаяся в кровавой мести человеческому роду, оказалась под опекой людей.

Она проспала всю ночь в палатке жриц, не проснулась, даже когда лагерь снялся, а двое мужчин перенесли ее на повозку. Раньше женщины переодели ее в одну из рубах Пчелки и завернули в одеяло. Старая жрица напоила ее желтоватой наливкой, дерущей глотку, адски крепкой, и та отослала эльфку в страну сна почти на сутки. Когда она очнулась, рука продолжала болеть и пульсировать жаром, но оказалось, что у нее вернулось ощущение в пальцах, она даже могла слегка ими шевелить.

Она поняла, что едет в обозе из примерно тридцати повозок, рядом с которыми шли пешие селяне. К телегам и повозкам были привязаны послушно шагающие по дороге коровы. Рядом с наваленными на телеги узлами с добром ехали клетки с курами и поросятами, вокруг даже кружило несколько худых собак. Казалось, в путь тронулось небольшое сельцо, забирая с собой все добро. Торувьель не нужно было спрашивать, отчего люди сбежали в глухой лес. Война обезлюдила целые страны, заставляя жителей сбегать с насиженных мест. Она сама, как воительница из отряда Скоя’таэлей, выслеживала и нападала на таких же беглецов, безжалостно их убивая. Человеческое семя должно быть уничтожено, выполото с лица земли. Только полное истребление их рода могло стать местью за уничтоженные эльфские племена и разрушенные города. Она верила в такое еще пару недель назад. Теперь при мысли об убийствах на глаза ей наворачивались слезы, а в горле вставал комок.