Когти и клыки. Сказания из мира ведьмака - читать онлайн книгу. Автор: Данута Гурская, Мирослав Ковальский, Марчин Звешховский cтр.№ 11

– Миррек, Крюк! Задержать ведьмака!

Но тем хватило, чтобы идущий к воротам Геральт потянулся за оружием, даже не доставая его. Шершавая рукоять под пальцами. Чуть согнутые ноги. Дрожащий медальон. Дуболомы оказались достаточно мудрыми, чтобы не нападать. И настолько глупыми, чтобы не использовать шанс на спасение – поскольку едва лишь Геральт отступил через скромные пока что огоньки, те вдруг выросли и загородили остальным дорогу к бегству.

Ловчая что-то кричала им издалека. Они не слушали.

Геральт вздохнул. Преждевременно.

На подворье выскочила на них тройка братьев, Лютиковых преследователей.

– Поймали его! Не вывернется!

– Ах, это вы, – проворчал Лютик. – Видите ли, парни, прежде чем вы предпримете очередную попытку линчевания за якобы соблазнение вашей сестры – какого, кстати, не случилось! – знайте, что со мной тут ведьмак и что я не стану колебаться, чтобы за него спрятаться. К тому же всем нам стоит брать ноги в руки, прежде чем…

…спирали разогретой стихии принялись выстреливать из-под земли, пробиваясь сквозь камень – словно спрятавшийся где-то внизу дракон принялся с гневом выкапываться под свет дня. Геральт потянул Лютика за рукав, огненная отрыжка отделила их от сельских родичей. Не было времени ни на что, кроме отчаянного бега.

Двоицу беглецов провожали взгляды темных глазок – птицы сидели в пустых проемах, на крышах и стенах, а под ними кипело море пламени.

* * *

Они уже стояли перед крепостью, когда их настигли птичьи крики и человеческие вопли.

До Геральта же донеслось что-то еще. Что-то большее. Голос, прозвучавший в голове, был низким, скрипящим, чужим и нечеловеческим. Он знал, что это отозвался рарог.

«Вернись, – приказывал он. – Помоги. Награда. Сила. Для тебя».

Свободной ладонью Геральт сжал медальон – не волчий, а тот, что он получил от экс-помощницы Птичника. Амулет Баал-Зебута, две черные звезды.

– Кажется, украшеньице ничем нам не пригодилось. Единственное чудо, которое нынче не ожило…

«Сила. Вернись!»

– Нет, – медленно ответил Геральт. – Возможно, и в этой легенде есть зерно истины… Как там было? Рарог и дракониха, убивающие друг друга? Два зла, и ни одно из них не меньшее и не большее, зло, побеждающее зло, взаимное уничтожение? Пусть так и будет. Предоставим их друг другу: Ловчую, Птичника и рарога, их мечи и их предназначение. Пойдем, Лютик. Пусть зло соревнуется со злом. Нам тут делать нечего.

«…не думай, – снова отозвался голос, – что, уходя, ты становишься нейтральным. Что, оставляя зло злу, сам становишься добрым. Кто таков ты сам, ведьмак, если не предел чудес, приноситель конца, создатель эпилогов? Вернись и хотя бы раз искупи свою вину, спасши меня. Спасши чудо! Вернись, ведьмак! Не убегай от предназначения!»

«Это не мое предназначение», – подумал-ответил Геральт и больше не оглядывался. Не оглядывался ни на трепещущие озера пламени, взбирающиеся по стенам крепости, ни на птичий водоворот над террасой. Не реагировал на вопли, переходящие от басового рыка до высокого, плаксивого рыдания.

Гора над Чудовенкой пылала долго.

* * *

Говорили позже, что с горы не вернулся никто.

Говорили, что когда разносящийся эхом по долине вой достиг крещендо, над замком расцвела огненная птица. Взрыв разнес половину руин, обломки фонтаном падали на склон.

Говорили, что падало и всякое другое. То ли птица, то ли дракон – горящая бесформенность, капля пламени. Когда упала она в озеро, вода закипела, словно в котле, пузыри густо покрыли его поверхность.

Никто, кроме наследницы Птичника в его лавке, не подумал о жар-птице. Она же одна видела в этом призыв бога, умирающего в миг рождения, чья смерть выжгла все во мгновение ока. Но она же одна не говорила ничего.

* * *

Геральт и Лютик, воспользовавшись сумятицей в селе, вернулись за Плотвой и одолжили при случае одного из коней Великой Ловчей. Казмер, стоявший на посту, застал их в конюшнях. Это было уже после взрыва и кипения озера – стражник тогда догадался, что не стоит ни о чем спрашивать. И не спрашивал. Попрощался с ними коротким кивком.

Они выбрали дорогу, на которой никто не мог их увидеть – повернули на тропу, что обходила гору. Толпа, привлеченная видом огненной магии, еще немного боялась и не ринулась в замок; потому никто не кружил в этих местах. Однако далеко они не уехали, когда догнала их троица дьяволов.

Осмоленные, израненные, поцарапанные, трясущиеся – братья выпали из леса перед ведьмаком и поэтом. Должно быть, бежали они сквозь чащу так, словно гналась за ними стая демонов, и все были перемазаны в траве и земле. А еще в перьях и саже. При виде пары всадников они и сами встали столбом.

– Ну нет! – взорвался Лютик. – Снова вы! Слушайте…

Но братья не слушали. Все смотрели в немом испуге на шляпу, которую Лютик снял с головы. Шляпа была с длинным пером цапли. Как по приказу, братья хором крикнули и сбежали вприпрыжку между деревьями.

– Проклятие, – пробормотал Лютик. – Такой случай упустил. Нужно было за ними погнаться. Испугались пера… Ну, я же говорил, что идиоты. Хотя как знать, что они видели там, на горе, в эпицентре, где рождался рарог…

– Да ты и так – я уверен – придумаешь сюжет баллады, – ответил Геральт. – Я тебя знаю.

– Ты уверен? Так я тебя удивлю. Я вообще не желаю петь о том, что мы пережили.

– Сомневаюсь.

– Сомневайся сколько хочешь. Мне, естественно, случается приукрашивать, но не в этот раз. Я даже не уверен, что именно тут случилось. После этого хождения над пропастью по мне все еще мурашки бегают. Надо бы мне занырнуть в дом любви и отдохнуть от трубадурской жизни…

– Может, оно и к лучшему. Значит, в дорогу, Лютик.

– В дорогу, Геральт.

Они поехали в закатное солнце, каковое пылало, словно рарог, раскидывающий крылья на весь горизонт, разгораясь все сильнее за миг до наступления тьмы.

Петр Едлиньский

^[7]

В ночь перед битвой некоторые предпочли хлебнуть жизни на полную, покуролесить в последний раз. Литта Нейд хотела выспаться. Отвергла предложение ночлега в королевской свите, вместо этого велела разбить шатер за главным лагерем, в небольшой рощице, откуда не были видны костры вражеской армии, раскиданные по равнине, что расстилалась у подножия взгорий. Однако оказалось, что расстояние недостаточное. Звуки в холодном осеннем воздухе разносились далеко. Заснуть она не смогла.

Чародейке случалось принимать участие в вооруженных стычках, однако в настоящей битве она не участвовала никогда. К тому же у нильфгаардцев, говорили, были свои маги – дисциплинированные и преданные императору. Некоторое время она позволяла себе чувствовать презрение к этим дуракам, давшим превратить себя в инструмент, в орудия на чужой войне. Но потом отодвинула от себя это чувство. Глупцы или нет, а легко не будет. Однако она не собиралась терять возможность. Как не собиралась молиться, медитировать или подводить жизненные итоги. Откинула полог шатра и всматривалась теперь в темноту между деревьями. И хотя вспоминать она тоже не намеревалась, подумала о ведьмаке. Отчего о нем, после стольких-то лет? Возможно, из-за Йеннефер, которая днем раньше присоединилась к их скромной компании. А может, картинка нынешнего полдня: быстро высыхающее кровавое пятно на песчаной тропке, где поймали нильфгаардского шпиона. Или холодное дыхание, ворвавшееся в шатер: терпкое, несущее первое обещание зимы.