– Но это же прикольно, – собравшись, произнес он. – Это связано с мечтами, что можно достичь в жизни всего, что пожелаешь.
София нервно завертелась на стуле и покосилась на Освальда, который слегка помрачнел. Она молча молилась о том, чтобы ведущий оставил эту тему, – и тот, слава богу, оставил.
Но вот прозвучал заключительный вопрос:
– Так что же было самым незабываемым на Туманном острове?
Альвин задумался. Ненадолго отвел взгляд от камеры. Снова сбился – и, когда открыл рот, раздались лишь короткие невнятные звуки.
«Соберись! – думала София. – Это ведь простой вопрос. Только ответь, и все закончится благополучно».
Наконец его лицо расплылось в широкой улыбке.
– Пожалуй, девчонки. У них там работает масса классных телок.
Публика в студии разразилась смехом, присоединился к ней и сам Альвин. Камера показала крупным планом двух парней в первом ряду которые со слезами на глазах согнулись пополам. Контраст между происходившим по телевизору и подавленным настроением в столовой был настолько велик, что София почувствовала, как внутри у нее все опускается. «Наверное, это не так уж страшно, – подумала она. – Альвин просто верен себе».
Однако лицо Освальда совершенно почернело. Он подошел и выключил телевизор. Программа еще не закончилась.
Воцарилась невыносимая тишина.
Все ждали, что Освальд что-нибудь скажет, но он просто пошел и встал перед человеком, сидевшим с краю первого ряда, а затем направился вдоль стульев, вглядываясь в каждое лицо. Прошел мимо Софии и остановился перед Анной.
– Ты! – выкрикнул он. – Встань!
Анна вскочила так поспешно, что ее стул перевернулся, и его поймал сидевший позади нее Эскил. Перепуганная, она стояла с покачивающимися серьгами в ожидании, что скажет Освальд, но тот просто пошел дальше. Мимо парней из команды Буссе, мимо Моны, удостоив ее презрительным взглядом, к следующему ряду, где остановился перед Мирой, которая была куратором Альвина.
– Определенно ты! – произнес он.
Мира продолжала сидеть, глядя на него.
– Вставай! – крикнул Освальд так громко, что кто-то в заднем ряду пискнул от испуга.
Мира вскочила, чуть не плача, нижняя губа у нее дрожала.
Освальд двинулся дальше, и София поняла, что он делает. Выбирает самых красивых, «классных телок». Мадлен, разумеется, и Катарина. Он остановился перед Эльвирой, но потом покачал головой.
– Ты слишком молода.
Когда Освальд закончил выбирать, стояли уже двенадцать девушек.
– Вот они, перед вами, – сказал он. – Можно приступать. Я хочу знать всё, чем они занимались с Альвином. Всё! Ясно? Вы ведь не настолько глупы, чтобы считать, что он просто выдумывает? Говоря серьезно, никто из вас не уйдет спать, пока вы не выдавите из них правду. Это настолько омерзительно, что, думаю, я должен уйти, иначе меня вырвет прямо здесь.
Он уже собрался уходить, но тут заметил Софию. Раньше она словно оставалась для него невидимой. Освальд медленно подошел к ней. Сначала у нее возник импульс встать, но она прижала дрожащие ноги к полу.
Он сел перед ней на корточки и пристально посмотрел в глаза. София уставилась в ответ. Его лицо было совсем близко. Вся комната стерлась, и в приглушенном освещении остались только его глаза, черные, как угольная шахта. Картинка была настолько резкой, что София различала мелкие красные линии там, где у него на белках полопались сосуды. Вероятно, подумала она, это происходит, когда человек всерьез злится. Почувствовала, как на ладонях выступает пот, не понимая, почему так нервничает, если не совершала никаких ошибок.
– Тобой я займусь позже, – наконец проговорил Освальд.
Потом он поднялся и пошел к выходу.
Буссе встал, и все взгляды обратились к нему. Он повернулся к Софии за поддержкой, поэтому она тоже поднялась.
– Бенни, сбегай за бумагой и ручками, – велел Буссе, – чтобы они смогли написать все, чем занимались с Альвином.
Из дальнего угла столовой донесся смех – там стоял Освальд, который вовсе не покинул помещение.
– Ты что, дурак? Писать, чем они занимались? Сейчас я покажу вам, что надо делать.
Он вернулся и принялся вытаскивать один из столов, которые рядами стояли вдоль стены. Дергал и тянул за стол, но отмахнулся от Буссе, когда тот захотел помочь. Потом поставил с каждой стороны стола по стулу.
– Садись сюда! – велел он Буссе, указывая на один из стульев.
Тот поспешно сел.
– София, дай мне свой блокнот и ручку.
Она протянула их ему и Освальд положил блокнот и ручку на стол перед Буссе.
– Будешь записывать. Все дерьмо, которым они занимались, должно найти отражение на бумаге. Потом пусть подпишут признание. Мира, начнем с тебя. Иди, садись на второй стул.
Мира подбежала к ним и села. На этот вечер она надела белую блузку с воланами, а волосы уложила в высокую прическу. «Прямо кукла Барби на допросе», – подумала София.
Освальд взмахом руки подозвал к себе Софию и пособников Буссе.
– Вы встанете здесь, позади Буссе. Если она начнет изворачиваться, подключайтесь.
Допрос начал он сам.
– Чем ты занималась с Альвином?
Мира откашлялась.
– Я… хм… ничего особенного не делала. Немножко шутила и смеялась. Но мы не касались друг друга, честное слово.
Освальд ударил кулаком по столу.
– Не ври! – закричал он. – Выкладывай!
Мира углубилась в себя. Какая-то мысль, словно тень, время от времени накрывала ее взгляд. Будто Мира чего-то касалась, но не хотела это видеть.
– Вот это! – закричал Освальд. – О чем ты там думаешь?
Он охотился за этой мыслью, которая постоянно возвращалась, теперь быстрее и с такой силой, что у Миры на лбу выступил пот.
– Это! Это!
Но она не хотела раскрывать своей тайны.
– Отвечай, черт возьми! – Освальд снова ударил кулаком по столу.
– Ну… однажды, когда мы говорили о его программе, его ноги под столом коснулись моих. Только коснулись. Но, думаю, с его стороны это было намеренно. – Щеки у нее горели, взгляд блуждал.
– Ерунда! Меня не интересует, что делал он. Я хочу знать, что делала ты.
– Ну, я, наверное, тоже чуть-чуть… Мы как бы потирали друг другу ноги. Но всего лишь несколько секунд.
Освальд торжествующе посмотрел на всех.
– Вот, видите, какая она чертова выдумщица. Я уверен, что и сексом с ним тоже занималась. Пожалуйста, теперь можете задавать ей вопросы. И не щадите ее. Такие, как она, реагируют только на угрозы и жесткость.
Вскоре Миру засыпали вопросами. Как только она сомневалась или вроде бы пыталась уклониться, Буссе ударял кулаком по столу, в точности как Освальд.