Список Мадонны - читать онлайн книгу. Автор: Макс Форан cтр.№ 35

Жак встал и заходил по кухне. Мартин, который доел свою миску супа, смотрел на него. Осознание того, что он находился в смертельной опасности, словно молнией пронзило его тело. Он предатель? Ему нужно убираться отсюда. Сейчас же назад, в Монреаль. Но он так устал, и сама мысль о долгой холодной ночи впереди добила его. Вместо этого он услышал свои слова:

— Жак, ты так добр. Спасибо тебе и твоей сестре за то, что спасли меня. Я смогу безопасно отправиться в путь, если буду соблюдать надлежащую осторожность. У британцев нет повода предполагать, что я уже не в штате Нью-Йорк. Отдых ночью в теплой постели, немного хлеба и сыра на дорогу, и я покину вас с рассветом.

Глаза Жака стали влажными от переживаемых эмоций.

— Да, мой отважный друг. У тебя будет теплая постель и еда. Но, — он нервно посмотрел на дверь, словно собирался с духом, — могу ли я поговорить с тобой немного о деле чрезвычайной важности? За час, украденный от сна, ты можешь заплатить за все, чем, по-твоему, ты мог быть обязан семье Вердон.

Ноющее тело Мартина стремилось к теплу кровати и забытью сна. Завтра ему могла понадобиться вся энергия. Но он увидел мольбу в голубых глазах за толстыми стеклами очков, заметил дрожь в худых белых руках. Он чувствовал себя обязанным этому человеку.

— Конечно, Жак. Садись и расскажи мне, что хочешь.

— Как другу?

— Да, как другу, который обязан тебе.

— Я постараюсь как можно короче. Если зайдет Мадлен, я вынужден буду замолчать. Ты поймешь почему.

Мартин закусил губу, стараясь не зевнуть. Жак говорил тихо, но настойчиво.

— Я о моей сестре, Мадлен. Она… она… — Было похоже, что он ищет слово, поскольку когда он произнес его, то Мартину показалось, будто он выхватил его из воздуха. — …ставит под угрозу восстание. Не мог бы ты поговорить с ней, Мартин? Скажи ей, что она умышленно подвергает наши жизни опасности. Она не хочет меня слушать. Иногда мне кажется, что она ненавидит меня, ненавидит всех так же, как, по ее словам, ненавидит британцев. Ты молод смел и на хорошем счету в братстве. Она может послушать тебя. Останови ее, Мартин. Удержи ее от дурных поступков по отношению к тому, чему мы должны хранить верность. К поместью, к братству, ко мне. Ко всем. Я примкнул к «Братьям-охотникам» из уважения к моим друзьям. Я не боец. — Губа молодого человека задрожала, и он заплакал.

«Он напуган», — подумал Мартин. Не раздумывая, он достал свой все еще влажный платок из кармана и протянул его Жаку.

— Полегче, друг мой. Не торопись. Я слушаю тебя.

Жак вытер глаза и сжал платок в руке.

— Она была такой хорошей, когда наши родители были живы. Они оба умерли от лихорадки в тысяча восемьсот тридцать четвертом году. Даже после этого она так заботилась о ферме, помогала настолько, насколько было возможно, брала на себя большую часть забот и забыла о своей мечте уйти в монастырь. — Жак пожал плечами. — Мы остались только вдвоем, а какой из меня фермер, ты сам видишь. Я собирался изучать право в Квебеке до того, как мама и папа умерли. После их смерти все изменилось, и, несмотря на то что номинально я остался главой дома, на самом деле старшей была она. Я не возражал. Я понимаю необходимость этих вещей.

— Продолжай, Жак.

— Когда она повстречала Клода, я был очень счастлив. Он был фермером из Сент-Жана. Хороший крепкий мужчина и твердый в вере. У него не было права наследства, поэтому он стал бы обрабатывать нашу землю, а я получил бы возможность изучать право. Мадден была очень к нему привязана…

— А что случилось, Жак?

— Клод был убит в Сент-Юстасе в тысяча восемьсот тридцать седьмом. Он был застрелен у выхода из церкви, где он молился о том, чтобы найти смелость сложить оружие и унизить себя перед британскими псами. Он умер патриотом. После этого все изменилось. Мадлен не плакала на похоронах, после которых ее словно подменили.

— Как? — Мартин был заинтригован этим грустным, странным рассказом.

— Это было заметно по многим вещам. Она перестала заниматься хозяйством. Другие женщины пугались ее молчания, блеск гнева не исчезал из ее глаз. Она хотела вступить в братство и воевать с британцами, но, как ты сам понимаешь, не женское это дело. Потом принялась приставать к незнакомцам с рассказами об ужасных безднах души Колборна. Ее открытость и пренебрежение как к личности, так и к собственности пугают меня. Однажды я застал ее с ножом, резавшую картинку с изображением британского флага. — Жак задрожал и наклонился вперед. Его тонкие пальцы вцепились в руку Мартина. — Поговори с ней, Мартин. Попытайся заставить ее понять. Я больше не знаю, что мне делать.

* * *

Мадден вошла в кухню. Ее изящество дикарки вызвало трепет в теле Мартина. Она не сказала ничего, только обвела своими темными глазами комнату. Она была высокого роста, и ее темные волосы спадали на плечи мокрыми блестящими прядями. У Мартина стало сухо во рту, когда, встретившись с ней взглядами, он прочел в ее глазах презрение, напряженность и гнев. Он сделал глотательное движение и поднялся, как бы в ожидании быть представленным. Стояла оглушающая тишина. Даже Жак перестал скрести ложкой по дну миски с супом. Мадлен медленно подошла к Мартину. Она переоделась, теперь на ней было платье, обшитое белыми кружевами. Кружева на платье поднимались и падали так, словно были живыми, и Мартин поймал себя на том, что не может оторвать глаз от ее бюста. Он возбуждал в нем желание, неведомое ему прежде. Он понимал, что следует отвести взгляд, но не мог. Тогда он заставил себя заговорить, но голос его звучал слабо и вибрировал:

— Вы Мадлен? Жак рассказывал мне о вашей отваге. — Он кивнул в сторону молчаливо сидевшего Жака, снова начавшего ложкой царапать миску. — Меня зовут Мартин Гойетт, и я ваш должник. — Он сделал попытку поклониться и надеялся, что это выглядело выразительно.

— Вас было просто найти. Я ждала вас раньше, — сказала Мадлен, поворачиваясь к нему спиной. Она забрала миску с супом у Жака и села на другой конец стола.

Мартин хотел сказать ей что-то, но не смог. Вместо этого он сложил руки на груди и наблюдал за тем, как она ела. Тишина была ужасной. Щеки Мартина горели. Он не мог смотреть ей в глаза и, как оказалось, снова разглядывал ее грудь.

— Я удаляюсь с вашего позволения, мой друг. — Сказанное Жаком настолько удивило Мартина, что он даже подпрыгнул. Жак затушил одну из ламп и зажег свечу, чтобы посветить у постели. Он выглядел обеспокоенным. — Спокойной ночи, Мартин. Я разбужу тебя на рассвете. Ты сможешь отправиться в путь еще до восхода солнца, хотя я боюсь, что пойдет дождь или снег.

— Не нужно его будить. Он не ребенок, — сказала Мадлен.

— Конечно же, ты права, дорогая сестра. — Жак сконфуженно опустил глаза.

Смутившись, Мартин попытался вставить слово, но когда он заговорил, то почувствовал на себе ее сердитый взгляд.

— Нет-нет, Жак. Не беспокойся. Ты и так уже достаточно сделал для меня. — Он пожал руку Жака. Рука была слабой и холодной, хотя Жак и смотрел на него ясным умоляющим взором.