Хант обернулся к выходу. День заканчивался. По поляне ходили люди.
– Тебе здесь потребуется помощь. Судебные антропологи. Патологоанатомы. Судебные дантисты.
– Полиция штата. ФБР. Да, я понимаю.
– От шерифа никаких вестей?
– Он появится.
Хант подобрал камушек, подбросил его на ладони.
– Ты меня к этому не подпустишь, верно?
– Шериф может решить иначе. А пока ответ «нет».
Шериф был непредсказуем. Хант ему не нравился, но он уважал Клайда. Капитан Ли знал это. Опять же, шериф ненавидел Джонни, и про это все знали.
– Идем, – сказал Хант. – Глотнем воздуха.
Снаружи беспорядочно припарковались полдюжины квадроциклов – бамперы в грязи, на багажниках тяжелые кофры. Люди еще не ударились в панику, но нервозность нарастала. Джонни с детства был темной лошадкой, но теперь обстановка переменилась, даже для твердолобых копов. После странной, необъяснимой смерти Уильяма Бойда прошло совсем немного времени, а слухи уже расползлись. И вот теперь эта пещера, куча старых останков и еще одно тело…
С поляны их окликнул один из дознавателей, и Ли сказал:
– Побудь здесь.
– Да, без проблем.
Хант посмотрел ему вслед, а потом его взгляд скользнул к телу в мешке, вытянувшемуся в сторонке. Секунду подумав, он прошел по поляне и расстегнул мешок. Никто его не остановил. Никто не сказал ни слова. Опустившись на колени, он расправил пластик и всмотрелся. Пахло неприятно, но Хант привык к запаху смерти. Другое дело – лицо. Клайд нагнулся ближе, рассмотрел его с одной стороны, потом с другой. Оно распухло до неузнаваемости. Губы, язык, все лицо так деформировалось и потемнело, что Ханта замутило. Ничего подобного никто никогда не видел. Никто не знал, что и думать.
– Какого черта ты там делаешь, Хант? – крикнул капитан Ли через поляну. Люди бросили свои дела и оглянулись посмотреть. – Никто не говорил, что тебе можно трогать это тело! Отойди!
Клайд не подчинился. У него было несколько секунд.
– Детектив!
Расстегнув на мертвеце рубашку, Хант понял, почему, несмотря ни на что, тот показался ему знакомым.
– Вот черт… – Он рассматривал грязную кожу, шрамы. Снова взглянул в лицо, потом медленно поднялся.
– Ты что себе позволяешь, Клайд? – К нему подбежал капитан Ли. – Твой приемный сын под подозрением. Тебе нельзя касаться этого чертова тела. Идем. Лучше уйдем отсюда.
Он нагнулся застегнуть мешок, но Хант остановил его.
– Ты ведь был с шерифом в две тысячи седьмом, правильно?
– И что?
– В июне того года его четыре раза ударили ножом.
– Наркоманка у реки, я помню.
– Мне жаль, Том. – Хант распахнул на покойнике рубашку, показывая скопление шрамов в шести дюймах выше правой тазобедренной кости.
– Это не значит… Этого не может…
– Я сидел с ним в больнице, – сказал Хант. – Я проводил задержание.
К чести Ли, он сумел прийти в себя за пять минут. Капитан собрал своих лучших людей, а Хант вместе с Джеком и Креолой Фримантл наблюдал за ними со своего места под деревом.
– Что происходит? – спросил Джек.
– Думаю, дело принимает некрасивый оборот.
– Что вы хотите этим сказать?
Хант не ответил. Разговаривая по рации, Ли сначала побледнел, потом покраснел от злости. Через поляну он бросился к детективу; Хант приготовился к встрече.
– Имя Уэйлон Картер тебе что-нибудь говорит?
– А должно? – спросил Хант.
– Он утверждает, что шериф и человек по имени Джимми Рэй Хилл явились сюда с одной определенной целью. Не хочешь угадать с какой? – Хант молчал, а капитан перевел взгляд на Джека. В нем безошибочно читалась скорбь. И ярость. – Где ваш друг, мистер Кросс?
– Я… э… что?
– Не хитри со мной, сынок. Где этот чертов Джонни Мерримон?
Глава 33
Джонни очнулся ото сна, как забытая тварь в забытом море. Небо над головою отливало багрянцем, тени внизу тоже. Вдали он чувствовал полицию, в прошлом – повешенных мужчин. Джонни дрейфовал между ними, и не было мира в этом месте. Там умирали люди, а здесь был напуганный Джек. Джонни почти проснулся. В нем ничего не осталось для Джека, даже для себя. Он снова погрузился во тьму, потому что так поступают забытые твари.
Они отрекаются от себя.
Они исчезают.
* * *
Джон Мерримон стоял на коленях и чувствовал, как к горлу подступает рвота. Он больше не мог смотреть, не мог выносить криков. Рядом опустился Айзек.
– Девушка сказала, вы должны смотреть.
– Нет…
– Она говорит, вы должны смотреть, если хотите, чтобы ваша жена жила.
Джон сделал это ради Мэрион, но смотрел не на девушку, а на нож, фокусировал взгляд на лезвии, а не на том, что оно отрезает. Она играла на толпу, демонстрировала свою власть. Джон видел это в свете костра. Белый человек истекал кровью, как и черные. Кровь текла одинаковая. И крики звучали одинаково.
– Боже милосердный, пощади мою душу…
Его шепот услышал только Айзек.
– В этом месте Бог мертв.
И в этом тоже заключалась ее цель – убить богов, ожидания, установившийся порядок вещей. Она превращала это место в свою собственность, а вместе с ним и кучку людей. Джон видел тех, кто остался бы с ней добровольно. Их глаза горели, и они кивали в такт взмахам ножа. Джон ясно, как никогда, видел линию, разделяющую людей: одни отводили глаза и трепетали от ужаса, другие смотрели.
Мужчины умирали долго, а когда это случилось, Айна вонзила нож в дерево и сорвала лохмотья, служившие ей одеждой. Нагая, она стояла перед толпой рабов, и те склонились перед ее наготой. Джон не видел, чтобы сборище людей погружалось в такое полное молчание. Она заговорила на родном языке, и ее негромкий голос заполнил всю поляну.
– Они ее понимают? – спросил Джон.
– Некоторые, – ответил Айзек.
– Что она говорит?
– Что теперь это ее земля, и те сильные, что хотят остаться, могут жить здесь, вместе с ней.
– Скажи ей, что она еще не выполнила условия сделки.
Айзек передал его слова. Айна, улыбаясь, заговорила снова.
– Она сказала, чтобы вы отдали ей свой сюртук. – Сюртук был темно-зеленый, с позолоченными пуговицами и бархатным воротником. Джон пригладил его и передал ей.
Девушка накинула сюртук на себя, как мантию во время коронации.