Новый год в России. История праздника - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Углик cтр.№ 27

Сначала домашнюю елку наряжали именно как зимнее дерево, пришедшее из леса. На ее ветвях появился искусственный снег, шишки, лесные зверьки и маленький Дедушка Мороз, повелитель зимнего леса. Очень скоро он, увеличившись в размере, занимает почетное место рядом с подарками (за которые скоро тоже начнет отвечать). Затем игрушка завоевывает все новые и новые территории, и вот «рождественские старики, обсыпанные инеем», стоят в окнах кондитерских и игрушечных магазинов, становятся частью новогоднего городского пейзажа. Дальше – больше. Они начинают принимать участие в домашних новогодних представлениях: «Вдруг зала осветилась красным огнем, и мы увидели старика, едущего на больших санях, запряженных медведем, с громадною елкою в руках. Остановясь посредине залы, старик слез с саней и поставил елку на пол» (Франц Викентьевич Домбровский «Елка», 1896).

Нельзя сказать, что остальные сказочные персонажи без боя смирились с тем, что елку в дом теперь приносит Дед Мороз и только он. На роль дарителя елки претендовали бабушка Зима, которая «елочку несет / И, мотая головою, / Песенку поет: // Дети, к вам, на радость вашу, / Елку я несу…» (В. Соллогуб «Зима», 1872), старички-кулачки с их плантациями елок в лесной чаще («Русская сказка», 1882) и многие другие персонажи. Очевидно, что к единому мнению по этому поводу пришли не сразу, но к 1880-м годам победу Деда Мороза можно считать окончательной.

Что же до подарков, то на первых порах они готовились родителями и все дети об этом знали. Иногда им говорили, что подарки посылает младенец Иисус, но эта история мало трогала детское сознание. И, следуя «псевдонародной» мифологии, роль дарителя стали приписывать тому же самому старику, доброму деду, который приносил главный подарок – елку.

Имя этому дарителю выбрали не сразу. За несколько десятилетий он побывал и Старым Рупрехтом, и св. Николаем, и дедушкой Николаем. Санта-Клаус никому не понравился, он хорош только рядом с западными елками. В конце концов стали склоняться в сторону Рождественского деда, Святочного старика, деда, дедки и, наконец, он стал Дедом Морозом.

Этот выбор нуждается в объяснении. В мифах восточных славян Мороз – фигура уважаемая, но и опасная: чтобы не вызвать его гнев, обращались с ним осторожно; задабривали, когда просили не губить урожай; им пугали детей: «Погоди, Мороз идет, он тебя…» В то же время он был еще и приходящим в сочельник Дедом (умершим родителем, предком). Памятуя об этом, елочному герою удвоили имя. Признав Деда Мороза как старшего в роде, автоматически признали за ним по-родственному близкую связь с детьми.

И когда наступил XX век, образ Деда Мороза уже ни у кого не вызывал сомнения: он был и игрушкой на елке, и главной фигурой, стоящей под ней, и персонажем детской литературы, и, конечно, дарителем елки и подарков. Все уже верили и в «исконность», древность этого образа. «Дедушка Мороз внезапно появляется в зале и так же, как сто или двести лет назад, а может быть, и тысячу лет назад, вместе с детьми совершает танец вокруг елки, распевая хором старинную песню, после чего из мешка его начинают сыпаться детям подарки», – свидетельствует учебник «Русская речь» от 1909 года.

Рождественская елка в Александровском дворце Царского Села

Что любопытно, до революции миф о Деде Морозе бытовал только в городской среде – там, где уживались и западные традиции, и народные верования. Любой городской ребенок точно знал, что зимой Дед Мороз жил в лесу, на лето уходил в «сибирские тундры» или на Северный полюс или в любое другое место, где, как считают дети, «очень холодно». Мороз, иней, треск деревьев, узоры на окнах – все это было его рук делом. Как и самое главное – новогодняя елка и подарки под ней. Все точно знали, как он выглядел: старик в белой шубе и шапке (красный халат Санта-Клауса русские не оценили), в валенках и с большим мешком за плечами. Елочный миф превратил его в доброго старика-дарителя, отказав в мрачном флере, свойственном народному Морозу. Он еще и очень занятой старик – перед Рождеством (или Новым годом) спешит обойти все дома, чтобы поздравить или обласкать детей. Он никогда и никого не наказывал, что отличало его от западного св. Николая, который носил с собой прутья для устрашения непослушных детей.

Детская вера в Деда Мороза зависела от усилий взрослых. И они старательно поддерживали ее. Между семьями даже проводилось что-то вроде соревнования – чьи дети будут верить в волшебного деда с подарками дольше. Детям это нравилось. Взрослым тоже. Они таким образом как бы возвращались в свое собственное детство. Вот так, например, в защиту сказки о Деде Морозе выступила Агния Барто:

Корней Чуковский писал о своей семилетней дочери: «Мура все еще свято верит, что елку ей приносит Дед Мороз. Когда я ей сказал: давай купим елку у мужика, она ответила: зачем? Ведь нам бесплатно принесет Дед Мороз». Так что момент, когда здравый смысл побеждал или тайник с подарками находился до наступления праздника, считался своего рода инициацией, окончанием детства.

В 1910-е годы ряженых в костюмах стали приглашать на елки. Главный российский исследователь Нового года Елена Владимировна Душечкина приводит такую цитату из воспоминаний писателя Владимира Дмитриевича Фоменко: «Дети замучили вопросами – есть ли на самом деле Дед Мороз, из чего он сделан, как не тает в теплой комнате и т. д. ‹…› когда вышел Дед Мороз ‹…›, Таня впилась в него глазами и ничего больше не видела ‹…›. Дома первые слова были: «Ну, бабушка, теперь я сама видела, есть Дед Мороз, пусть никто ничего не говорит, есть, я сама видела!»