Дитя Ее Высочества - читать онлайн книгу. Автор: Катерина Снежинская cтр.№ 28

Несчастная фрейлина грустно кивнула и утерла ладошкой со щеки случайно выкатившуюся слезинку. В этом жесте было столько наивной детской прелести, что принцесса невольно умилилась и поцеловала негаданную великомученицу в лоб. В очередной раз заявив, что все, абсолютно все, будет хорошо. На том и расстались.

Лара ободряюще подмигнула девочке и тихо прикрыла дверь, снова заперев ее. Ключ же засунула в щель под порогом. Убедить сестру, которая приносила молящейся принцессе ее очередную порцию пророщенного зерна, забыть запереть вечером келью и оставить ключ рядышком, оказалось делом непростым. А, главное, недешевым.

Честно говоря, принцессе откровенно повезло. Она-то планировала потратить на соблазнение прислужницы не один день, и даже целый спектакль подготовила. Но милая, похожая на дикого кабана, по ошибке вставшего на задние ноги, сестра Иртис жгуче ненавидела монастырь и мечтала выйти замуж. Только вот торчащий из-под нижней губы клык мешал ей обрести семейное счастье. А злые братья не хотели это самое счастье оплатить.

Зато с деньгами, полученными от Ее Высочества, красавица точно была уверена, что отведет-таки строптивого сына мельника под венец. А-то что за дела? Этот наглец отказался не только жениться на ней, но даже и завалить нежную девственницу за амбаром собственного папаши не пожелал. А ведь всей деревне было известно, что с этого значимого места начинается настоящая жизнь каждой женщины.

Ларе даже жаль стало незнакомого, но незадачливого парня. Она, как и Иртис, не сомневалась, что от десяти золотых в качестве приданного его папаша не только сынка в мужья «кабанихе» отдаст, но и лешему в жены лично отправит. И в том, что бывшая монахиня устроит супругу веселую жизнь, тоже сомнений никаких не вызывало. Из этой истории всем особям мужского пола стоило бы сделать вывод — не отказывайте женщинам в их желаниях. А то ведь они сами найдут способ свои мечты воплотить в реальность. В итоге милая прихоть нежного создания обойдётся в десятки раз дороже.

Но, прости мой юный друг, я опять отвлекся от нашего рассказа. Итак, принцесса закрыла за собой дверь кельи, честно оставив ключ под порогом, а дрожащую от страха фрейлину, которая должна была изображать Ее Высочество, внутри, двинулась дальше, ища так необходимой ей свободы.

* * *

После полуночи жизнь в монастыре била ключом только в трех местах. Храме, где шла служба. На пекарне, в которой, должны были хлеб на завтрак печь. И в личных покоях настоятельницы. По пути Лара заглянула в пекарню, желая прихватить что-нибудь в дорогу. Потому что и сутки поста для ее нежного, как у всех истинных принцесс, желудка прошли грустно. Ну не предназначен он был для переваривания пророщенного зерна. Ему, избалованному, перепелов под белым соусом хотелось. Ну, или, хотя бы, хлеба с сыром.

Но несчастной принцессе не досталось даже подсохшей корочки. Так как оказалось, что пекут в монастыре хлеб весьма странно. В процессе участвовали не только десяток молоденьких монашек, но и столько же воинов из личной охраны Ее Высочества. Причем они не столько тесто месили, которого, кстати, даже видно не было, сколько дегустировали прошлогодний, перебродивший, а от того особенно крепкий сидр. И дегустация эта, судя по всему начавшаяся давненько, в ближайшее время заканчиваться не собиралась.

Кухня, коптильня, ледник и погреба были заперты не менее надежно, чем калитка. А птичник, свинарник и коровник сами представляли укрепления, которым мог бы позавидовать и донжон ^[7]. Такие, построенные по всем правилам фортификации хозяйственные службы, тоже были данью традиции. Потому что, конечно, братья и сестры все, как один, были благочестивы. Но и среди них Нечистый свою подрывную деятельность вел. И бывало, чего уж греха таить, приторговывали монахи с монашками свининкой.

Можно было, конечно, заглянуть на прощание к матери-настоятельнице. Тем более что та явно не спала. Но Лара знала, что к ней под покровом тьмы наведался капитан охраны. Не иначе, как обсудить богословские тексты. А то, что он крался как кот на хозяйскую кухню — так это объяснялось природной стеснительностью бравого вояки, которому чрезмерное благочестие по должности не полагалось. И Ее Высочество обладала достаточными запасами совести, чтобы не отвлекать занятых богоугодным делом людей.

Поэтому голодной и от того несчастной принцессе пришлось убраться восвояси. Пройдя через фруктовый и травяной ^[8] сады, миновав огород и напугав чучело, она вышла к крепостной стене. С которой свешивалась не только веревочная лестница, но и рыжеволосая головка Фрейды. В смысле, фрейлина, распластавшись по стене, свешивалась вниз, пытаясь разглядеть в непроницаемой ночной тьме госпожу.

Ларелла тихо свистнула, на что фрейлина ответила широкой белозубой улыбкой, на миг осветившей непроглядную темень, и скинула вниз сверток, едва не угодивший Ее Высочеству по сиятельной макушке. Все-таки при дворе многие девушки обладали исключительной меткостью. Натренировались в стрельбе из лука и игре в мяч.

Тихо выругавшись сквозь зубы, принцесса развязала кулек. И выругалась повторно, обнаружив внутри свертка не только одежду, но еще и крепкие сапоги для верховой езды, чьи каблуки были увенчаны увесистыми подковками. Угоди такая по венценосной головке — и побег можно был бы с чистой совестью отменять.

Ежась под весьма прохладным ночным ветерком, наскоро переодевшись, принцесса мысленно возблагодарила того, кто придумал мужскую моду. Широкий берет великолепно скрыл длинные волосы, а долгополый пелиссон ^[9] — выпуклости, мужчинам обычно не присущие. Зато расшитый цветными нитками гульфик ^[10], с вшитой заячьей лапкой и набитый ароматическими травами, придавал необходимый объем там, где женщины его не имели. Поэтому, переодевшись, прекрасная принцесса превратилась в смазливого юного дворянина. Впрочем, смазливостью юных дворян в тот утонченный век кого-то удивить было сложно. Не все поголовно мечтали быть мужественными, но несколько грубыми рыцарями.

В мужской одежде по веревочным лестницам лазать было тоже не слишком удобно. Но в рясе послушницы такой трюк Ларе вообще вряд ли бы удался. Отбив о стену живот и те самые, прикрытые удобной одеждой, выпуклости и до крови ободрав руки о грубые камни, она, задыхаясь, влезла-таки наверх. И повалилась на стену, тяжело дыша и чувствуя, как мышцы превращаются в склизкую кашу-размазню.

— Все, беру свои слова обратно, — пробормотала она. — Влезть к даме на балкон — это, действительно, подвиг. Только как они после этого еще на что-то способны?