Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента - читать онлайн книгу. Автор: Теодор Гладков cтр.№ 35

Это не могло не сказаться на состоянии агентурного аппарата на местах. Многие идейные агенты, узнав, что они, оказывается, до сих пор работали с отозванными и осужденными «врагами народа», отказывались от дальнейшего сотрудничества с их преемниками.

Примечательно, что у Овакимяна, в отличие от многих коллег, хватило гражданского мужества доложить в Москву, что именно это обстоятельство привело к снижению, и существенному, отдачи его работы.

А тут еще одна напасть. Высокие вожди — Климент Ворошилов, Лазарь Каганович и новый нарком НКВД Лаврентий Берия — в нескольких своих публичных выступлениях безапелляционно заявили, что советские ученые достигли в своей деятельности невероятных высот и способны доказать это всему миру. Яркий, даже ярчайший пример того — народный академик Трофим Лысенко…

В системе НКВД немедленно нашлись люди, которые из этих хвастливых и безответственных заявлений (ни один здравомыслящий человек, разумеется, не отрицал, что отечественная наука действительно за двадцать лет советской власти добилась многого) сделали вывод, что деятельность разведки по научно-технической линии следует свернуть, поскольку за границей нет ничего такого, чего бы уже ни свершили наши отечественные «спецы». Из и без того изрядно поредевшей нью-йоркской резидентуры отозвали еще шесть человек.

Овакимян посылает резкую шифровку в Центр: «…Появившиеся в печати заявления о том, что Аттике (Советскому Союзу. — Лркм. яя/я.) не нужны закордонные разведданные по линии НТР, объясняются не чем иным, как некомпетентностью и шапкозакидательскими настроениями. Считаю, что недооценка получаемых Артемидой (разведкой. — Лрмм. янтя.) научных сведений глубоко ошибочна. Смею утверждать, что Артемида на протяжении семи лет добывала по линии НТР ценнейшие документальные материалы, которые способствовали научно-техническому прогрессу Аттики, укреплению ее обороноспособности и, главное, позволяли экономить интеллектуальные, финансово-валютные и топливно-энергетические ресурсы, а также обеспечивать более быстрое внедрение в производство новых образцов техники.

Геннадий.

23.07.39 г.» ^[64].

Ко всему прочему, «Геннадий» устал, невероятно устал. Шутка сказать: у него лично на связи было тогда четырнадцать агентов и три групповода! Кроме того, на нем лежало руководство подчиненными по резидентуре и — от этого никуда не денешься! — официальная, ответственная гласная работа в «Амторге»!

Неудивительно, что в какой-то момент Овакимян был вынужден поставить перед Центром вопрос об отзыве на Родину. Ввиду крайней усталости и необходимости не просто отдыха, но лечения. В то же время он поставил перед руководством конкретные вопросы немедленного укрепления резидентуры подготовленными сотрудниками.

По счастью, Овакимян тогда не знал, что новый заместитель руководителя англо-американского отдела разведки Андрей Траур, сам не очень удачно поработавший перед этим в США на протяжении всего лишь полугола, написал на имя наркома Берии докладную, в которой, в частности, предлагал отозвать «резидента “Геннадия” как не внушающего политического довериям. Позднее в личном письме выдающемуся советскому разведчику Василию Зарубину Овакимян назвал Траура «ямокопателем ГАВ-ГАВ!»

В мае 1939 года начальником 5-го отдела НКВД (так теперь официально назывался ИНО) был назначен новый человек, в недавнем прошлом издательский работник и журналист Павел Фитин. Его предшественник Владимир Деканозов стал заместителем наркома иностранных дел СССР, а позднее по совместительству и полпредом в Берлине. Фитин, впоследствии генерал-лейтенант, руководил разведкой и все тяжелые годы Великой Отечественной войны. По свидетельству многих ветеранов ведомства, он был лучшим руководителем внешней разведки после Артура Артузова.

Приход Фитина, по счастью, свел на нет все наветы Траура ^[65]. Овакимян не только был оставлен на своем посту, но и на основании секретного письма Фитина в ЦК ВКП(б) срок его командировки в США был продлен.

В 1940 году «Геннадий» получил от «Звука» информацию о проекте первого стратосферного самолета, о кислородных масках для высотных полетов, об использовании глицерина в военных целях и т. п. На основании изучения и сопоставления полученных от сети «Звука» разрозненных сведений Овакимян сообщил в Центр о начавшихся в Соединенных Штатах строго засекреченных работах по расщеплению ядра атома урана. Как высокообразованный специалист Овакимян сразу понял, что эти исследования ведутся на предмет изучения возможности использовать высвобождающуюся при этом колоссальную энергию в военных целях.

Понимал ли Голос, такого образования, увы, не получивший, всего значения этой информации тогда, в 1940-м? Мы можем только гадать. Но позднее, через год-два, конечно же, понимал…

По свидетельству ветерана контрразведки Владимира Чикова: «Тогда же Овакимяном была зафиксирована и проанализирована ситуация, связанная с большим наплывом из Европы крупных уче-ных-физиков, спасающихся от коричневой чумы фашизма. В своем сообщении в Центр он делает вывод о том, что данное обстоятельство позволит Соединенным Штатам значительно увеличить свой научный потенциал и достигнуть ощутимых практических результатов во многих отраслях знаний и экономики» ^[66].

Меж тем грозовые тучи сгущались и над головой Якова Голоса. Не в отделении ФБР в Нью-Йорке. В Москве, на Лубянке. Сам «Звук», по счастью, об этом не подозревал. Хотя кто может об этом сегодня знать наверняка? Во всяком случае, если и были у него какие-то смутные нехорошие предчувствия, ни с кем из близких он ими не делился.

Удивляться подозрениям, вдруг возникшим в Центре относительно Голоса, не приходится. То был пик массовых репрессий в Советском Союзе, когда по велению вождя избивались и выбивались лучшие кадры Коммунистической партии, Красной армии, народного хозяйства, науки и культуры. На Западе эту страшную эру назвали двумя емкими и точными словами — Большой террор. (По данным ветерана СВР Игоря Дамаскина, из общего числа сотрудников внешней разведки в Центре и резидентуры — 450 человек — было репрессировано 275 ^[67].)

Жестоко пострадала и внешняя разведка НКВД. Были отозваны на Родину, а затем немедленно арестованы и в большинстве своем расстреляны более половины закордонных оперативных сотрудников, в том числе едва ли не все нелегалы.