Дьявол в мелочах - читать онлайн книгу. Автор: Полина Рей, Тати Блэк cтр.№ 44

Потому что теперь мне открылось то, что терзало его все это время. Потому что я одна знаю, что ему пришлось пережить. И потому что я верю, что все еще можно исправить.

Он говорит, а я чувствую, как в душе плещется такой сонм самых разнообразных эмоций, что способен, кажется, разорвать меня изнутри. Облегчение, которое испытала, когда он сказал, что ничего не помнил, сменилось болью. Болью за несчастного ребенка, ставшего пленником больного садиста.

Я слышу то, что мне так нужно было услышать — он не виноват. Он даже не помнил о том, что происходило — с ним и погибшими девушками. И теперь я готова сделать все, чтобы помочь ему снова забыть весь этот кошмар. Чтобы залечить раны, нанесенные этим чудовищем. Чтобы вместе построить совсем другую жизнь.

Вот только ему это не нужно.

Внутри что-то обрывается, когда слышу, как он разделяет нас на "ты" и "я". Его слова-жала пронзают меня насквозь, причиняя нечеловеческую боль и рождая в душе безнадежное чувство потери. Я физически ощущаю, как он становится от меня все дальше.

Понимаю: он уже принял решение. А мне невыносимо хочется сказать ему так много… все то, что долго держала в себе, но слова застревают в горле, парализованные одной-единственной фразой:

"Я не хочу с тобой быть".

Всего пять слов. Пять слов, способных разрушить жизнь.

Мне хочется бежать за ним следом. Мне хочется переубедить его. Но на всем его облике уже лежит печать "чужой".

"Больше не хочу и не могу".

Слова, с которыми невозможно бороться. Как ни унижайся. Как ни плачь.

Слова, в которые так трудно поверить. Ведь он же пришел за мной, чтобы спасти. Меня единственную. Неужели же теперь я для него — нежеланное напоминание о том ужасе, что он пережил? Неужели теперь мое присутствие рядом для него несет только вред?

Думать об этом больно, но я вдруг сознаю: так и есть.

Лучшее, что я могу для него сделать — это не мешать ему построить жизнь заново. Ту жизнь, где не будет ничего, что способно напомнить о больном и страшном. Жизнь, где рядом с ним будет кто-то другой, не запачканный сажей и пеплом сгоревшего прошлого.

Я должна его отпустить. Мне придется его отпустить, если я желаю ему добра. А я желаю. Пусть даже ценой собственного сердца. Главное для меня — чтобы однажды он стал счастливым.

— Я люблю тебя, — шепчу чуть слышно, когда он поворачивает на соседнюю аллею и скрывается из вида. — Люблю.

Слова, которые так и не сказала ему вслух ни разу. Бесполезные уже слова с привкусом соли и яда на языке.

То, с чем мне придется отныне жить.

Когда возвращаюсь домой, к отцу, оказывается, что там меня уже дожидается мать. Ее лицо, как и всегда, имеет сдержанное выражение, но когда я вхожу в кухню и она видит меня — все неожиданно меняется.

Она не говорит ни слова. Просто раскрывает мне объятия, понимая или чувствуя все сердцем. И я кидаюсь к ней, не в силах больше сдерживать рыданий. Прячусь в руках, которые держали меня, новорожденную, и также, как когда-то в детстве, чувствую сейчас: эти руки — самые надежные на свете.

Укрой меня, мама. Помоги мне.

Позже, в полумраке спальни, мы наконец говорим. Впервые говорим обо всем, что умалчивалось много лет. Обо всем, чего не понимали или не хотели понять.

— Прости меня, Соня, — говорит мама, гладя меня по волосам, стирая родной рукой чужие отпечатки. Я лежу головой у нее на коленях, как раньше, когда была совсем маленькой и чувствую себя также. От маминого присутствия рядом боль утихает, на смену ей приходит усталость.

— Ты знаешь, я родила тебя очень рано, — продолжает она откровенно. — Мне еще и восемнадцати не было. И это очень изменило мою жизнь. Меня саму. — Я слушаю, чувствуя, что наконец меня допускают к чему-то важному. К чему-то такому, чего я никогда о ней не знала. — Ты только не думай, что я жалею, что тебя родила. Я сказала это на эмоциях. И простить себе этого до сих пор не могу. — Ее рука сжимает мое плечо, словно прося о поддержке и я сжимаю в ответ ее запястье. — Просто, понимаешь, жизнь пошла совсем не так, как планировалось. Учебу пришлось отложить и пока мои сверстники ходили на дискотеки — молодые и беззаботные, я сидела с тобой и чувствовала себя так, словно жизнь кончена. Что молодость ушла, а я так и не попробовала ее на вкус. — Мама вздыхает, а я пытаюсь представить себя на ее месте. Это только со стороны кажется, что быть матерью — сама собой разумеющаяся женская обязанность. На самом же деле — это подвиг. И счастье, несмотря ни на что. — Когда ты пошла в ясли, — снова заговаривает мама после паузы, — мне пришлось искать хоть какую-нибудь подработку и параллельно учиться в техникуме, по окончании которого я пошла трудиться на завод. Я проклинала его каждый день, — признается она. — Но другой работы просто не было. А деньги были очень нужны. Отец тогда зарабатывал совсем мало. — Мама вздыхает и у меня сжимается сердце. Мне так горько за то, что ее жизнь сложилась совсем не так, как она о том мечтала. И что я — одна из причин этого.

Она словно знает, о чем я думаю сейчас, потому что говорит:

— Я рада, что ты у меня есть. Ты была единственной причиной бороться за лучшую жизнь. Не будь тебя — все могло бы сложиться ничуть не лучше. А с тобой… знаешь, Соня, бывали времена, когда не было сил ни на что, хотелось прийти домой и просто сдохнуть. Но я входила в дом, ты бежала мне навстречу, обнимала и говорила: "мамочка, я так тебя люблю" и это давало сил просто жить дальше.

— Я и сейчас тебя люблю, — шепчу я сквозь вставший в горле ком.

— И я тебя, — отвечает мама и я чувствую, как мне на лицо падает соленая капля. Приподнимаюсь с ее колен, и, сев рядом, обнимаю. Вспоминаю, сколько раз она плакала тайком и спрашиваю:

— Почему? Почему ты плакала?

— Чувствовала себя ненужной, — шмыгает она носом. — Ты выросла и уже мало во мне нуждалась. Когда твой отец ушел — я не рискнула приводить в дом другого мужчину, боялась тебя травмировать… поэтому пожертвовала личной жизнью ради тебя.

— Но ведь я не просила об этом, — говорю я.

— Да. Я сама так решила, — вздыхает она снова. — А теперь… мне скоро сорок, я уже не молода и совсем одна. Ты не представляешь, как я испугалась, когда ты осталась ночевать здесь, с… Людой. Боялась, что она займет мое место. Боялась, что потеряю тебя совсем.

— Она даже не пыталась, — возражаю я. — Да и не смогла бы тебя заменить. Двух мам не бывает. И ты нужна будешь мне всегда.

— Я не заслужила такой дочери, — говорит мама сдавленно.

— Ты заслужила счастья, — отвечаю я.

— И ты. Именно этого я хотела для тебя. Только самого лучшего. Безумно боялась, что повторишь мою судьбу…

Мы еще долго говорим о чем-то, словно наверстываем годы молчания. Тему Романова обходим стороной — о нем я не готова говорить ни с кем. Он — моя потаенная боль. Воспоминания о нем — единственное, что мне осталось. И делиться ими я просто не способна. Они — только мои. Даже самые горькие — только мои.