Завтра наступит, я знаю  - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Горбачева cтр.№ 54

— Тересия! — едва вымолвила та. — Это… ты? …Вы?

Взвыв от восторга, девица крутанулась на каблуках, взметнув подолом цветастой юбки раз, другой… Несколько секунд спустя ножкой в пол притопнула уже знакомая Рине бабулька.

— А вот и я! Не ждали?

Рина лишь затрясла головой, попятилась и в изнеможении села на первый попавшийся стул, ударивший под коленки.

— Как… это? — сумела она, наконец, выговорить. — Как? Раз — и все, и уже взрослая! Что, так тоже можно?

— Ага, пробрало! — весело закудахтала непостижимая лейди. — Я знала, я чувствовала, что пора нам приступать к новенькому в обучении! Однако, деточка, я умираю от жажды! Только что с дороги, ужасно упарилась, а у вас тут в кувшинчике было что-то, судя по всему, вкусненькое и холодное!

Спохватившись, Рина принялась за новую порцию молочного коктейля. Не совладала с эмоциями, и сама не поняла, как вышло, что над кувшином поднялся целый смерч из взбиваемой смеси. К счастью, обошлось без последствий: одним махом Тересия поймала его кружкой и с удовольствием отхлебнула прямо оттуда.

— Великолепно! Отличная работа, дорогая, отличные успехи! А я знала, что вы очень быстро наберете хорошую форму! Вы молодец, дорогая. Однако что я вижу? Кажется, вас не устраивает нынешний вид? Почему? Впрочем, догадываюсь.

Она захихикала.

— Я и сама терпеть не могу слишком долго находиться в теле молоденькой дурочки. Час-другой — и начинаешь глупеть, тебя захлестывают совершенно безрассудные и нелогичные эмоции; да и от биохимии организма никуда не деться, становишься то взрывной, то плаксивой… Но разве вам не нравится эта симпатичная девчушка? Какие милые добрые глаза, наивные и любопытные, какие дивные непослушные косы, какая грация и непосредственность! Ну, признайтесь, вам она нравится?

Регина вздохнула.

— Нравится. Когда забываю, что была в этом возрасте самым бесправным существом в семье, что со всех сторон меня только и делали, что одергивали, воспитывали — тогда, конечно, да.

— А-а, вот оно что…

Тересия задумалась, отодвинув кружку, машинально болтая ногой. При ее росте она умудрилась запрыгнуть на самый высокий стул, как на насест, но, очевидно, чувствовала себя вполне комфортно.

— Сейчас я изреку банальность, но без нее никуда, дорогая. Итак, слушайте: в каждом возрасте свои плюсы и минусы. Чем, в сущности, нас привлекает юность? Сперва подумаем абсурдное: чем отталкивает? А?

И глянула вопросительно.

Регина криво улыбнулась:

— Наверное… навороченными в то время глупостями? Вечной неуверенностью? Неумением ответить на грубость и пошлость, вынужденным подчинением… Взрослый человек вынужден слушать только начальника на работе, а вот ребенок должен поголовно всем, и в первую очередь — родителям и учителям. Его везде рвут на части: и дома, и в школе…

— Допустим. — Тересия озадаченно хмыкнула. — Печальная картина… Впрочем, у каждого свое детство. Ваше — четко ассоциируется с неприятными моментами, повторения которых вы не хотите. Но осталось же в нем что-то хорошее! М-м? Да-а, оно порой вспоминается с куда большим трудом… Но вот, например, непередаваемое ощущение, что вся жизнь впереди! Любопытство. Жажда приключений. Ожидание любви. Дерзкие и смелые поступки…

— Это все романтика, — невесело усмехнулась Регина.

— И романтика, да, плюсуйте ее сюда же! Отлично! И хронически неснимаемые «розовые очки», когда видишь в людях только хорошее, или стараешься видеть… Я не идеалист, дорогая, я знаю жизнь во всех ее проявлениях, в том числе и в низменных, а потому не обольщаюсь. Но сейчас наша задача — зачистить воспоминания тех лет от черноты и оставить самые светлые тона. Вы меня понимаете? Мы не в силах изменить прошлое, но можем придумать его новым, безоблачным, чтобы с благодарностью взять у него лучшее. Попробуйте!

Она заулыбалась.

— Не прямо сейчас, не надо себя пересиливать. Но вот когда вам захочется вернуть невыносимую легкость бытия, посмотреть на мир глазами ребенка, испытать всю прелесть добрых ожиданий… Очень полезно обернуться такой милой девчушкой, что сидит передо мной. С каждым разом негативное прошлое будет отступать, стираться: зато легкость, обостренное восприятие, жажда жизни польются рекой. Да что я вас уговариваю? Скоро сами убедитесь.

— Погодите.

Регина оторопела.

— Что значит — «с каждым разом»? Я действительно… изменюсь еще? Не останусь такой навсегда… то есть пока опять не вырасту?

— Ну, если захотите — оставайтесь на здоровье, но имейте в виду, что это не обязательно. Разве вы не мечтали сменить облик на что-то, более подходящее?

— Вы что, мысли читаете?

Спросить-то хотелось сурово, но получилось жалобно. Пожилая лейди подмигнула в ответ:

— Могу, конечно, и время от времени читаю; но среди друзей это не принято. Мы ведь друзья, не так ли? Просто мне хорошо знакомы ваши ощущения, хоть моему опыту и намного больше лет, чем вашему. Милая моя, как вы наивны! Думаете, мир навязал вам тот образ, что сам захотел? Ну, что вы! Он просто воплотил настрой, захвативший вас к моменту, когда магия подготовилась к новому качественному скачку. Понимаете?

— Тересия…

Рина судорожно отхлебнула из своего стакана.

— Вы знали, что со мной произойдет? Вы же не просто так явились сюда именно сейчас, и в таком необычном виде. Группа поддержки, да? Но почему Лоуренс Лохли, умный и опытный, великий Магистр, как-никак, тем не менее понятия не имел, что в Месте Силы со мной может случиться такой… скачок, а вы — знали?

Ласковая улыбка осветила лицо гостьи. В голубых глазах вспыхнули золотые искры.

«Вы уверены, что он не знал? И что совершенно случайно поощрял милого мальчика-оборотня держаться к вам поближе? Ох уж эти мне мужские секреты, такая наивность…»

Эта скороговорка прошелестела в голове — и исчезла. Рина так и не поняла, послышалось ли ей, а Тересия продолжала улыбаться.

— Ах, дорогая! У Лоуренса Лохли свой источник премудрости, а у меня — свой, с секретными добавками, о которых мальчикам знать не полагается. Однако не забивайте пока этим голову, всему свое время. Подумайте лучше, в каком возрасте вы бы хотели сейчас оказаться. Ваших лет двадцать пять сойдет? Или, может быть, тридцать?

Лишние мысли тотчас вылетели из головы. Если и впрямь можно было сменить еще раз это тело… «ипостась», как выразился Реджи — надо было хвататься за возможность, пока предлагают. Но… Тридцатилетний юбилей до сих пор оставался у нее в памяти как самый скверный праздник, а жизненная пора до него представлялась унылым бытием зависимого от всех существа. Вот позже, когда она вырвалась на свободу, осознала собственную значимость…

— Тридцать три года, — сказала уверенно. — Самое ценное для меня время. Мне тогда пришлось трудно, но я справилась. И, знаете, до сих пор горжусь собой, тогдашней.