Булочка с изюминкой  - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Горбачева cтр.№ 108

— Барб… Знаешь, я с детства был эгоистом и собственником. Нет, не жадиной: всегда охотно делился с друзьями всем, чем мог. Но только не комнатой и не личным пространством. Даже в частном колледже, куда меня заслали учиться, чтобы я не кис в поместье, а взращивался среди себе подобных — там были общие спальни, а я с боем выбил себе собственную, и не потому, чтобы хотел выпендриться. Нет, просто мне нужно было моё… А с тобой — всё иначе. Мне изначально хотелось, чтобы ты утвердилась здесь, не просто в моём доме, но в моей спальне, в моей постели, под этим одеялом… Чтобы просыпаться по утрам — а ты рядом, под боком, тёплая, мягкая, нежная… даже, когда лягаешься. Вот это, наверное, та самое дурацкое чувство, да?

Варвара с удовольствием почесала его за ушком.

— Ага. Которое мужчины так не любят называть в открытую… Ну, да может, оно и лучше, есть в этом какая-то сакральность…

— Стой. Погоди. Мы отвлеклись. — Он отстранился, глянул на часы. — Пора, прости… Обещаешь не делать глупостей? Чтобы без всяких там побегов от докторов и от охраны… Я за тебя волнуюсь.

Варя вытаращила глаза:

— Да я вроде бы давно уже большая девочка, в такие авантюры не пускаюсь. Брось, Крис, не надумывай себе лишнего. Пашка за мной присмотрит, ты ж ему доверяешь. Если захочешь узнать, как у нас дела — звони ему, а то в процедурной палате запрещают мобильники… то есть, переговорники включать, чтобы их маготехника с настройки не сбивалась. Делай свои дела, за нас не волнуйся. Всё будет хорошо…

«Мне обещали»- добавила мысленно, улыбнувшись.

…В это утро не одна Варвара Пална с обитателями и гостями загородного поместья проснулась ни свет, ни заря. Хмурый, не выспавшийся Робин Эссен, секретарь его светлости герцога Авиларского, в семь утра уже выруливал на новеньком мобиле из узкой улочки, куда они с невестой, прелестным «оленёнком» Анной заехали за нынешним кумиром молодёжи и кинозрительниц Тедди Тедом, блистательным репортёром и неугомонным болтуном. Тедди было доверено провести репортаж-презентацию встречи суольских и авиларских учёных, а главное — заснять и продемонстрировать сгорающим от любопытства обывателям ту самую сейсмоустановку, благодаря которой население горных районов будет навеки обезопасено от землетрясений. Говорят, чудо-машина улавливала подземный импульс, предваряющий толчок земных недр, и переправляла в заранее выбранное безлюдное место, где сотрясения и разломы тверди никому уже не могли повредить.

Откровенно говоря, слишком эта сенсация смахивала на небылицу вроде «вечного двигателя», но Тедди Тед получил право на эксклюзивный репортаж и интервью после пресс-конференции и не собирался упускать из рук возможную очередную сенсацию. Либо установка и впрямь — чудо, либо учёные морочат честным людям голову; при любом исходе материал обещал стать конфеткой, и вкус её — пряный ли от новых подробностей, горчащий возможным недоверием или торжествующий взрывной — полностью зависел теперь от старины Тедди.

Ещё вчера, прознав о поездке, герцог озадачил секретаря личной просьбой: присоединиться к корреспонденту и своими глазами глянуть на «эту хреновину», как он выразился. В чём был интерес Авиларского, отчего он вдруг так заинтересовался сейсмологией, что даже пробил через дядю приглашение для Робина — секретарь так и не понял; но просьбы начальства — понимай «приказы» — не обсуждаются. К тому же, узнав о необычной поездке, Анна обрадовалась, как дитя, и попросила взять её с собой. А невестам, как и начальству, не перечат.

Да и как отказать ей в радости познакомиться с Тедди Тедом и заполучить автограф — для себя, для маменьки, для подруг, своих и особенно маменькиных? Пришлось взять её и на предварительную встречу; тогда-то они и договорились, что заедут за Тедди с утра. Знаменитейший журналист и репортёр временно остался без колёс, разбив мобиль в погоне за каким-то удирающим художником, большим нелюбителем интервью…

Несмотря на ранний выезд, кучу времени они с оленёнком потратили совершенно непродуктивно — поджидая у киностудии, пока в автобусе соберётся вся съёмочная группа, потом в Геомузее, где вчера обосновалась экспозиция с установкой… Там же пришлось дожидаться и самих учёных, и размещения съёмочной аппаратуры, и предварительных переговоров по ведению… Чтобы потом, когда началась сама пресс-конференция, таращить глаза, стараясь не заснуть от заумных речей. Нет, Робин был достаточно эрудированным молодым человеком, но «краткие предварительные пояснения» двух академиков, растянувшиеся на полтора часа, были до того перегружены специфической терминологией, что довольно скоро он потерялся. При этом прекрасно понимал, что из всей этой тягомотины виртуоз Тедди оставит для репортажа не более трёх-пяти минут с репликами, понятными даже дилетанту, остальное прокомментирует сам. Но от хронического недосыпа он уже плохо соображал, глаза закашивались, челюсти сводило от зевоты… Поддерживало лишь присутствие дорогого сердцу оленёнка.

Так и напрашивалось что-то сделать, лишь бы не заснуть…

Анна, как он давно уже понял, была девочка легкомысленная, не слишком далёкая, но добрая и сердечная, и за её отзывчивость и открытость Робин прощал ей всё. Особенно жалел за одну её слабость — врождённый или, может, приобретённый недостаток: она не дружила со словами. Из-за какой-то болезни годика в три кроха Анна перестала говорить; а вновь начала, стараниями врачей и матери, наконец нашедшей хороший заработок на лечение, только лет в десять. Но, намолчавшись, пожив в своём внутреннем мире довольно долго, очень не любила переходить на общение с окружающими посредством всего лишь слов. Для неё мир существовал в красках, звуках, запахах, тактильных ощущениях; она чудесно рисовала, особенно шаржи и смешные портреты, составляла цветочные композиции, лепила с детьми скульптуры из песка… но попроси её описать собственное творение — и двух слов не свяжет. Или выдаст откровенную нелепицу.

При всём этом ей безумно нравилось слушать других. Особенно «умно говорящих», по её же выражению. Вот и сейчас: она тихонько сидела, не замечая жёсткости кресла, в последнем ряду выставочного зала, не особо обращая внимания на вопросы Тедди и его коллег, но вся превращалась в слух, когда заговаривал академик или суольский гость. «Модель среды и волновое поле», «глубинное зондирование», «акваториальная сейсморазведка»… — читал Робин по её губам. Анна была счастлива. А её жених млел — от получаемого ею удовольствия. В конце концов, ради того, чтобы сделать девочке приятное, стоило немного потерпеть.

Он знал, что если дома начнёт расспрашивать об услышанном — Анна понесёт всякую чепуху и будет потом страдать, поскольку понимает, что — чепуха… Но если, к примеру, ей показать фотографии этой треклятой установки и попросить назвать такие-то и такие блоки — тыкнет пальчиком в каждый безошибочно. И пририсует рядом значок, одной ей понятный. Такая уж она. Ну и пусть. У него, Робина, своя ноша, у неё — своя, но это не мешает им любить друг друга.

А установка, кстати, выглядела… не очень-то солидно. Во всяком случае, насколько им удалось рассмотреть издалека. Так, нагромождение блоков разной величины, уснащённых экранами, панелями управления, самописцами… Робин толком и не разглядел с дальнего ряда, куда Анна завела его от смущения и вечной стеснительности: ведь на хорошеньких девушек всегда пялятся, а журналисты, которых набилось в зал изрядно — народ, как правило, бесцеремонный…