Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время - читать онлайн книгу. Автор: Семен Резник cтр.№ 147

Тысячелетиями по горячим пескам Синьцзяна, по «шелковым дорогам» тянулись караваны верблюдов, доставлявшие китайский шелк во дворцы императоров Рима, царей Бактрии и Согдианы. Документы свидетельствовали о большой древности земледелия в оазисах Центральной Азии.

Сольмс-Лаубах предсказывал, что в Синьцзяне удастся найти дикую пшеницу, дикий ячмень и других диких родичей основных культур Старого Света.

Выявив роль Гиндукуша как географического барьера, ограничивающего центр происхождения ряда важнейших культур, Вавилов предполагал, что другим барьером должны быть Гималаи, но «до конкретного изучения на месте этой проблемы всё решение могло быть только приблизительным, гадательным»: а что если он неправ и концентрация генов культурных растений продолжается и за горными хребтами?

После Афганистана логика научных исследований ставила на очередь экспедицию в Центральную Азию, но ее отодвинуло путешествие по странам Средиземноморья. Теперь настал черед Синьцзяна.

Из Оша по Алайской долине, той самой, что была закрыта для Вавилова в 1916 году из-за восстания киргизов, вдоль Алайского хребта «во льдах и снегах», Вавилов и Попов двинулись к пограничному китайскому посту Иркештам.

…Путь до границы тянулся семь дней – по горным тропам Памира, таким же диким и малодоступным, как в самых глухих районах Афганистана. Караван едва тащился. Приходилось подгонять ленивых караванщиков, мерзнуть на высокогорных ночевках; да и спутник оказался «с норовом», как вскользь заметил Вавилов в письме Елене Ивановне. «В общем, конечно, приводить землю в порядок в кабинете по книжкам куда удобнее. Но раз взялись, то сделаем».

У пограничного пункта – скопление караванов: они везут шерсть из внутренней Кашгарии. Бросается в глаза разнообразие пород верблюдов – верный признак близости центра их происхождения. Невольно вспоминается, что Н.М.Пржевальский открыл в соседних районах Монголии дикого верблюда.

Покончив на границе с формальностями, наняв проводников, экспедиция направилась в Кашгар. Несмотря на сравнительную проторенность, путь оказался нелегким. При переправе вброд через Кызыл-Дарью лошадь Вавилова попала в подводную яму и утонула. Николай Иванович едва успел высвободить ноги из стремян и вплавь добрался до мелкого места. Многие документы намокли; анероид и фотоаппарат пришли в негодность.

…Поля Кашгарского оазиса сразу же показали Вавилову, что прогнозы Лаубаха ошибочны, а его собственные – даже более верны, чем он ожидал. Важнейшие полевые культуры проникли сюда из Средней Азии и Афганистана, но горный барьер преодолело лишь небольшое число форм. Зато жесткая изоляция долины, отгороженной Гималаями, Кунь-Лунем, Тянь-Шанем и пустыней Такла-Макан, привела к обособлению крайних рецессивов. Большого разнообразия форм здесь нет, зато бросается в глаза их своеобразие!

Посевы льна в Кашгаре Вавилов сначала даже не узнал, принял лен за неизвестное растение: мелкие белые цветки, узкие лепестки, белые семена. Морковь в Кашгаре – светло-желтая и белая. Пшеница, ячмень, рис тоже представлены светлыми формами.

Где густые краски полей Кабульского оазиса?!

Посевы здесь как бы выцвели под знойным солнцем, притуманенным лёссовой пылью. Даже кустики верблюжьей колючки здесь покрыты бледно-желтыми, даже палевыми цветами, теряющимися на фоне окружающего песка. Резкий контраст со Средней Азией и Афганистаном, где верблюжья колючка окроплена яркими, кровавыми капельками мелких цветков!

20 июля 1929 г., В.Е.Писареву: «Пишу из плена Кашгарского. Добрались хорошо, принялись за дело, но дальше Кашгарского оазиса китайцы не пускают. Песня поется обычная. Надо запросить “центр”. Центр оказался в Урумчи. Телеграммы туда идут 2 недели. Подожду еще 5 дней. И, если не выйдет с разрешением выехать на с[еверо]-в[осток] в Уч-Турфан, снова еду на Иркиштан, на Памиры, как мне ни неприятно. Кашгарский оазис, а по существу и вся Кашгария, по существу ясны. К некоторому удивлению, Гималаи, Памиры и пустыня Такла-Макан оказались действительно могущественными барьерами для культурных растений. Состав культур и сортов здесь, у северного подножья Гималаев, чрезвычайно убог. Пшеница, которая у южных подножьев Гималаев представлена сотней разновидностей, здесь так однородна, словно ее стандартизировали. <…> Исчезли горох, чечевица. Нет ни одного колоса ржи в пшенице (озимой и яровой). Словом, профильтровались целые культуры, виды и, конечно, сорта. Царство изумительных рецессивов. Словом, схемы центров [происхождения] оказались более точными, чем даже смел думать» ^[439].

Горные хребты оказались непреодолимыми не только для доминантных форм растений. За хребтами остались основные болезни азиатских народов. Трахомы, сыпного и возвратного тифа, малярии, рожистого воспаления, холеры, дифтерии – этих болезней, преследующих жителей Юго-Западной Азии, в благословенном Синьцзяне не было!

8.

Своеобразие Кашгарского оазиса и, по-видимому, всего Синьцзяна определялось не только тем, что в нем обособились крайние рецессивы растений, проникших из Передней и Юго-Западной Азии. В этом, кстати, было сходство с Хорезмским оазисом, в низовьях Амударьи в Туркестане. Но здесь уже было заметно влияние древней китайской культуры.

26 июля 1929 г., Е.В.Вульфу: «Привет из Такла-Макан. Свидетельствую о том, что географические барьеры (Памир, Гималаи) сильнее, чем мы, культуристы, могли подозревать. Культурная флора Центральной Азии – жидкий фильтрат того, что просочилось через Гималаи, Памиры, с придатком кое-какой китайщины. Направляю большой материал по эфиромасличным» ^[440].

Вавилов подметил поразительное соответствие, ярко иллюстрировавшее его ключевую мысль, что культура поля идет рука об руку с культурой человека. Полеводством в Синьцзяне заняты туркмены, киргизы, кашгарлыки, то есть этнические группы, исторически связанные со Средней Азией; оттуда же пришли и полевые культуры. А огородничеством заняты в основном китайцы. И растения они выращивают типично китайские!..

Путешественники собрали семена стеблевого китайского салата уйсуна; клубни диоскореи, которые при посадке закапывают на метровую глубину; различные формы мелкого лука – выходца из Юго-Восточного Китая; гигантские огурцы; бобовое растение вигну; китайскую капусту, редьку, похожую на плоды граната.

Огороды тщательно возделаны, между грядками ровные дорожки – чувствуется тысячелетняя культура Китая. Но здесь лишь ее охвостья. «Остался Великий Кит Китай» ^[441]. Туда, на восток, к сердцу китайской культуры, теперь были устремлены помыслы Вавилова. Но, увы, путь россиянам туда был заказан: власти не разрешали. Даже Синьцзян был пока доступен лишь малой долей. Они оставались пленниками Кашгарии, так как «центр» не отвечал.

На базарах Вавилов купил образцы различных сортов китайского чая – душистого, зеленого, черного. Его предстояло исследовать на содержание витамина С и других полезных веществ.