Преданное прошлое - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Джонсон cтр.№ 52

Ну вот, так я и влипла. Осталось стоять и ждать. Как приготовленный к жертвоприношению агнец, отлично зная, что смерть неотвратимо приближается, глядя на жену своего экс-любовника, которая направлялась к нам, волоча за собой роскошный серебристый чемодан на колесиках, на ее лицо с превосходным макияжем, на котором не было ни признака того, что она заметила наше присутствие, я замерла на месте.

В последние семь лет мы встречались с Анной лишь изредка; этого было достаточно, чтобы отметить, как меняется ее положение, манера поведения, и некоторым образом даже завидовать ей.

Но когда она подошла ближе, не отрывая взгляда от асфальта, словно там скрывалась противопехотная мина, я вдруг поняла, как сильно состарилась бывшая подруга. Краска для волос и умелое использование косметики, конечно, многое могут скрыть, но чего они никогда не скроют, так это разрушений, причиненных катастрофическими жизненными передрягами. Ее рот, превосходно накрашенный, но с резко опущенными углами, по обеим сторонам украшали глубокие складки. Вот такая она теперь стала, Анна. Она прошла мимо нас и вышла из-под навеса на солнечный свет, так нас и не заметив; и мне пришло в голову, что я вижу перед собой глубоко несчастную женщину.

Об этом я некоторое время думала, пока ехала в Лондон.

В глубине души я, конечно, сознавала, что горе, глубоко запечатлевшееся на ее лице, было горем женщины, уже давно знающей, что муж ей изменяет, женщины, которая молча сносит эту его неверность и снимает с себя маску только наедине с самой собой или же в случайный момент, застигнутая врасплох, как это было, когда мы ее увидели. Так я и размышляла, пока поезд шел мимо Эксетера, мимо Тонтона, потом полз по Солсберийской равнине, и вспоминала наш с Майклом роман. Я вновь видела перед собой его тело, каждый его дюйм, одетое и раздетое, расслабленное и напряженное. И плакала, тихо и безнадежно, прижавшись лицом к окну, чтоб никто не видел. Поезд промчался сквозь Хангерфорд; когда мы сделали остановку в Ридинге, я уже сумела собрать все мысли о Майкле, закрыть в сундук и задвинуть его в самый темный чердачный угол сознания.

С чувством некоторого облегчения я наконец закрыла за собой дверь собственной квартиры — впервые после нескольких недель пребывания в чужом доме — и почувствовала, как меня обнимают и принимают в себя знакомые формы и очертания.

Чемодан я бросила в спальне, а сама пошла на кухню приготовить чаю. Побродила из комнаты в комнату, заново знакомясь с собственным домом. Может, я устала, или была переполнена впечатлениями, или, тоже может быть, мозг просто играл со мной в какие-то игры, но мне все время попадались на глаза некие странности. Неужели я и впрямь бросила воскресные газеты кучей под стол, так их и не убрав? Неужели книги на полках по обе стороны от камина всегда стояли в таком беспорядке? Я не помнила, чтобы поставила картонную коробку, полную разных папок, там, где она сейчас стоит. И вроде бы не оставляла открытой крышку бюро… Я нахмурилась.

В спальне я обнаружила, что ящик прикроватной тумбочки задвинут не до конца. Замочек был с секретом, и известен он был только мне одной. Так. Здесь кто-то был. Кто-то залезал ко мне в квартиру.

Охваченная внезапным приступом паники, я кинулась обратно в гостиную, но музыкальный центр стоял на месте, нетронутый, серебристые блоки в стиле хай-тек по-прежнему были подсоединены куда надо. Мои картины по-прежнему висели на стенах; старенький ноутбук, как и прежде, стоял на столе, и никто не позарился на жалкие ювелирные украшения, что мне когда-то подарила мама.

Я нахмурилась. Не слишком успешная кража, надо полагать.

А когда до меня окончательно дошло, что тут, по всей вероятности, произошло, у меня подкосились ноги. И я вдруг обнаружила, что сижу на полу, на своем афганском ковре.

Майкл был здесь. Он пришел сюда, воспользовавшись ключом, который я дала ему шесть лет назад. Он совершил это совершенно непростительное вторжение, не нашел то, что искал, и у него хватило нахальства последовать за мной в Корнуолл. Полный и законченный ублюдок!

Мне стало нехорошо. Неужели книжка Кэтрин действительно такая ценная? Если так, то почему он вообще мне ее подарил?

И что будет делать теперь, когда узнает, что я вернулась в Лондон? Мне грозит опасность? Он может как-то заставить меня вернуть ему эту книжку, силой заставить? Только тут я осознала, что на самом деле не знаю человека, с которым спала целых семь лет.

Я позвонила Элисон.

— Не волнуйся, — сказала подруга. — Я их тут задержу. Они в любом случае планируют пробыть у нас недели две. Так что у тебя есть время передохнуть и осмотреться. Если Майкл соберется в Лондон, я тебе позвоню.

Следующие две недели я потратила на то, чтобы тщательнейшим образом вымыть и убрать свою квартиру — в первый раз за все время с тех пор, как я ее купила. Я выкинула пятнадцать черных пластиковых мешков мусора и вдруг ощутила себя странно очистившейся, словно пережила катарсис. Покончив с этим, я выставила квартиру на продажу и отдала ключи агенту по продаже недвижимости. Здесь я больше жить не желала.

Потом переехала в съемную квартирку в Чизуике, продала право на аренду магазина девице, только что окончившей колледж Сент-Мартин и желавшей заполучить место для продажи целой линии блистательно-идиотских одежек. Собственный наличный запас товаров я продала женщине, с которой случайно познакомилась в прошлом году на ярмарке народных промыслов.

После чего, чувствуя себя абсолютно свободной, лишенной каких бы то ни было корней, и в самом легкомысленном настроении отправилась в магазин Стэнфорда в центре города и скупила там все имевшиеся у них в наличии справочники и путеводители по Марокко.

Вечером перед отлетом меня начали одолевать сомнения и опасения. И я позвонила Элисон.

— Слушай, я завтра улетаю в Марокко. Вот и подумала — надо кому-то об этом сообщить, просто на случай, если со мной что-то случится.

На том конце линии воцарилось молчание — Элисон явно была шокирована.

— Ты летишь одна? — наконец спросила она тоном, полным недоверия.

— Э-э-э, да. Буду там жить в замечательном месте, в риале — это старый купеческий дом в столице, в Рабате. — И я дала ей адрес и объяснила, как со мной можно будет связаться. Перед этим я имела длительную беседу с женщиной, которая управляла этим заведением; она блестяще говорила по-французски, что заставило меня мобилизовать все свои школьные познания в этом языке и даже выйти за их пределы. Но мадам Рашиди была чрезвычайно любезна и готова оказать любую помощь и содействие. Мне предоставят гида, который покажет город, заявила она, это ее кузен, его зовут Идрис, он хорошо образован и отлично знает историю страны и прекрасно владеет английским. Это означало, что меня будут сопровождать, охранять и оберегать от «ненужного внимания», как она это назвала. Я так до конца и не поняла, что именно она имела в виду.

— Но, Джулия, это же мусульманская страна! Туда нельзя ездить в одиночку!

— Почему это?