Морской наёмник - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Удот cтр.№ 10

И тем не менее отчего-то ты, Михель, подпал под обаяние этого безвольного, ни на что толковое не способного щенка. Забыл, что думать и заботиться необходимо только о своей драгоценной персоне: лишь тогда проживёшь долго и относительно счастливо...

Но вслух сказал другое:

— Добей его, Йост, обязательно добей. Видеть же невозможно это безобразие.

Йост согласно и мудро кивнул, соглашаясь с Михелем. Но перед тем как поднять гарпун, чётко и раздельно произнёс:

— И будь я проклят, если позволю кому бы то ни было натопить с малыша хоть ведёрко ворвани.

Это прозвучало как прямой вызов, но большинство команды было за Йоста. Благоразумно промолчал даже спексиндер. Возможно, лень было с похмелья языком молоть. Силы надо беречь: ведь лишённая молока и крови китиха оставалась огромной горой неразделанного жира.

«Зелёная земелька» ^[18] напомнила о своём существовании значительно раньше, нежели её угрюмые берега разглядел востроглазый Томас, угнездившийся в «вороньем гнезде». Кроме него, в этих опаснейших, кишащих плавучими льдинками, льдинами, полями и горами льда водах дополнительно выставлялся вперёдсмотрящий на носу у бушприта. Адриан, забыв о хворях и немочах, не отходил от штурвала. При нём и Ян торчал безвылазно. Он-то и обратил внимание, что холодает буквально с каждой минутой.

— Молодец! — одобрил его наблюдательность шкипер, давненько почуявший изменение в погоде. — Значит это одно: на пересечку курса нам выломился айсберг-бродяга. Вымораживает воздух, море и всё вокруг. Удвоим бдительность, ложимся в дрейф. Ибо мы для него всё равно что яйцо для задницы — раздавит и не заметит. Размажемся по льду. Погодь, так ли ещё мороз скакнёт, такие ветры загуляют, как подойдём к сердцевине ледовой! Да вот ещё и «сало» сплошняком пошло.

— Какое такое сало? — не понял Ян.

— А вот, погляди на воду, — ткнул пальцем шкипер. — Видишь?

— Льдины как шматки плывут. — Ян отвечал неуверенно, чувствуя, что загвоздка не в этом.

— Присмотрись, гляди внимательней. Ежели, конечно, хочешь стать заправским моряком со временем... — Так и не дождавшись ответа, Адриан вынужден был объяснять сам: — Когда приближаешься к кромке пака или, как в нашем случае, к достаточно большому куску льда, вода вымораживается. Густеет ровно сало: один шажок до замерзания. Смотри, волны здесь гораздо мельче, покатые, тягучие... Жирные, одним словом. Ветер уже не в силах сбить сверху пену. А те льдинки, на которые ты обратил внимание, их «оладьями» зовут. Как видишь, их с каждым пройденным футом всё гуще и гуще. Что ещё раз подтверждает: здоровущий айсберг прёт на юг, и будь я проклят, если позволю ему «поцеловаться» с «Ноем».

Когда утром гигантский айсберг величаво, словно бы нехотя, возник из тумана за бортом «Ноя», Михель, уже извещённый о причине ночной остановки, ужаснулся. Даже ему, слабо знакомому с морским делом, было ясно, что их ожидало бы, если б «Ной» ночью повстречался с айсбергом лоб в лоб. Целая горная страна громоздила свои пики и утёсы, каждую минуту открывая новые и новые ущелья, долины, хребты.

— Шкипер-то у нас какой молодчага! Надо ж, в кромешной тьме учуял его, ровно пёс сало, и вовремя отвернул. Вот и ты также, Ян, учись — сгодится.

— Немного похоже на меловые скалы Дувра ^[19]. А-а, ты же не наблюдал их с моря — мы тогда из-за войны поопасались лезть в узость Канала ^[20]. — Якоб махнул рукой, словно Михель был совсем пропащим человеком. — Ну да насмотришься ещё. Пойдём лучше обедать, а то сорвут с каким-нибудь авралом нежрамши.

Прогноз Якоба, к счастью, не оправдался. Неторопливо, основательно закусив и даже передохнув, Михель вышел сменить Томаса в «вороньем гнезде», отлично понимая ответственность своей задачи. Необходимо было так корректировать курс, чтобы льды не окружили «Ноя», чтобы впереди торосы не сгрудились сплошной стеной.

По борту всё так же уныло тянулись холмы и расселины неведомой ледовой страны.

— Какой по счёту айсберг? — сочно отрыгивая, махнул рукой Михель.

— Как — какой? Да тот же самый, — пожал плечами Томас.

Михель, верно, весьма комично смотрелся с отвисшей челюстью, но назябшийся Томас торопился в кубрик — к горячему супу и вину.

— Уму непостижимо, — только и смог пробормотать ошарашенный Михель. У него возникло чувство, что подобная «льдинка» трётся ему о спину.

Неизвестно, сколько бы он ещё торчал соляным или, ближе к обстановке, ледяным столбом, кабы от штурвала едко не поинтересовались причиной отсутствия наблюдателя в «вороньем гнезде». Недостаточно ловко, но вполне скоро карабкаясь по вантам, Михель неожиданно, ни к чему особенному, подумал: «На таком зверском холоде вымерзают даже человеческие чувства». И сам испугался своей мысли.

Наверху Михель тщательным образом замотал лицо, оставив узкую щель для глаз, зябко втянул голову в плечи. Перед тем как смежить враз заиндевевшие ресницы, решил открывать глаза на счёт «10», а затем снова закрывать: заснуть при такой погоде, было, слава богу, невозможно.

Михель ещё раз бросил взгляд на «знакомца»: «Заключить, что ли, пари с самим собой, через сколько всё-таки часов эта громадина останется у нас за кормой?..»

Проиграл же! И неоднократно! Ну не вмещалось в его сознании, что ледяной остров будет тянуться двое суток ^[21]! И такой колосс не скучал в одиночестве. Гренландия исправно снабжала океан айсбергами на любой вкус и размер. Бойся, мореплаватель!

А всё ж таки не зря шкипер безжалостно загонял людей на продуваемую свирепым нордом ненадёжную площадку «вороньего гнезда». В одну из вахт, когда чёрно-серо-белые краски «Зелёной земли» отчётливо застили горизонт, Михель, как обычно вполглаза отслеживающий обстановку, узрел родовые схватки очередного гиганта. Сокрушая в тучи бриллиантовой пыли неуклюжие торосы, разглаживая — одному богу известно, в тысячно какой раз, — отполированные тушами его бесчисленных предшественников скалы, новоиспечённый айсберг, ровно неведомый корабль со стапелей, начал закономерный исход в вечную колыбель-могилу всех плавучих островов и гор. От фееричной величавости происходящего Михель-букашка, нанизанный на мачту-иглу, разинул рот, ибо как никогда осознал вдруг свою ничтожность и никчёмность. От гигантской силы трения лёд у подошвы «новорождённого», растекаясь ручьями, моментально обращался в облака пара, вновь тут же конденсируясь обратно в ворох льдинок. И так же, как насекомое, Михель инстинктивно почувствовал опасность и закричал вниз о происходящем.